Мой Блэк, моя Рэд

Его взгляд хищно скользит от макушки до кончиков пальцев и обратно к моему лицу, а глаза становятся глубокого кристально-синего оттенка.

— Мои предпочтения по поводу твоего внешнего вида не изменились, мисс Лоун.

Мой желудок делает кульбит, а лицо пылает, когда я вспоминаю его последние слова о том, в чем он предпочитает меня видеть: в нем. Обернутая вокруг меня. На мне. Во мне.

Боже, помоги. Кэс бы это понравилось! Я прочищаю горло, чтобы выбросить из головы ее радостное хихиканье.

— Ты собирался рассказать мне про письмо, и про важность красного цвета.

Приходит лифт, и Себастьян придерживает дверь, пропуская меня, затем заходит за мной. Когда мы начинаем медленно спускаться, он говорит:

— С 2002 года каждый цветной принтер ставит уникальный набор невидимых точек на каждую сделанную им цветную копию. Простому глазу они не видны, однако могут просматриваться через синюю лампу. Каждый набор точек идентифицирует конкретный принтер, что означает, что мы сможем отследить владельца.

— Зачем компаниям понадобилось зашифровывать точки в цветные копии?

Он пожимает плечами.

— Эти шпионские точки помогают нашему правительству бороться с контрафактом.

Я киваю в понимании, затем бормочу:

— Большой брат следит за вами.

— Будь благодарной, ведь иначе у нас не было бы ничего, чтобы отследить преступника.

Я вздыхаю.

— Принято. После того, как ты возьмешь все, что тебе нужно в офисе, я бы хотела съесть рогалик. Я видела местечко с кофе и рогаликами в квартале отсюда.

А по пути я полюбуюсь на рождественские декорации. Готова спорить, они потрясающие в этом районе.

— Плохая идея. Ты поешь тут, в ресторане.

Я выпрямляю спину и вскидываю подбородок:

— О, это прозвучало как просьба? Дай перефразирую. Я планирую съесть свой рогалик, как только ты закончишь свои бумажные дела. Ты можешь пойти со мной, а можешь не ходить.

Себастьян нахмуривается.

— Твое упрямство подвергает тебя риску.

— Ты вроде говорил, что как раз упрямство спасло мою жизнь в тот раз, когда она была под угрозой.

Он оглядывается, чтобы посмотреть мне прямо в лицо, сердито кривя рот.

— Говоря откровенно, это я спас тебе жизнь тогда. Тем же я занят и сейчас. И почему же ты снова попала на чей-то радар? — он быстро осматривает мое лицо, методично и отстраненно оценивая. — Не скрывает ли что-то это великолепное личико?

Мой желудок ухает вниз; раз он больше не упоминал мое прошлое, я наивно надеялась, что и не будет. Я уже не та, что прежде. Мой первый порыв — сказать что-то в свою защиту, однако я знаю Себастьяна, он подвергнет тщательной проверке все, что я скажу. Этот мужчина не упускает ничего. Лучше всего сменить тему.

— Что такого важного в тех документах, которые тебе нужны?

Он удерживает мой взгляд еще несколько мгновений, потом отвечает:

— Это отчет по баллистике в деле моей матери.

Мои брови поднимаются:

— Его не было в том полицейском файле твоей матери?

Челюсти Себастьяна сжаты:

— Я тебе говорил. Они считали, что она связана с наркотой. Зачем тратить время на поиски ее убийцы? Уверен, они отложили документы в сторону и перешли к следующему делу. У меня ушло пять месяцев на то, чтобы убедить одного из офицеров провести баллистическую экспертизу убивших ее пуль. Никто не хочет признавать ошибки, особенно в деле, произошедшем почти двенадцать лет назад. Офицер, запросивший отчет, через месяц уходит в отставку, так что ему нечего терять, помогая мне. Мужик старой закалки, поэтому он настоял, чтобы мне факсом передали результаты.

— Прости, Себастьян. Надеюсь, отчет даст тебе что-то, за что можно зацепиться.

Он коротко кивает.

— Это шаг вперед в деле, которое ведет в никуда.

Лобби тихое, пока мы проходим его, направляясь к бизнес-офису. Несколько бизнесменов выписываются на ресепшене, а пара дам среднего возраста с огромными чемоданами заселяются. Машины начинают выстраиваться друг за другом, пока парковщики дуют на свои руки, и их дыхание смешивается со свежим декабрьским воздухом.

— Жди здесь, — говорит Себастьян, указывая на ряд оббитых стульев у ресепшена.


Когда его широкие плечи скрываются за дверью офиса, я не мешкая сажусь. Не думаю, что он там надолго.

