Мой профессор - волк!

Как глупо, вдруг подумала я, закрывая глаза и затыкая пальцами уши. Как глупо умереть ради собственного самолюбия и гипертрофированного эгоизма.

Но еще глупее ради этого убивать других.

Мама! Я задохнулась при мысли, что она, вероятно, еще жива! Взвилась, вскакивая из травы, тут же понимая, что вывихнула при падении ногу…

– Тшш… – меня подхватили, подняли, сжали в объятьях… – Все хорошо, любовь моя… Мы найдем ее… Скорее всего, твоя мать в машине у этого ублюдка… Все хорошо…

Не выдержав перенапряжения, я разревелась, хлюпая носом и хватаясь за плечи ставшего человеком оборотня. Из моего кармана выскользнул чудом как не выпавший ранее телефон и прямо вместе со мной на руках, Тони присел на одно колено и поднял его.

– Брайен… – пробормотал, придерживая меня на колене одной рукой и манипулируя телефоном второй. – Нашел его машину, наверное…

Ткнул в экран большим пальцем и приложил мобильник к уху.

– Звонил? Нашел мать Стейси?

Из динамика было слышно очень хорошо, и я смогла разобрать практически каждое слово.

– Пока нет. Но я нашел кое-что другое.

– Что? – видно как раз было не очень хорошо, но по тону я поняла, что Тони поднял бровь.

– Грузовой контейнер на причале – перехватили перед самым отплытием. Все выглядит так, как будто наша бедная Жозефина пыталась бежать на Аляску. И перед самой смертью отправила туда все свои вещи. Так вот, среди них мой человечек нашел чемодан с книгами. Древними книгами, Тони. Очень древними. И, похоже, они имеют отношение к тому, что происходит с тобой и Стейси.





Глава 35




Разумеется, поиски мамы затмили новость о каких-то там книгах в грузовом контейнере.

Нашли маму спустя два часа, в том же лесу, что и меня. Напоминая собой Аленушку со знаменитого полотна, мама сидела на высоком корявом пне, оцепенело глядя в землю.

Как потом призналась, она размышляла о легких способах самоубийства, уверенная, что потеряла нас обоих – и Грега, и меня.

– Мама!! – учуяв ее издалека, я завопила, вырвала руку из руки Тони и помчалась в ее сторону, забыв о вывихнутой ноге – даже не видя ее, я уже знала, что она там, за высоким кустарником, живая и здоровая.

– Стейси! – заорала она в ответ, спрыгивая с пня и бросаясь ко мне навстречу.

В процессе мама зацепилась носком за торчащий кусок коры и, растопырив руки, шлепнулась на землю, лицом в траву. Удивительным образом, как потом оказалось, царапины и ушибы от этого падения были единственными ее ранениями за весь этот ужасный день.

В отличие от моего бедного отчима, маме повезло во всем – начиная с того, что ее все же решили сохранить, как приманку для меня, и заканчивая ее собственной весьма устойчивой психикой. Не сойти с ума, увидев превращение человека в волка и его последующее нападение на собственного мужа – это еще уметь надо. Но мама всегда отличалась здравым смыслом и всегда считала, что есть в этом мире вещи, которые не доступны для человеческого понимания.

Оставалось как-то объяснить ей, что одна из этих «вещей» - не только ужасный монстр, загрызший ее мужа, но и Тони – мой парень и ее будущий зять.

Мы решили рассказать ей все после похорон Грега, когда хоть немного успокоится.

Тем же вечером, уложив маму спать под охраной молодых волков и Брайена, мы с Тони поехали смотреть поместье, которое купила для нас Софи. Это тоже не терпело отлагательств – пусть мы и избавились от одной проблемы, вторая висела над нами Домокловым мечом.

Не впечатленный моим рассказом о том, в какого неустрашимого монстра он научился превращаться благодаря мне, Тони хотел лично увидеть габариты своих новых владений и установить вокруг всей территории электрический забор.

– Прости, детка, но этого просто не может быть, – твердо заявил он мне, заказывая по интернету пятнадцать километров прочной металлической сетки, которую не возьмут ничьи зубы или когти.

