Моя дорогая жена
Часть 33 из 71 Информация о книге
Рори переводит взгляд с меня на мать, сознавая тщетность своих потуг. Он уже перечислил все доводы, по которым идея со сменой пароля не будет работать. В их числе – и долгое отсутствие Миллисент на работе. И тут Дженна выпаливает: – Я провалю английский. В яблочко! Английский в этом году давался дочери тяжело. Она изо всех сил пыжилась, чтобы остаться на доске почета. И перспектива завалить этот предмет заставляет Миллисент изменить свое решение. Жена сокращает свод запретительных правил. Родительский контроль, ноутбуки переносятся в гостиную, все новостные приложения из мобильников удаляются. Это, скорее, психологические меры, нежели практические. Но мы все все понимаем. Правда, я не знаю – будет ли Дженна следовать новым правилам. Парикмахер пытается придать ежику на голове дочери стильную форму. Получается даже неплохо. Просто кардинально другая прическа. Миллисент накупает всевозможных шляпок и кепок – на случай, если Дженне захочется ее прикрыть. Жена вываливает их на обеденный стол, и Дженна примеряет каждую. А потом пожимает плечами. – Симпатичные, – признает дочь. – А какая тебе больше всего нравится? – спрашивает Миллисент. Дженна снова пожимает плечами: – Я не уверена, что мне нужна шляпа. Плечи Миллисент слегка опадают. Она переживает за волосы Дженны больше дочери. – Ладно, – говорит жена, собирая шляпки. – Я оставлю их в твоей комнате, на всякий случай. Перед тем, как лечь спать, я захожу в комнату Рори. Он лежит в своей кровати и читает книжку комиксов. При моем появлении сын быстро прячет ее под подушку. Я делаю вид, что ничего не заметил. – Чего тебе? – интересуется Рори. Раздражение во всем – в голосе, в жестах, во взгляде. Я сажусь за его письменный стол. Книги, тетрадки, зарядные устройства. Полный пакет чипов и рисунок, на котором изображен не пойми кто – полумонстр, полугерой. – Это несправедливо, – говорю я. – Ты ни в чем не виноват, но все равно должен жить со всем этим. И выполнять эти новые правила. – Да уж, жертвовать собой ради остальных. На что не пойдешь для всеобщего блага… – Что ты думаешь? – спрашиваю я. – О чем? – О твоей сестре. Рори открывает рот, чтобы что-то сказать. Я вижу по его зеленым глазам, что он намерен немного поумничать. Но сын сдерживается. – Не знаю, – говорит он. – Слишком близко к сердцу она приняла всю эту историю. – Историю с Оуэном? – Ну да. Распереживалась даже сильнее обычного. Ты же знаешь, как она подвластна одержимости. Сын намекает на способность Дженны чрезмерно концентрироваться на предмете. Будь то футбол, ленты для волос или пони. Рори называет это одержимостью, потому что сам он ни на чем не зацикливается. – А как у нее дела в школе? – интересуюсь я. – Нормально, насколько я знаю. Все еще популярна. – Дай мне знать, если что, ладно? Рори задумывается. Возможно, решает, что попросить взамен. Но потом кивает: – Ладно. – И не задирай ее без надобности. – Это моя обязанность. Я же ее брат, – улыбается Рори. – Понимаю, только не переусердствуй. * * * Поздним субботним вечером мы с Миллисент, наконец-то, остаемся одни. Я изнурен. Обеспокоен. И боюсь очередной истории об Оуэне, Наоми или Линдси. Наоми. В первый раз за два дня мне пришло в голову, что Миллисент не покидала дом. Она была с Дженной, со мной, с нами с вечера пятницы. И мне становится интересно – а где же Наоми? Жива ли еще? Ей ведь нужна вода. Без воды она не выживет. Раньше я все время гнал от себя мысли о Наоми. Я заставлял себя не думать о том, где она находилась и в каких условиях содержалась. И все же образы замаячили перед глазами. Те, о которых я слышал, – подземный бункер, подвал или звуконепроницаемая комната в обычном доме, стальные цепи и наручники, которые невозможно порвать или сломать. Но может, все совсем не так? Может быть, Наоми просто заперта в комнате