Пока я наблюдаю, как две леди спорят с работником службы приема и размещения о том, что их номер не готов, несмотря даже на то, что еще нет и одиннадцати утра, а они уже въезжают, высокий, одетый в хорошо скроенный костюм мужчина подходит ко мне и говорит поставленным голосом:

— У вас запланированы какие-либо встречи в ближайшее время, мисс Лоун?

— Не в ближайшие пару часов, — отвечаю я, изучая странное сочетание его темной кожи со светло-карими глазами, которые еще более выразительно выделаются из-за потрясающего костного строения лица. На его поражающие черты работают даже коротко стриженные волосы. Его акцент какой-то странный, не совсем британский, может ближе к новозеландскому? Когда я обнаруживаю, что он не носит золотой бейдж отеля на своем лацкане, я прекращаю попытки определить его акцент.

— Прошу прощения, но кто вы?

— Я работаю на Адама Блейка. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов наедине. Не могли бы вы пройти со мной.

Единственное, что есть общего между мной и мультимиллионером Адамом Блейком, это его отдалившийся незаконнорожденный сын, Себастьян. Я оглядываюсь на дверь, из которой в любой момент может появиться он сам.

— Пожалуйста, передайте мистеру Блейку, что я буду рада встретиться с ним на следующей неделе…

— Боюсь, он настаивает на сегодняшнем дне, мисс Лоун. Для него это вопрос необычайной важности.

Как он вообще меня тут нашел? Возможно, благодаря Себастьяну. Неужели мистер Блейк думает, что я как-то могу повлиять на Себастьяна, решившего отказаться от своего наследства, взяв фамилию Блейк? Выпустив кота из мешка, уже нет шанса загнать его обратно. Но что еще может быть нужно от меня Адаму Блейку?

Я киваю и ожидаю, что высокий парень проводит меня в тихую комнату для совещаний где-то на территории отеля. Вместо этого он быстро выводит меня наружу, к глянцевому черному автомобилю с затемненными окнами.

Он проскальзывает на сидение рядом со мной, говорит водителю «Блейк тауэр», а я бросаю на него взгляд в то время, как мы съезжаем с обочины.

— Я не могу ехать прямо туда. По пути нужно будет сделать остановку.

— Я не получал подобных указаний от мистера Блейка.

Я игнорирую его комментарий.

— Если мистер Блейк хочет, чтобы я, словно послушная собачка, прибегала по каждому его зову, тогда нам надо согласовать расписания. Будьте добры, передайте своему водителю этот адрес.

— Это на Нижнем Ист-Сайде, — говорит он, озабоченно хмуря лоб.

— Именно так. И мне нужно будет, чтобы вы проводили меня туда. Надеюсь, вы вооружены.

А когда его глаза расширяются, я не могу сдержать смешок.

— Я просто дразнюсь. Вам не потребуется оружие, однако я бы хотела, чтоб вы стояли позади меня со своим устрашающим ростом, пока я задаю несколько вопросов управдому. Если вы не против, конечно.

Он разражается глубоким смехом.

— С этим я могу справиться, мисс Лоун. Я Деннет, но вы можете называть мен Ден.

— А я — Талия, — улыбаясь, отвечаю я. — Откуда вы, Ден? Поначалу я решила, что из Англии, но я не могу определить акцент.

Быстрая улыбка трогает его лицо.

— Вы почти правы. Я родился и вырос в Лондоне. Мой отец из Кении, а мать — ирландка.

А, так вот откуда эти светлые глаза. Я уже хочу спросить, как его из Лондона занесло в США, но тут мой телефон вибрирует от смс Себастьяна.



ЗанозаВЗаднице: Одна простая просьба, и ты не можешь ее выполнить.

Я: Откуда ты знаешь, что я не похищена?

ЗанозаВЗаднице: Потому что ты отвечаешь. Говори, где ты.

Я: Мне надо самой решить это дело.

ЗанозаВЗаднице: Где ты? МЕНЯ, БЛ*ДЬ, НЕТ РЯДОМ С ТОБОЙ!

Я: У меня есть, чем тебя заменить. Не волнуйся.

ЗанозаВЗаднице: Электрошокер в твоей сумочке не заменит меня.



Откуда он узнал про электрошокер? Я сжимаю губы, потом до меня доходит, что в ту ночь в Хоторне, когда он ставил на прослушку мой телефон, он, наверное, перерыл всю мою сумочку. Ну, он хотя бы сдержал свое слово и не стал сейчас ставить жучок в мой телефон, иначе он бы не спрашивал о моем местонахождении. И я оставила шокер дома. Он бы просто не влез в мой вечерний клатч. Качая головой, я пишу ответ.



Я: ЭТА замена живая и дышит. И рядом со мной не будет ни книг, ни книжных магазинов, ни работников промотура.