Мир миров

Глава 3




Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля



«Девчонку не спасут и сами погибнут», – повторял про себя Чус. Он чувствовал себя как-то очень странно после того, как группа Кутшебы покинула их отряд. Хотя эта разношерстная компания была ему не по душе, он согласился с решением марсианина, пусть даже горячо отговаривал его. А сейчас он чувствовал себя брошенным, почти беззащитным. Его точно кто-то заколдовал: проклятый Кутшеба, бог или эта цыганская ведьма. Может, не заклинаниями, а каким-то иным образом. Как будто само их присутствие превращало все путешествие, может и амбициозное, но всё же не сверхъестественное, в нечто похожее на легенду. А из Чуса и даже из его патрона оно делало декорации для героев, о которых рассказывают простачкам, чтобы отвлечь внимание от реальных проблем.

А может, всему был виной заговор Кутшебы? С самого начала его история казалась Чусу подозрительной. Он немало повидал в жизни и не очень верил в совпадения.

Когда он нанимался на службу к Новаковскому, еще шла война эпохи Предела. Он думал, что под покровительством марсианина он обретет хоть немного покоя, но эта работа оказалась слишком серьезной и иногда опасной. Он полюбил ее, хотя в последнее время всё больше тосковал по временам относительного покоя. Ему было уже давно не двадцать, и вместо штурмов и взломов ему хотелось стряхивать пыль с пальто и пиджаков, драить золотую посуду, и даже то, что было невозможно, – заботиться о своих наследниках, гарантирующих непрерывность рода.

– Мой господин, этот человек, – сказал он как-то марсианину, когда никого не было рядом, – выглядит идеальным для нас, даже принимая во внимание его прошлое. Во-первых, он несомненно работал, а быть может, работает до сих пор на разные разведки. На того, кто вернулся из Революции, должны были сразу наброситься все разведки мира.

– Если узнали об этом.

– А если не узнали, то тем более он работает на одну из служб.

– На генерала Корыцкого, мы и так это знаем. Сам Корыцкий нам его и подсунул.

– Хочу обратить ваше внимание, мой господин, что слишком гладко всё это прошло. Разумеется, Корыцкий его защищает, и он, безусловно, является офицером разведки. Но защищает ли он его для разведки? Слишком много тайн вокруг генерала Корыцкого, особенно с того момента, как он официально покинул службу. Все это порождает новые и новые вопросы. Почему он рассказал нам о Кутшебе так много? Может, он хотел избавиться от него? После того, что этот человек натворил в Кельце, это уже не удивляет. Он убийца!

– Келецкое дело совсем не так очевидно, Францишек. Я немного покопался в нём. Этот Буртовецкий был на самом деле ненастоящим Буртовецким. Я бы не удивился, если б оказалось, что Кутшеба действовал по поручению Корыцкого.

– Вот именно! Корыцкий нам вроде бы многое говорит, но вместе с тем многое и скрывает.

– Не только Корыцкий хорошо отзывается о Кутшебе.

– Это тоже меня беспокоит.

– Тебя, кажется, беспокоит всё, что связано с Кутшебой, – марсианин начал раздражаться. – Я впервые тебя таким вижу. Откуда эти опасения?

– Не знаю, господин, – усталый Чус потер виски. В отличие от своего господина, он нуждался в сне. – Меня мучает какое-то странное предчувствие…

– У марсиан нет предчувствий, – перебил его Новаковский, и Чус понял, что дискуссия закончена. Марсиане не видели снов, у них не было предчувствий, они не понимали смысла беллетристики, поэтому не доверяли интуиции, снам и романам. И ничто не могло убедить их в обратном.

Собственно, поэтому Чус доверял своей интуиции за двоих.

Он подъехал к магу Якубовского, который, как всегда, держался в стороне. Чародей ехал на невероятно красивом черном коне. У седла покачивалась клетка с абсолютно черным, как и конь, петухом, который наблюдал за меняющимся горизонтом безразличным взглядом. Птица понуро моргнула, увидев Чуса, но быстро перестала интересоваться его присутствием. Зачем маг тащил с собой этого петуха и почему всегда держал его при себе, вместо того чтобы бросить его на телегу с провиантом, Чус не знал. На самом деле он почти ничего не знал о маге, и это беспокоило его намного больше. Агенты марсианина как-то пропустили мимо ушей, что Якубовский нанял его.

– Так вы были на «Ягелло»? – поинтересовался он, чтобы как-то начать разговор. – Мне выпал случай восхититься вашей работой.

– Это было ни к чему, – буркнул маг, не глядя на Чуса. – Вам от меня что-то нужно или просто так поболтать захотелось? Если второе, то предупреждаю, что собеседник из меня никакой.

– А если первое?

– То я вам всё равно ничего не скажу. У меня контракт.

– А если мы его перебьем?

Маг и его птица одновременно посмотрели на Чуса. Во взгляде обоих особой приветливости не наблюдалось.

– Это невозможно. К тому же, разве вы не нарушаете мирный договор, пытаясь меня перекупить?

– Я лишь пытался оценить шансы на переговоры, – Чус усмехнулся, притворяясь, что не заметил неприязни собеседника. – Но я приму ваш отказ к сведению. Однако это не означает, что я воздержусь от того, чтобы поинтересоваться, что вас сюда привело.

– Так просто я от вас не отделаюсь, да? Тогда слушайте. Меня сюда привел контракт, а господина Якубовского – желание утереть нос вашему патрону. Если бы здесь не было марсианина, здесь не было бы и Якубовского. Вся эта экспедиция – это нонсенс, игра амбиций двух могущественных бизнесменов. Причем очень опасная игра.