и свободно передвигается по ней. Может, в той комнате есть и кровать, и туалетный столик, и ванная, и даже холодильник? Она чистая и уютная. И никаких ужасов, пыток и всяких подобных вещей там не происходит. Может быть, у Наоми есть даже телевизор… Или всего этого нет… Я поворачиваюсь к Миллисент; она сидит в постели за своим планшетом и читает про детей, которые боятся того, что слышат по телевизору. Мне надо расспросить ее о Наоми. Я хочу знать, где и как Миллисент ее удерживает. Но я опасаюсь ответа жены. Я не знаю, как я на него отреагирую. Смогу ли я сохранить над собою контроль? Да и что мне даст эта информация? Если я узнаю, где Наоми, я поеду к ней. Мне придется это сделать. А что, если я увижу сцену худшего сценария? Что, если Наоми пристегнута наручниками к батарее в каком-нибудь грязном подвале и истекает кровью от пыток? Если я застану такую картину… я даже не представляю, что сделаю. Может, убью ее. А может, отпущу. Нет, лучше ни о чем не спрашивать Миллисент. 33 Воскрешение Оуэна сослужило свою службу. Никто не сомневается в том, что именно он похитил и убил Линдси. И что именно он удерживает сейчас у себя в плену Наоми. Теперь пришло время ему снова исчезнуть. Это единственный способ избавиться от нежелательных новостей. Больше никаких писем, никаких прядей волос. Больше никаких пропавших женщин. Никаких тел. Нам необходимо выработать стратегию выхода. Ради Дженны. В клубе продолжают обсуждать Оуэна. Я отказываюсь участвовать в этих разговорах. И выхожу из клуба – подальше от сплетен и кривотолков, подальше от Кеконы. У нас с ней по-прежнему всего два урока в неделю. Но она торчит в клубе каждый день. Я провожу весь день на корте – либо с клиентом, либо в ожидании следующего ученика. После двух минувших недель и прошедших выходных день проходит подозрительно нормально. Очень подозрительно. Что-то да должно нарушить его ход. У меня урок с супружеской четой, проживающей в Хидден-Оуксе с самого начала. И он, и она двигаются на корте медленно. Но то, что они вообще могут двигаться, кое о чем говорит. По окончании урока мы все втроем направляемся в спортивный магазин. Я хочу взять кофе и взглянуть на свое расписание на неделю. Кратчайший путь в этот магазин лежит через клубный дом. И там я замечаю Энди, склонившегося над барной стойкой. Я не виделся с ним после их расставания с Тристой. Тогда Энди выглядел как всегда: брюшко на талии, редеющие волосы, красное лицо от злоупотребления вином. Теперь он выглядит совсем иначе. На нем тренировочные штаны, по виду столетней давности. Его хлопчатобумажная брендовая рубашка хранит следы загибов, как будто он только что купил ее в магазине и, не гладя, на себя напялил. Энди чисто выбрит, но его волосы выглядят неухоженными. А напиток в его руке коричневый и чистый – безо льда и добавок. Я подхожу к Энди – ведь он мой друг. Или был таковым, пока я не начал утаивать от него различные вещи. – Привет, – говорю я. Энди поворачивается ко мне, но радости на его лице я не подмечаю. – Ба! Да это же наш профи. Теннисный профи, я хочу сказать. Хотя, возможно, ты – профи и в другом. – В чем дело? – О, думаю, ты знаешь, в чем дело. Я мотаю головой. Пожимаю плечами. В общем, притворяюсь, что не понимаю, о чем речь. – Ты в порядке? – Нет, не совсем. Но тебе, пожалуй, лучше расспросить об этом мою женушку. Ты ведь ее хорошо знаешь, да? Я не даю Энди возможности наболтать лишнего. Я беру его под локоть: – Пойдем выйдем на свежий воздух. К счастью, Энди не протестует. Он не говорит ничего, что могло бы обернуться для меня проблемами на работе. Мы проходим через клубный дом, выходим на улицу и останавливаемся в арочной галерее. С обеих сторон ее обвивает ползучий плющ. Слева от нее спортивный магазин, справа – парковка. Я встаю к Энди лицом: – Послушай, я не знаю… – Ты спишь с моей женой? – О Господи, нет.