Мы – кровь и буря

«Боги, что с твоим лицом?»

Констанция дотронулась до пореза. Рана высохла, но все еще казалась мягкой. Она уже совсем о ней забыла. Девушка вздрогнула:

– Кулак.

«Почему ты сбежала от меня? Ты ведь понимаешь, что тебе придется ответить за свои действия».

Констанция опустила взгляд.

– Нет, – тихо возразила она.

«Констанция, ты не сможешь этого сделать».

Ее голос прозвучал уверенно и правдиво:

– Я уже это делаю, Эмрис. Я пыталась сказать тебе…

Но голос в ее голове строго ее перебил:

«После твоего ухода все стало еще хуже. Они нашли у тебя запрещенные тексты. Раньше я думал, это минутный, безрассудный порыв. Я ничего не понимал… Но сейчас я все понял. – Его глаза загорелись. – Ты ведь давно планировала это сделать? Я ведь прав, Констанция? Ты, должно быть, гордишься своим умом. Ты действительно меня одурачила. Я думал, ты другая… Но ты такая же, как и Чатхам, – с горечью и болью произнес он. – Чатхам мне жизни не дает из-за этой маски, как будто нет ничего важнее».

– Ты не понимаешь. – Она потерла кончик носа. – Все куда сложнее, чем ты думаешь. Ты ничего обо мне не знаешь. Ничего.

«Ты предельно ясно выразилась. В общем, все просто: либо ты вернешься и предстанешь перед судом Священного Собора, либо останешься в Княжеском лесу и умрешь от голода, чумы или другой напасти, которая обрушится на это проклятое место. Или ты решила, что сможешь уйти от смерти, как от правосудия?»

В его повышенном тоне послышался упрек.

– Все не так просто. Просто никогда не бывает, – рявкнула она. – Не будь таким наивным, Эмрис.

Охотник посмотрел через плечо, как будто услышал шум, но когда вернулся к Констанции, голос его оставался таким же строгим:

«Я вообще не должен с тобой разговаривать. Я лишь хотел сказать, что если ты сдашься в ближайший храм в течение суток, я буду просить о пощаде. Ради всего, что у нас было».

– Нет, – прошептала Констанция без единой колкости в тоне.

Все кончено. По-настоящему кончено. Она знала, что однажды их отношениям придет конец, но легче от этого все равно не становилось. Она вспомнила, как они проводили время вместе, как близко оказались к тому, что можно назвать любовью.

Эмрис приблизился к зеркалу.

«Подумай об этом. Если я для тебя хоть что-то значил, просто подумай. Ты играешь с опасной, страшной магией. Так ты нашла дорогу через лес, которую никто не мог найти?»

Констанция покачала головой. Это не стоит их ссоры: что бы она ни сказала, он уже принял решение.

«Тогда прощай».

Зеркало прояснилось. Теперь Констанция смотрела на свое бледное, измученное лицо, которое казалось страшным из-за поглощающей ее злости.

В момент нахлынувшей ярости она заметила, как в ее голубых глазах сверкнула фиолетовая вспышка. Захлопнув медальон, Констанция швырнула его в стену. Со звуком разбиваемого стекла он закатился под кровать.

Констанция свернулась калачиком на кровати. Она чувствовала, как слезы подкатывали к горлу, но все же взяла себя в руки, чтобы не выпустить их наружу. Она лежала молча, напряженно, глядя на сжатые кулаки в перчатках. Ее другая жизнь исчезла вместе с тем, ради чего она трудилась. Исчез единственный любимый человек в этом страшном мире. Все, что имело значение – она все бросила.

Ради того, что есть сейчас.

А что это значило?

«Я не могу потерпеть неудачу».



Мудрецы собрались вовремя, несмотря на больные головы и уставшие глаза. Когда Констанция вошла, лорд Вередит встал и с трудом выдвинул ее стул. Лорд Реддинг начал воодушевленное приветствие, которое быстро превратилось в отрывистый, сухой кашель. Лорд Фарли выглядел так, будто вчера осушил бутылок двенадцать, и сморщился в ответ на ее радостное: «Доброго всем дня».