– А Кутшеба? – рискнул Чус. – Что вы слышали о Кутшебе?

– Кто такой Кутшеба? – маг поднял бровь в притворном удивлении, и Чус почувствовал, что попал в цель. Однако больше он у мага ничего не спрашивал.

До вечера он пытался поговорить с другими людьми Якубовского, но не узнал больше ничего. Хуже того – кто-то, похоже, отдал приказ избавляться от него как можно быстрее, потому что каждый следующий его собеседник отвечал всё более неохотно или просто упрямо молчал, а один вообще стал угрожать ему.

Только ночью, когда он лег спать, нашелся тот, кто захотел с ним поговорить. Он подкрался, пользуясь темнотой, и, проявив здравомыслие, сперва закрыл ему рот ладонью. Чус дернулся, схватил руку нападавшего, но тот был слишком силен.

– П-перестаньте брыкаться! – прошипел он. – Тихо! Спокойно! Я п-пришел п-поговорить. Вы спрашивали о Кутшебе. Почему? Не здесь! Отойдем немного.

Они отползли от лагеря. Хотя Чус и был заинтригован, за таинственным информатором он следовал неохотно. Может, Якубовский приказал его убить? К тому же не стоило пересекать охранный круг, который маг нарисовал вокруг лагеря. Настроения не прибавило и то, что стража не заметила их ухода. Получается, так же просто любой мог проникнуть в лагерь и перерезать горло спящим?


– Кто вы? – спросил он, когда они остановились. Костер, горевший посреди лагеря, отсюда показался Чусу слишком маленьким. Сколько они ползли в полном молчании? Десять минут? Пятнадцать? Эх, стар он уже для таких приключений.

– К-кто я – это не ваше дело, – ответил тот шепотом. – Почему вы спрашивали о Кутшебе?

Тьма скрывала силуэт мужчины, а его лицо закрывал платок. Чус поставил себе мысленную галочку расспросить про заику.

– Он меня беспокоит, – Чус не соврал. – Я слишком мало о нём знаю.

– Х-хороший солдат. Но ходит всегда своей дорожкой. Г-господин Чус, ни вы, ни я не знаем всего, что тут происходит. Я не знаю, чего хочет Стах…

– Стах?

– Кутшеба. Я познакомился с ним, когда его звали Станислав.

– Ах, в Кельце! – Чус вспомнил, что во время службы у Буртовецкого Кутшеба скрывался под именем Станислава Бора.

– А в-всё-таки вы много знаете, – просипел незнакомец. – Может, слишком много?

– Тем более я могу быть полезен. Вы говорили, что мы не знаем всего. Что вы имели в виду?

– Скажу, когда согласитесь сотрудничать.

– Не зная с кем?

– Главное, что я знаю, кто вы. Согласны?

– Согласен.

– Тогда слушайте. Якубовский нанял меня, потому что боится Сташека. Он знает, что тот, кто убил Буртовецкого, поехал с вами. Я должен указать ему на этого человека.

– Указал?

– Ещё нет.

– Почему?

– Потому что я обязан Сташеку жизнью. А не предательством.

– Тогда почему «ещё нет»?

– Потому что Сташек, представьте себе, сам попросил меня, чтобы я сдал его Якубовскому.

Всё это нужно было обдумать. В правильный момент. Лучше всего на свежую, отдохнувшую голову, а значит, утром. Но Чус знал, что времени до утра у него нет.

– Чего вы от меня ждете?

– Прикрытия, если всё посыплется. Я не знаю, во что играет Якубовский, не знаю, во что играет Стах, и не знаю, во что играете вы. Я слишком приблизился к аду и не уверен, что кто-то спасет мою уродливую тупую башку, если все начнут стрелять друг в друга. А то, что рано или поздно начнут, мне подсказывает каждая клеточка моего тела. Ты близок к марсианину. Если вы выиграете, скажешь ему, что я помог.

– Это я могу вам гарантировать. Если выживу, конечно. Пожмем друг другу руки?

Не получив ответа, Чус понял, что говорил в пустоту. Его собеседник пропал, отполз совершенно беззвучно. Служащий выругался, ему ужасно не понравилось, что его оставили одного. Он потихоньку и очень осторожно пробрался в лагерь, всё время ожидая, что стражники заметят его и застрелят прежде, чем узнают. Когда наконец он добрался до своей подстилки, его била нервная дрожь.

Выходит, Якубовский был тут из-за Кутшебы, а не из-за марсианина? И кто, черт возьми, этот парень?

«Я точно стар для таких приключений», – подумал он, прежде чем уснуть.





* * *


Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля



Пока старец рассказывал о своей молодости, полной приключений, любви и разбойничьих дел, а таково было обычное вступление к основному повествованию, Кутшеба сел возле Грабинского, который обиделся на финна из-за его страсти к алкоголю и теперь держался от него подальше.

– Ты глянь, как рассказывает свои сказочки! – неприветливо пробурчал бывший железнодорожный инспектор. – Чувствуется практика. Интересно, скольких он еще разведет на хорошую водку?

– Яшек слушает как завороженный.

– Чтобы заворожить Яшека, достаточно показать ему кафельную плитку в туалете. Мы как-то разговаривали с ним о железной дороге, ты будешь в шоке: он рассказывал, что во время пересадок больше всего любил посещать вокзальные сортиры – именно потому, что восхищался плиткой и надписями на дверях.