Мир миров

Когда его разбудили выстрелы, он сразу понял, что произошло. Он даже не гадал, кто на них напал, – сразу догадался, чьи отряды против них бросили Дикие Поля. Якубовский уселся на подстилке, зажег керосиновую лампу и посмотрел в глаза магу, как всегда уже отдохнувшему и готовому действовать. Он заметил в них ожидание освобождения и понял, что в любой момент Кутшеба появится в дверях, чтобы его убить. Единственное, на что он мог надеяться, что он расправится с ним быстро.

– Думаешь, он оставит тебя в живых? – попытался он заразить слугу своим страхом.

– Я буду вас защищать, как только смогу, – искренне ответил чародей. Но не добавил, что надеется, что у него это получится.

Однако к ним пришел не Кутшеба, а Брык. Вид Якубовского, который смирился со своей судьбой, удивил его, но не остановил. Он подбежал к кровати и с размаху ударил сидящего по лицу. Чародей отвел взгляд.

– Хочешь сидеть и ждать своей смерти, идиот? – яростью в голосе старшего комиссара можно было заряжать фабрики, но Якубовский расслышал притаившийся в нем страх. – У нас почти двести человек! Двести! А он слабый, едва живой. Только эта мара держит его при жизни. Да соберись же ты! Мы окружили его! Соберись, трус, и выйди показать марсианину, что у тебя есть яйца!

Он развернулся и вышел.

– Слабый, одинокий! – прокричал ему вслед Якубовский. – Но смог как-то освободиться! Он не человек! – и заплакал.





* * *


У него оставалось каких-то полминуты, когда он добрался до тюрьмы, в которой держали Шулера и остальных. Евгению он велел приготовиться и найти немного взрывчатого вещества, когда он отведет от него красноармейцев. За ним гнались почти все, но стреляли вслепую и, наверное, абсолютно не верили, что могут попасть. Они до сих пор не понимали, как он смог освободиться.

Когда он перебегал через круги, разбивая защиту полевой тюрьмы, вокруг выстреливали магические заряды, освещая ночь разноцветными искрами. Кутшеба попеременно чувствовал жар и холод чародейских зарядов, но не останавливался. Десять секунд, прыжок, пять, последний шаг, секунда, прыжок к дверям…

Не успел.

Божественная кровь испарилась, а вместе с ней и вся сила. Поломанные ноги подвернулись под ним, а когда он упал, открылись все раны, нанесенные Кунтцем. Он снова закричал от боли, катаясь по земле. И еще от гнева, потому что не справился. Ему не хватило какой-то проклятой секунды, чтобы открыть эти чертовы двери!

«Я вылечу тебя, – голос мары был слабым. – Но мне нужно немного времени».

– Времени как раз и нет! Черт!

Демоница пыталась сложить поломанные кости. Он кричал, когда она складывала их. Даже ускоренное сращивание костей было дьявольски болезненным и, к сожалению, слишком медленным. Должно было пройти хотя бы несколько минут, а у них не было и пары секунд, потому что погоня уже была достаточно близко, чтобы увидеть, что Кутшеба воет от боли, и понять, что он снова беззащитен.

Двери с грохотом слетели с петель, вышибленные изнутри мощным пинком. Первым вылетел Шулер, словно смазанное пятно тени. Он отвернул траекторию самых метких снарядов и через мгновение уже свирепствовал среди красноармейцев.

За ним вылетел Крушигор, вырвал у одного из солдат карабин и вертел им, как дубинкой, пока не заметил пулемет «Максим», установленный на тачанке. Он аж вскрикнул от радости, добрался до пулемета одним прыжком и, стреляя с бедра, заставил солдат припасть к земле. Он сразу позвал Яшека, чтобы тот подавал ему ленты. Парень явно боялся, но ему было стыдно выказать страх в присутствии Ванды, которая уже помогала Саре. Цыганка и богиня затащили Кутшебу в землянку, которая только что служила им тюрьмой.

Грабинский действовал осторожнее. Он почти ползком добрался до первого брошенного карабина, но когда поднял его, начал отстреливаться из положения лежа.