На ней было серое платье с черным обрамлением. Вероятно, его сшили для похорон, но оно, как никогда, подходило ее настроению после беседы с Эмрисом. Констанция никак не могла выбросить мысли о женщине, которая носила эту одежду.

«Сколько похорон посетила Ливия, прежде чем попасть на свои собственные?»

Слуга, наливающий ей чай из крапивы, отвлек Констанцию от мыслей.

Волосы ее были плотно заколоты, а глаза горели. С помощью магии Констанция вылечила рану на щеке до небольшой розовой полоски, почти незаметной на фоне ее кожи.

Мудрецы занимали места, а Констанция тем временем одаривала всех улыбкой. Следующим пришел Ксандер с большой группой стражников в небесно-голубых ливреях, которые встали рядом с городской стражей по периметру зала. Неужели Ирвин ожидал неприятностей? С намеком на улыбку он бросил взгляд в сторону Констанции. Она кивнула в ответ, демонстрируя официальное приветствие.

В последние секунды прибыл Уинтон. Он привел себя в порядок: чисто выбритое лицо, ярко-красная одежда, причесанные, лоснящиеся темные кудри. Он скользнул к единственному свободному месту справа от Констанции и осторожно сел, одарив ее печальной улыбкой. Несмотря на очевидное сходство с матерью, это выражение лица герцогине не принадлежало. Констанция улыбнулась в ответ, чувствуя одновременно вину, смешанную с облегчением. Она была рада, что ей не пришлось соперничать с его матерью.


Констанция посмотрела на настенные часы: без двух минут полдень. Не хватало лишь одного члена Витенагемота.

В самый последний момент в дверях появился лакей в черной ливрее и направился к длинному столу на подиуме.

– Миледи, лорд-судья просил передать, что ему нездоровится.

– Какая печаль, – холодно ответила Констанция. – Чем он болен? Может, отправить за лекарем?

– С милордом сейчас доктор Торн.

«Конечно же, он там».

– Что ж, скорейшего ему выздоровления.

Слуга откланялся, быстро удалился и закрыл за собой дверь.

Воцарилась тишина. Констанция посмотрела на сидящих за столом мужчин: одиннадцать человек плюс ее брат, на чью верность она могла положиться. Несколько Мудрецов были преклонного возраста, из которых некоторые уже стояли одной ногой в могиле. Лорд Вередит был на ее стороне, а Реддинг не пойдет против. Леобел, добрый мужчина с лысой макушкой и толстым брюхом? Констанция его помнила. Ей не составит труда заручиться его поддержкой. Лорд Фарли был достаточно молод, но настолько озлоблен и сломлен, что не станет оказывать сопротивление. Ксандер являлся сильным союзником: он поможет склонить всех сомневающихся на ее сторону.

Мудрецы не стали бы возражать, особенно после того, как судья бросил ее на произвол судьбы. Раз он предпочел хандрить и строить заговор, пусть будет так. Если он не хочет бороться, то получить приз не составит труда. А если она подберет правильные слова, то все Мудрецы попадутся на крючок.

– Друзья, спасибо вам, что собрались, – поднявшись со стула, поблагодарила Констанция. – Как вам известно, я хочу просить вас о регентстве. В отсутствие совершеннолетнего наследника, который смог бы представлять семью Рэтбоунов, королевский судья взял эту функцию на себя. Но я слышала, что его действия нанесли большой урон нашему городу.

За столом раздался шепот. Констанция сделала осторожный глоток чая.

– Но как бы мы не расценивали политику судьи, он не Рэтбоун. Пришло время вернуть Княжеский лес законной династии. – Она посмотрела в глаза присутствующим в комнате мужчинам. – Ввиду отсутствия судьи мы наконец сможем поговорить открыто.

Констанция не сомневалась, что судья ее слушал: уши городского стражника находились здесь с этой целью. Возможно, это к лучшему.

– В Княжеском лесу идет охота на волшебников. Ворота и грозовое облако закрыли нас от внешнего мира. Но я нашла путь, а это значит, что другие тоже могут.

Для лучшего эффекта Констанция сделала паузу.