Я горько вздохнула, решив, что временно перестану убеждать его. К тому же, наверняка, нелегко мужчине будет принять тот факт, что он не совсем сам победил врага, а с помощью той, кого, собственно и спасал.

Мне же с того момента, когда я почувствовала исходящую из моих рук золотистую энергию стало совершенно понятно – мы с Тони одно целое. Наша сила – в нас обоих. Он делает сильнее меня, а я его.

И те, другие, кто охотится за нами, возможно, это знают.

***

Утром следующего дня настало время поговорить с мамой.

После вчерашнего потрясения она долго не могла уснуть, плакала на диване в подушку, звонила в Россию отцу… Я даже представить себе не могла, как ему было трудно утешать ее – это ведь тот самый парень вчера погиб, которого папа считал своим соперником, наверняка даже своим личным врагом.

И тем ни менее, он был на высоте – я слышала его голос в телефоне и видела, как от его слов маме становиться легче… Пару раз она даже улыбнулась, и где-то в глубине души во мне зародилась забытая уже детская надежда – эгоистичная и не имеющая право на существование – а вдруг?! Вдруг трагедия станет для моих родителей вторым шансом, возможностью посмотреть друг на друга под другом углом, в других обстоятельствах…

Я хмурилась, злилась на себя – Грег был замечательным отчимом и не заслужил такой страшной смерти даже ради второго шанса для моих предков…

И все же надеялась. А вдруг?.. Вдруг мама захочет снова… встретиться с папой?


Тише воды я прокралась в гостиную, где маму уложили на удобный, широкий диван, застелив его как кровать. Лучших условий на данный момент не было, но я уже определила для нее комнату в нашем новом доме. Разумеется, если не произойдет чуда, и у нее не появится желания снова пожить с отцом.

Половица скрипнула, и мама приоткрыла один глаз – опухший от слез.

Увидела меня, открыла второй, поморщилась и мотнула головой, будто пыталась понять, где мы с ней обе находимся.

– Привет… – запахивая халат плотнее, я подошла и села рядом с ней на кровать. Меня вдруг охватило странное чувство – будто мать – это я, а не она. Будто я – старше, мудрее и ответственна за нее в той же степени, в какой она за меня была раньше.

– Привет… – хриплым голосом ответила мама, поворачиваясь на спину и складывая руки на животе. Лицо ее не выражало ровным счетом ничего, словно она уже умерла изнутри. Да и поза говорила о том же.

– Спала хоть немного? – я протянула руку и поправила съехавшее с ее плеча одеяло – отчего-то захотелось укутать ее поплотнее, как она делала мне, когда я была маленькой.

Мать медленно кивнула.

– Уснула на рассвете.

Я решила немного растормошить ее, воззвать к жизни хоть что-то живое, если оно там еще осталось.

– Как тебе Тони?

Она моргнула. И еще раз моргнула, фокусируя на мне взгляд.

– Так вот ты как в общежитие съехала?! – глаза ее сузились, голос окреп, она приподнялась на локте и, судя по всему, умирать раздумала.

Я укусила себя изнутри за щеку, чтобы не улыбнуться и виновато опустила голову.

– Вот так получилось, мам… Мы с Тони любим друг друга…

– С Тони? С Тони?! Да как ты… – отбросив одеяло, она села, я же бросила быстрый взгляд на дверь – что-то как слишком она перевозбудилась. – Ему сколько лет, твоему «Тони»?!

Ты даже представить себе не можешь, мам! – чуть было не ответила я. Вовремя опомнилась и вместо этого принялась убеждать ее в том, что у нас с Тони действительно любовь и, пока она будет жить с нами, у нее будет возможность в этом убедиться.

О да, я нарочно напомнила ей про будущее совместное житие – после случившегося одна мама оставаться явно не хотела, и это должно было хоть как-то сдержать поток ругательств и самых «распрекрасных» эпитетов, готовых обрушиться на мою несчастную голову.

Напоминание сработало лишь отчасти. Еще полчаса, пока Тони отсыпался в соседней комнате, мама шипела, металась и заламывала руки – выразительно, но тихо, чтоб не разбудить нашего с ней общего спасителя. Обвиняла меня в том, что я пошла по рукам, что я слишком молода, чтобы жить со взрослым мужчиной, а когда узнала, что этот мужчина – мой профессор, совсем расстроилась – упала на диван и закрыла лицо руками.