– Как это возможно? – Кутшеба стонал, стараясь успокоить боль в срастающихся конечностях. Сара шептала молитвы, помогающие заживлять раны. Ванда могла только крепко держать раненого за руку и придавать ему отваги, нежно утешая. Если когда-нибудь ей предстояло стать богиней богов, то ей нужно было еще многому научиться.

– Глупый муло, – усмехнулась Сара. – Твой бог только и ждал, чтобы ты разорвал те круги. А такие двери для Крушигорушки – словно бумажка.

Он почти улыбнулся.





* * *


– Это всего лишь мелкая неприятность, – Брык презрительно скривился. – Видимо, какой-то предатель из наших помог ему бежать. Но мы окружили их, в любой момент всё может быть улажено.

Новаковский только кивнул.

– Ваш друг намерен атаковать их с воздуха? – он показал на Якубовского, который крутился возле дирижабля, пришвартованного на окраине лагеря. – В темноте он может ранить много своих людей.

Брык выругался. Он совладал с собой настолько, чтобы извиниться, а потом побежал к «Храброму».

– Ничего не выйдет из этого союза, господин. Осмелюсь предположить, – Чус не отступал от марсианина ни на шаг. – Этот дьявол, Кутшеба, их поубивает.

– Может быть. Мне кажется, или ты доволен этим?

– Я любил графа Ростова, господин. Он был благородным человеком.

– И не жаль тебе потерянной возможности, Францишек? Планы у тех двоих были великие, почти идеальные…

– Прошу меня извинить, господин, но великие планы не для слуг.

Мужчины с великими планами как раз спорили возле дирижабля. Им уже было плевать на то, как это выглядело со стороны. Брык кричал на растерянного Якубовского, а когда тот позволил отговорить себя от побега, вытащил оружие и приставил ко лбу союзника. Увидев это, чародей сделал почти незаметный жест, и невидимый удар отбросил Брыка назад, повалив его на землю. Пистолет старшего комиссара выстрелил, однако пуля полетела в небо, не причинив никому вреда.


Якубовский замер, будто пораженный громом. На негнущихся ногах он приблизился к ошеломленному Брыку, поднял его оружие и побежал к солдатам, которые тщетно пытались одолеть узников.

Великан, прижатый к земле массированным обстрелом, не прекращал палить из «Максима». Грабинский делал одиночные выстрелы, но ни разу не промахнулся. Шулер, наплевав на огнестрельное оружие, то и дело появлялся из тьмы, которая вокруг него делалась особенно черной стараниями Сары, и исчезал в нее обратно, оставляя за собой только изуродованные огромной силой тела.

А когда казалось, что хуже быть не может, из землянки вышел Кутшеба.

– Единственный плюс, который во всем этом может быть, – осознал вдруг Чус, – это то, что, при счастливом стечении обстоятельств, все сокровища достанутся нам, господин.

Однако счастливому стечению обстоятельств надо было помочь. Слуга марсианина покинул своего господина. Не ожидая приказа, а может, запрета, он побежал к красноармейцам, крича во всё горло, что всё пропало, потому что убит комиссар, преданный Якубовским. Он дергал за плечо каждого солдата, к которому приближался, не обращая внимания на свистящие вокруг пули. Он тыкал в дирижабль, рядом с которым Брык действительно лежал на земле, потихоньку приходя в себя. Хуже того – маг склонился над ним, как будто хотел помочь. На таком расстоянии, однако, нельзя было понять его намерений. Некоторые солдаты начали стрелять в мага. Удивленный и разозленный этим, он бросил в них заклинание, чем только усилил замешательство, потому что сейчас уже все обернулись против него.

– Всё пропало! – не уставал повторять Чус. Кто-то сообразительный, наконец, ударил его и утихомирил. Однако было уже поздно.

Как на заказ, взорвалась телега с оружием, а за ней сразу вторая. Уверенные в предательстве, солдаты обращались в бегство. Остальные не понимали, против кого сражаться – против людей Кутшебы или Якубовского. Растерянные, они сбивались в кучки, не стреляя пока ни в кого, но целясь на всякий случай во всех сразу.

Если бы Якубовский сохранил хладнокровие, то, возможно, смог бы предотвратить исход сражения. Однако, когда Кутшеба, игнорируя пули, которые неизменно промахивались благодаря Шулеру, двинулся к сенатору, тот отчаянно закричал и бросился бежать. Кутшеба погнался за ним, а за ними обоими бежал чародей.

