Моя дорогая жена
Часть 48 из 71 Информация о книге
Кекона уехала на целый месяц на Гавайи. И теперь моя первая клиентка – миссис Лиланд. Она не любит болтать ни о преступлениях, ни об Оуэне. Миссис Лиланд – серьезный игрок; она разговаривает только о теннисе. После урока с ней у меня есть пять минут до занятия со следующим клиентом. Этого времени вполне достаточно, чтобы прочитать эсэмэску от Миллисент. «?» Я не понимаю, что это значит, или что она хочет узнать у меня. Поэтому набиваю в ответ: «Что?» Посередине моего урока с пенсионером Артуром Миллисент присылает мне ссылку на газетное сообщение. Его заголовок звучит бессмыслицей: «ОУЭН МЕРТВ» Я прочитываю статью один раз, другой, третий. И с каждым разом она мне кажется все менее правдоподобной. «Пятнадцать лет назад Оуэн Оливер Рили был обвинен в убийстве, но выпущен на свободу из-за лазейки в законе. Он исчез бесследно. И снова о нем заговорили только недавно, когда было найдено тело молодой женщины и некто, назвавшийся Рили, прислал местному репортеру письмо, в котором взял на себя ответственность за ее убийство и пообещал убить еще одну женщину, назвав даже точную дату ее исчезновения. После обнаружения тела второй женщины всем показалось, будто Оуэн сдержал свое обещание. В следующем письме говорилось, что он исполнил задуманное и теперь уезжает из этих краев навсегда. Но был ли это действительно Оуэн? «Нет», – отвечает Дженнифер Рили. На прошлой неделе сестра Оуэна связалась с местной полицией и сделала заявление. В заявлении, настолько шокирующем, что ему с трудом верится, она утверждает, что пятнадцать лет назад они с братом переехали в Европу. И никогда больше не возвращались в Америку, даже с кратковременным визитом. Более того, они сменили имена и жили анонимно. Пять лет назад у ее брата врачи диагностировали рак поджелудочной железы, и после нескольких сеансов химиотерапии Оуэн перестал бороться со своей болезнью и умер. Его тело было кремировано; так, во всяком случае, говорится в заявлении Дженнифер Рили. Как она призналась полиции, до недавнего времени она даже не подозревала, что ее брат «вернулся» в тот край, где он вырос. «Я ничего не собиралась предпринимать, – сказала Дженнифер Рили. – Мы так давно уехали из этих мест. Но одна моя старая приятельница связалась со мной и убедила меня сделать заявление, потому что полиция была уверена, что этих женщин убил Оуэн. Так вот, я заявляю со всей ответственностью: недавние убийства двух молодых женщин – настоящая трагедия. Но мой брат к ним не причастен». 51 Мой телефон лежит на бетонном корте, экран разбит. Я не помню, чтобы я его уронил. Или, может, я его бросил? Чья-то рука касается моего плеча. На меня смотрит Артур, мой клиент. Его глаза скрыты под густыми седыми бровями, и эти брови обеспокоенно изгибаются. – С вами все в порядке? – спрашивает Артур. Нет. Не в порядке. – Извините. Я должен уйти. Это семейное… – Да-да, конечно. Идите. Я подбираю телефон, хватаю сумку и покидаю корт. На пути к парковке я слышу, как меня приветствуют какие-то люди, но их лиц я не вижу. Перед моими глазами стоит лишь один заголовок: «ОУЭН МЕРТВ». Уже в машине, с включенным двигателем, я вдруг осознаю, что понятия не имею, где сейчас Миллисент. Я же снял с ее автомобиля маячок. Ощущая пальцами трещины в экране мобильника, я посылаю ей сообщение: «Ночное свидание» И тут же получаю ответ: «Свидание за обедом. Сейчас» Я уже выезжаю с парковки. Дети в школе, поэтому мы встречаемся дома. Машина Миллисент стоит у входа; сама она уже в доме, меряет шагами общую комнату. Сегодня на ней синие туфли, и они не цокают при ходьбе. Волосы Миллисент теперь короче, чем были раньше, – она обрезала их по плечи, потому что не хотела, чтобы в женской половине нашей семьи только Дженна ходила с короткими волосами. Когда я захожу в комнату, Миллисент останавливается. Мы смотрим друг на друга. Сказать нечего. Разве что мы облажались. На губах жены вдруг мелькает улыбка. Нерадостная. – Такого я не предвидела. – Мы не могли такое предвидеть. Я протягиваю к ней руки, и Миллисент падает в мои объятия. Мое сердце бьется быстрее обычного, и она припадает к нему головой. – Теперь они начнут искать настоящего убийцу, – говорю я. – Да. – Миллисент откидывает голову назад и поднимает на меня свои глаза. – Мы можем уехать. – Уехать? – Ну да. Просто взять и уехать отсюда. Мы не обязаны здесь жить. Мы не обязаны даже проживать в этом штате. Я могу учить теннису где угодно. И ты можешь продавать недвижимость где угодно, – эта идея осенила меня только что, пока я сжимал Миллисент в объятиях. – Выбери место. – Это не серьезно. – Но почему? Миллисент отстраняется от меня и снова начинает расхаживать по комнате. Я знаю, что она прокручивает в уме списки домов, пытается сообразить, что нужно сделать. – Сейчас середина учебного года. – Я помню. – Я даже не решила, куда бы мы могли уехать. – Мы можем решить это вместе. Миллисент снова задумывается. Я повторяю очевидное: – Они будут искать настоящего убийцу. До сих пор это не было проблемой. Первые два тела не были найдены. До того, как нашли тело Линдси, никто и не подозревал о существовании убийцы. Полицейские никого не искали. Теперь они будут искать. И теперь им известно, что убийца выдавал себя за Оуэна. – Они никогда не догадаются, что это были мы, – говорит Миллисент. – Никогда? Миллисент мотает головой: – Теперь я уже ни в чем не уверена. Мы практически все разделили. Я никогда не дотрагивалась до писем… – Но ты где-то прятала Наоми… – Ты никогда этого не видел. А тебя? Тебя видели с… – Нет. Я никогда не разговаривал с Наоми. – Никогда? – Миллисент на секунду замолкает. – Это хорошо. Никто тебя с ней не видел. – Нет. – А с Линдси? Я мотаю головой. Мы с Линдси общались во время велосипедных прогулок. – Нас никто не видел. – Хорошо. – Дженна, – говорю я. – Я почти уверен, что нам следует переехать из-за… – Давай подождем хотя бы немного и убедимся, что это заявление – не утка. Или чей-нибудь трюк. Я улыбаюсь. Ирония ситуации. – Как письма Оуэна. – Да, вроде того. Мой мобильник пищит. Сработало напоминание. Через пятнадцать минут у меня занятие со следующим клиентом. Я либо еду на работу, либо должен его отменить. – Поезжай, – говорит мне жена. – Нам ничего сейчас не остается, как только ждать. – Если это не утка и не чей-то трюк… – Мы обсудим это еще раз.