– Милорды, – обратилась она, – пора всем нам обрести надежду. Пришло время открыть ворота и наши умы. Я долгое время провела в Городе Королей и многому научилась. Я хочу принести свои знания в наш город, вылечить его и начать жизнь заново. Может, вы этого не осознаете, но все, что я делала, я делала для вас. Все, чем я пожертвовала, я пожертвовала ради вас. Я всегда оставалась вашим защитником и другом.

Констанция говорила так, будто ее душили эмоции. Она несколько раз моргнула, словно пыталась сдержать навернувшиеся слезы.

– Этот город – мой дом. И он всегда будет моим домом.

Ложь текла из нее, как вода. Когда Мудрецы встали, единогласно приняв положительное решение, Констанция улыбалась, и улыбалась до боли в щеках.



Констанция стояла на зубчатой стене и смотрела на грозовое облако, которое то сгущалось, то вновь истончалось на несуществующем ветру. Неизвестно откуда появлялись густые облака, погружая ее в полумрак, а затем бесследно исчезали. Краем глаза Констанция видела вспышки молнии, сопровождаемые странным рычанием, похожим на храп спящего дракона. Вся эта сила… она казалась настолько близкой, но одновременно такой далекой. Констанция разминала пальцы. Правая рука оставалась холодной, несмотря на кожаные перчатки, а левая рука, как никогда, бесчувственной. Зато медная маска с жужжащими шестеренками казалась необычайно теплой. Помимо способности «видеть» волшебство, она также защищала от отравляющего воздействия грозового облака.

Внезапный порыв ветра насмешливо ударил ее юбки.

«Облако играет в игры. – Констанция крепче взялась за зубчатую стену, ведущую вдоль дорожки. – Чтобы развеять мои мысли?»

Большую часть ночи она провела в поисках склепов под Верхним городом, но так ничего и не нашла. И несмотря на триумф на Витенагемоте, несколько часов сна ее преследовали кошмары. У нее были сны о теле матери; сны о шрамах Эмриса, которые сморщились вместе с разочарованным лицом; о гневе богов; покинутых Предках; темных тенях, следящих за ней в темноте.

«Остался еще хоть кто-нибудь, кого я не разгневала?»

Констанция направилась к краю, шагая в темноте в ритме с тростью. Ее тень упала на густой клуб облака, и она отпрянула назад, ругая себя за потерю бдительности. Облокотившись на холодную каменную стену, Констанция посмотрела вниз. Она смутно разглядела крыши домов Верхнего города, заросшие серым мхом. Казалось, мох и древесная губка только процветали в грозовом облаке.

Интересно, что теперь думал Эмрис? Да, она солгала. Но это не значит, что она его не любила. Она помнила ночь, когда они встретились: звезды светили над дворцом, как серебряно-белый молчащий хор. Констанция отбросила воспоминания. В конце концов, у нее имелись более важные заботы. Кто видел ее той ночью после праздника? Кто бы то ни был, он выжидает время, чтобы в подходящий момент нанести удар.

«А вдруг это судья?»

Констанция ощутила неприятную дрожь испуга.

Она обернулась на звук приближающихся шагов. Постепенно очертания превратились в фигуру, как будто художник-невидимка медленно оживлял свою картину. Констанция узнала его с первых штрихов. Громадный плащ из волчьей шкуры и торчащий из-за спины двуручный меч. Он был в тренировочной одежде, а от кожи доносился легкий запах пота. Глаза были спрятаны за защитным экраном из мягкой черной кожи и серебра, а половину лица скрывал плотный шарф.

– Уинтон, – начала Констанция, добавив в свой тон немного теплоты. – Доброе утро. Ты тренировался?

– Я стараюсь тренироваться каждое утро, – ответил брат с легкой улыбкой.

Констанция снова бросила взгляд на его меч.

– Мне любопытно, почему ты тренируешься со стражей, а не с лордом Ирвином?

– О… Я не так хорош в фехтовании, – объяснил Уинтон, но легкость в его голосе звучала фальшиво.

– Однако фехтование лучше подходит сыну герцога, – убеждала Констанция спокойным голосом. – Двуручный меч – это оружие простых солдат.

Уинтон проигнорировал ее замечание, опустив глаза. Спустя несколько мгновений он начал снова: