Мы с истекшим сроком годности

– Спасибо тебе, Джина.





Глава 9




Мы встречались со Скарлетт каждый день, и установленные два часа нашего общения растянулись на три, четыре и более. Я даже и представить себе не могла, что с человеком, который мне в бабушки годится, может быть так интересно. Каждый вечер мы добирались до нашего места на обрыве и провожали солнце. Я рассказала ей про то, как попала в аварию, про Скотта, Лив, родителей. А Скарлетт, в свою очередь, поделилась своей историей: два года назад из-за сильной боли в костях и грудной клетке она обратилась к врачу, а затем, сдав анализы и пройдя обследование, узнала диагноз – терминальная почечная недостаточность. Теперь ее жизнь зависит от специального аппарата, который выводит из организма все токсины. Все эти годы она, как и тысячи других людей с таким же заболеванием, ждет своей очереди на трансплантацию почки.

– Вот так вот всю жизнь думаешь, что ты «сверхчеловек» и даже если в мире наступит пандемия, то она настигнет всех, но не тебя, а потом тощий человек в белом халате говорит тебе, что ты смертельно болен, и напоминает не забыть заплатить за оказанную консультацию. И потом стоишь, смотришь в небо, не замечая толпу людей, и задаешься вопросом: «Ради чего вообще нужно жить?» Ведь правда, какой смысл пахать всю жизнь, угробить молодость на постройку карьеры и идеальной жизни, а потом медленно подыхать из-за своих дерьмовых почек. И не находишь ответа.

Скарлетт еще любила рассказывать мне о своем муже Джоне Хилле. Однажды в очередной мой визит Скарлетт попросила меня прочесть одно из его писем.

– «Дорогая Карли…», Карли? – спрашиваю я.

– Джон меня так называл с самой первой нашей встречи. Он говорил, что имя Скарлетт слишком серьезное для меня.

– «Дорогая Карли, сейчас я нахожусь в Танзании, а вернее, на острове Бонгойо. Здесь очень красиво. А какая тут вода… когда я вижу ее перед собой, мне кажется, что я смотрю в твои глаза, потому что они такие же ярко-голубые и завораживающие, как и она. Ты, наверное, сейчас подумаешь, что я, как всегда, все преувеличиваю, но если ты сама окажешься здесь, то поймешь, что каждое мое слово было истинным.

Целую,

Джон».



Ваш муж был путешественником?

– Можно и так сказать. У него обнаружили лимфому на последней стадии. Первое время я сама себе удивлялась. Мне не было страшно и грустно, я просто старалась вести себя так, будто ничего не произошло, будто все идет своим чередом. Но моя стойкость покинула меня, когда признаки болезни Джона начали напоминать о себе. Они мучили его и меня. Джон видел мои слезы, слышал мои стоны от боли, которая, как мне казалось, была еще сильнее, чем та, что испытывал он. Я была в отчаянии. Знаешь, лучше самой десять раз умереть, чем пережить смерть близкого человека. Порой все доходило до того, что я боялась засыпать ночью, потому что думала, что Джон вот-вот может умереть и я не увижу его больше живым, не услышу его последний вздох. И вот настал тот день, когда он меня покинул.

– Он умер?

– Нет, он просто исчез. Я просыпаюсь и вижу вместо него пустое место на кровати. У меня была паника. Я начала обзванивать всех наших знакомых, а затем его лечащих врачей, но его никто не видел. Через неделю я нахожу в своем почтовом ящике письмо с обратным адресом: «Государство Венесуэла. Каракас». Это было письмо от Джона. Он написал, что очень любит меня и не хочет заставлять меня страдать, поэтому он решил отправиться в длинное путешествие и пообещал каждую неделю присылать письма и докладывать о своем местонахождении. Джина, если бы ты знала, как я была на него зла. Какими «добрыми» словами я его только не называла, но в то же время я начала жить ожиданием его писем. Я чуть ли не ночевала у почтового ящика. Эти письма стали смыслом моего существования. Мне нравилось читать истории Джона, где он побывал, с кем познакомился, что увидел. И я поняла, что именно этого он и добивался, ведь постепенно, не видя его, я начала забывать о его диагнозе, мне казалось, что Джон просто в отъезде и скоро вернется домой.