– Он хоть замуж-то тебя позвал? – глухо спросила через минуты две, пока я терпеливо сидела и ждала дальнейшей экзекуции.

Это было неожиданно. Я была уверена, что сейчас последует лекция на тему, насколько это неэтично для профессора встречаться со своей студенткой – что-нибудь в духе современного американского законодательства.

Но мама американкой не была, и, как оказалось, о законодательных аспектах нашей связи не думала вообще. Ее, как выяснилось, интересовали исключительные практические вопросы – в частности, возьмут ли ее кровиночку замуж или поматросят и бросят.

– Позвал, – ответила я, совершенно точно зная, что не вру. – Конечно, Тони предложил мне выйти за него замуж.

– И где же твое обручальное кольцо, доченька? – у мамы был устало-знающий вид, так и говорящий – уж я-то повидала на своем веку таких вот «предлагальщиков». – В этих краях без кольца ты не невеста. Забыла?

Я сникла. Тони ведь действительно не подарил мне никакого кольца, возможно просто забыв о том, что должен – на фоне того, что происходило, в последние пару дней о свадьбе как-то не думалось. Живыми бы остаться.

– Так что рано ты губу раскатала, – прокомментировала мама. И весь последующий день держалась подчеркнуто холодно – как со мной, так и с Тони, которого я уговорила пока не раскрывать ей тайну своей второй сущности.

Ну что ж, по крайней мере, хоть шлюхой больше меня не называла.

Позавтракали мы все вместе, в той же угрюмо-холодной обстановке. Мама снова ушла в себя, почти ничего не ела, и глаза ее были подозрительно на мокром месте.

Тони же держался очень тактично – не лез ни с утешениями, ни с разговорами, старательно, всем своим поведением показывая будущей теще, что настроен насчет меня весьма серьезно. Да и насчет нее тоже – прямо при нас вызвал людей, занимающихся профессиональной упаковкой и перевозкой вещей, и выслал их в мой бывший дом. Мама не протестовала, но и не благодарила – ей, похоже, в данный момент было все равно, где она будет жить. Сама ехать в то ужасное место желания она не высказала.

А уж после завтрака, когда надо было ехать в морг на опознание Грега, расклеилась окончательно.

– Ты, наверное, тоже думаешь, что я сумасшедшая, да? – спрашивала сквозь слезы, хватая меня за руки. – Тоже считаешь, что меня надо упечь в психушку?

Про психушку упомянули настоящие менты, приехавшие по вызову соседей и обнаружившие в доме труп мужчины, разорванного дикими зверями. Пару раз услышав это слово и сообразив, что ее вполне могут отправить на принудительное лечение, мама перестала рассказывать, как прямо на ее глазах, двое парней превратились в огромных черных волков и набросились на отчима.

Теперь официальная версия упростилась донельзя – неизвестные полиции фашисты натравили на черного парня свору собак. Разумеется, пресса вцепилась в эту новость, и после опознания у мамы совсем пропало желание выходить на улицу. Потому что караулили ее теперь на каждом шагу.

***

Весь этот и следующий день прошел в напряженном ожидании въезда в наши новые хоромы, где мы надеялись спрятаться ото всех – и от журналистов, и от тех, кто вознамерится мстить за Блэкстоуна, и от уж совсем непонятных сектантов, застреливших Жозефину.

Готово было абсолютно все – кроме электрического забора. И хоть установщики работали наперегонки с самим временем, было понятно, что до завтра они не управятся.

А вечером второго дня, мой взгляд наконец упал на книги, которые Брайен все же привез из Сиэтла.

Тони был в душе, ожидая меня с минуту на минуты в постели, мама – у себя в гостиной, огороженной на скорую руку ширмой. Я же зашла в кабинет вытащить из сумки телефон, открыла первый фолиант в забытой всеми стопке книг и залипла.

«Свойства и особенности Истинной Пары после единения тела и души» – гласило название на старом английском, которое я с трудом разобрала из-за характерной витиеватости букв.