Шулер прыгнул на него.

– Только они двое, – пробурчал он.

– Посмотрим, – чародей улыбнулся почти весело и ударил в бога связкой призванных с неба молний.

Шулер завыл, но не отпустил мага. Чародей, по которому тоже прошлись заряды, выругался. Он напряг все силы, чтобы скинуть с себя бога, но добился только того, что они покатились по траве, а потом бог снова оказался сверху. Вокруг них отступали красноармейцы, брошенные своими командирами. Они уже не рассчитывали ни на численное преимущество, которое постоянно сокращалось, ни на магию, а только на возможность убежать.

Люди Якубовского понемногу отступали к дирижаблю. Там, к своему удивлению, они попали под командование Брыка, вооруженного оставленным кем-то из солдат карабином.

– Ваш трусливый командир мертв! – прокричал им комиссар. – Только я могу теперь вытащить вас отсюда!

– В Революцию? – спросил кто-то из них. Брык застрелил его на месте.

– Предпочитаете смерть от Революции? – спросил он.





* * *


Якубовский опомнился, только когда понял, что находится посреди Диких Полей, один и, по сути, безоружный, потому что здесь пистолет с одним магазином – это ничто. В отчаянии он огляделся в поисках чародея, который раньше не отступал от него ни на шаг. Но никого не было рядом. Маг не мог предать его. Значит, погиб. Надо было бежать к дирижаблю, черт возьми!

Он испугался, что призывает – пусть и в мыслях – другое зло, хотел перекреститься, но замер с поднятой рукой. Призывать на помощь Бога? Но если и Бога, то не Всемогущего, а того, кого они сами создали. Куда он подевался? Перед сном Якубовский помолился ему и, казалось, услышал ответ. Конечно, даже Бог не мог преодолеть сотни километров в одно мгновение, и никакая железная дорога не привезет его на Дикие Поля. Однако почему он постоянно был так далеко? Почему всегда первым делом выполнял поручения последнего из них, того, кто скрывался даже от своих товарищей? И почему он удерживал их покровителя далеко от тех, кто на самом деле в нем нуждался?

– Ты сукин сын! – заскулил он, когда понял, что, как оказалось, все это совсем не та игра, что он предполагал, и разыграл ее кто-то совсем другой. – Ты гребаный вероломный сукин сын!

– А я думал, что подкрался незаметно, – усмехнулся Кутшеба, выходя из темноты.

– Ты! – Якубовский отступил на шаг. Он выставил перед собой пистолет. В нем еще были пули? Он не считал! – Не приближайся! Давай поговорим!

Он не видел рядом покровителя Кутшебы. Если он сейчас выстрелит, никто не отклонит пулю. Но было ли ему чем стрелять? И хотел ли он этого? Он должен был объяснить ему, что все они оказались жертвами. Что у них есть общий враг!

– Прикидываешь, сколько раз уже выстрелил, сволочь, – спокойный голос Кутшебы гипнотизировал. Хищник был в себе уверен. – В магазине этого пистолета двенадцать пуль. Ты считал выстрелы?

Он приближался к жертве медленно. Быть может, наслаждался моментом? Может, ощущал ее страх и упивался им? Якубовский не мог этого оценить. Сколько раз он выстрелил?

– Послушай, – сказал он, весь дрожа – может, от страха, может – от волнения. Он сам не знал. Всё изменилось. Он должен был только переубедить его. – Пойми, шестой из нас, которого ты не знаешь…

Кутшеба бросился на него. В момент озарения Якубовский предвидел это, а лихорадочно работающий мозг подсказал ему ответ: «Одиннадцать выстрелов!» Он нажал на курок.

Звук бойка как треск разбитого стакана.

А потом боль, тепло в груди и резкий удар холода. Последняя мысль – о потерянном шансе. И осознание, что Брык ведь тоже один раз выстрелил.

– Еще двое… – сказали одновременно Кутшеба и мара и направились к лагерю, откуда доносились только звуки одиночных выстрелов и мерное бормотание двигателей дирижабля.





Пятый




Глава 1