– Ничего себе… А где он сейчас?

– Два года назад я получила от него последнее письмо. – Скарлетт роется в небольшой коробочке, в которой она бережно хранит письма мужа, и затем достает мне одно из них.

– «Дорогая Карли. Вот я и достиг конечной точки моего путешествия. Я в Новой Зеландии, на южном острове. Я теперь почти не могу передвигаться и с огромным трудом пишу. Сколько бы я ни бегал от смерти, она меня нашла даже на краю света. Но по мне, умереть в самом прекрасном месте на Земле – лучшая смерть.

Но сейчас не об этом.

Карли, моя милая, любимая Карли, я хочу, чтобы ты выполнила мою последнюю просьбу. Здесь, в чудесной Новой Зеландии я оставил кое-что для тебя. И это „кое-что“ ты должна найти, моя дорогая. В каждом городе, где я побывал, я оставил подсказки, которые приведут тебя к тому месту, что ты должна найти. Я хочу, чтобы ты повторила мое путешествие, испытала все то, что испытал я. Я хочу, чтобы ты забыла о моей смерти и отправилась навстречу незабываемым приключениям.

Думаешь, я схожу с ума из-за наступающей агонии? Возможно, это так, и скорее всего, зная твой нрав, ты проигнорируешь мою просьбу. Я не обижусь. Я все равно буду любить тебя.

Но все же я оставлю для тебя здесь первую подсказку: Венесуэла. Карипе. Гуачаро. Где живут птицы, которые известны своим очень грустным пением».



Обалдеть! Ваш муж был фанатом Жюля Верна?

– Джон всегда любил путешествовать, а еще он обожал загадки. Хотя он сам был той еще загадкой.

Я нахожусь под небывалым впечатлением, будто только что прочла какую-то фантастическую книгу. На минуту мне показалось, что все происходящее сейчас – нереально. Это всего лишь мой сон или фантазия. Но это действительно происходит, это реальная история и вполне реальные люди.

– Можно я тоже буду звать вас Карли?

– Конечно, – улыбнувшись, говорит она.

– Карли, а что же оставил для вас Джон?

– Я не знаю. Я никуда не поехала. Несколько месяцев мне понадобилось, чтобы прийти в себя и обдумать каждое слово из письма Джона. Но потом врачи мне поставили диагноз, и я решила заставить себя забыть о Джоне и о его просьбе.

– Если я была бы на вашем месте, то я последовала бы примеру вашего мужа. Наплевала бы на все и уехала. Ведь все равно уже нечего терять.

Но в то же время я прекрасно понимаю Карли. Ведь когда врач своим диагнозом вышибает землю у тебя из-под ног, то уже перестаешь верить в какие-либо чудеса, а надежда становится для тебя просто словом, несущим долю утешения.






Глава 10




Очередной час приветствия был посвящен дню рождения Фила. Сегодня он одет в белую рубашку и костюм, который неуклюже сидит на его тощем теле. К его коляске привязаны шары, наполненные гелием, видимо, здесь такая традиция, чтобы все знали, кто сегодня именинник.

– Ну что ж, сегодня мы собрались здесь, чтобы поздравить Филиппа Моргана с днем рождения, – говорит Эдриан, – сколько тебе стукнуло?

– Эыенатсат.

– Девятнадцать? Ничего себе, да ты уже совсем взрослый парень. Давайте все дружно, как мы это умеем, поздравим Фила. Три, четыре…

– С днем рождения, Фил, – говорим мы хором.

– Молодцы, а теперь все к столу, кушать праздничный торт.

Мы в унисон заскрипели колесами колясок, занимая места у стола.

– И что, здесь так и проходят дни рождения? – спрашиваю я.

– А что ты хотела? Диджея и пенную вечеринку? – смеется Брис.

– Ну хотя бы не такую обстановку, как будто мы на похоронах.

В аудитории поселяется тишина, которая изредка прерывается стуком ложек о тарелки. Эдриан стоит в стороне и наблюдает за нами, словно мы маленькие дети. Фил сидит у центра стола, смотрит на всех и улыбается. Его улыбка наполнена той самой неподдельной искренностью, которую зачастую не встретишь у других людей. Все остальные заняты поеданием шоколадно-бананового торта, а я сижу, не притронувшись к своей порции. Затем я отъезжаю от стола и направляюсь к музыкальному центру, который находится у противоположной стены. Около колонок стоит стопка дисков, я выбираю первый попавшийся. Им оказался диск группы The Basics, выбираю песню «Have love will travel». Песня оказалась довольно зажигательной. Все обернулись на меня с нескрываемым удивлением.

– Я хочу лично поздравить Фила с его девятнадцатилетнем и пригласить его на танец!

Тяну руки к Филу, он мне в ответ. Верхняя половина моего тела начинает двигаться в такт музыки, Фил повторяет за мной, но его движения робкие, неуверенные.

– Эй, хватит есть этот несчастный торт, все идем танцевать, – говорю я, разъезжая на своей коляске то взад, то вперед.

Андреа, Том и Брис к нам присоединяются первыми, а затем уже и все остальные. Как я говорила ранее, в нашей группе, за исключением нас, одни старики. Но несмотря на свой возраст и целую коллекцию болезней, они стараются подражать нам, танцуют, улыбаются. Обстановка становится живой и добродушной.

Лишь Эдриан стоит на том же месте и продолжает свой надзор. Однажды я поймала его взгляд на себе, и в этот момент мне показалось, что я застряла на вдохе.

Внезапно в аудиторию заходит Роуз, и тут я понимаю, что нашему недолгому веселью наступил конец.

– Что здесь происходит? Что это еще за музыка?

– Роуз, не беспокойтесь, у Фила сегодня день рождения, и мы решили устроить небольшой праздник.

– Эй, Роуз, хватит ворчать, лучше присоединяйтесь к нам, – говорю я.

– Так и знала, что это твоя выходка, – бросает Роуз и покидает помещение.

Эдриан смеется и снова смотрит на меня, и я, словно завороженная, смотрю на него в ответ.



Во второй половине дня я, Том, Брис, Фил и Андреа решили сделать небольшой перерыв и, как обычно, собрались на баскетбольной площадке. Мы разделились на две команды: в первой Том и Брис, а во второй, соответственно, я, Андреа и Фил. Если наблюдать со стороны, то вся наша игра похожа на жалкую возню улиток. Мы медленно передвигаемся по площадке, бывает, с великим трудом опускаемся к мячу, и с теми же великими усилиями движемся к кольцу и пытаемся в него попасть. Брис и Том, как всегда, зарабатывают победные очки, я, как всегда, мучаюсь из-за головокружения, Фил даже и если ловит мяч, то тут же его теряет из-за тремора кистей, а Андреа выступает в роли защитника и дежурит у нашего кольца. Вот такое вот смешное и нелепое времяпрепровождение.

– Мы так их никогда не обыграем, – говорю я, тяжело дыша, и тыльной стороной ладони вытираю капельки пота со лба.

– Послушайте, а вам не кажется это нечестным, что вы, практически два профессионала, в одной команде против нас? – заявила Андреа.

– Трое против двух. Все честно, продолжаем играть, – говорит Том.

Но тут мы замечаем, как к нам подходит Эдриан. В его руках куча бумажных пакетов, из которых доносится знакомый аромат фастфуда. Кажется, там картошка фри и гамбургеры.

– Доктор Хэйз, давно не виделись, – говорит Брис.

– Какой счет?

– Шесть бросков за первый период, – с гордостью гласит Томас.

– Молодцы. Я вам тут кое-что принес. – Эдриан отдает нам пакеты.

После того случая в столовой Эдриан нередко балует меня и моих друзей запрещенной едой.

За его спиной появляется девушка со знакомым мне лицом. Эстер. Она, как всегда, превосходно выглядит. Волосы закручены в пышные локоны, точеную фигуру с полным отсутствием лишних килограммов обтягивает короткое бежевое платье с небольшой драпировкой. Разглядев ее с ног до головы, я вспоминаю, как выгляжу сама в данный момент. Щеки горят, значит, лицо краснее самого спелого томата, волосы забраны в небрежный пучок, и вся моя одежда пропитана потом. Красотка! Мне становится неловко от того, что я в таком виде нахожусь перед Эдрианом.

– Эд, чего ты тут застрял, нам нужно ехать, – говорит она. Даже голос ее мне кажется идеальным. Такой мелодичный, женственный.