Мы с истекшим сроком годности

Эдриан прощается с нами, берет под руку Эстер, и вдвоем они удаляются от нас. Ребята начинают разбирать еду, а я продолжаю смотреть вслед этой парочке и чувствую, как внутри у меня что-то свербит, больше всего на свете мне хочется сейчас оказаться в своей комнате и погрузиться в тишину. Я не знаю, что со мной происходит, не знаю, как это объяснить, но мне нравится думать об Эдриане, мне нравится то ощущение теплоты, которое просыпается во мне, когда я смотрю на него. Рядом с ним я вновь хочу стать желанной, несмотря на инвалидное кресло. И когда я вижу его рядом с Эстер, все те желания, мысли, чувства, что я испытываю к нему, разбиваются на сотни осколков и внедряются своим острием мне в душу. Больно осознавать, что для него я навсегда останусь обычной пациенткой, что все те надежды, которыми я ежедневно питаю себя, на самом деле – самообман и лучше всего просто смириться с тем, что есть, и продолжать жить.

По этой причине я и наведалась в кабинет Роуз, которая была удивлена моему внезапному визиту.

– Что случилось, Вирджиния?

– Вы можете поменять мне психотерапевта?

– А чем тебя не устраивает доктор Хэйз?

– Его методика мне не помогает. Я думаю, что с другим врачом мне будет лучше.

Роуз долго молчит. Кажется, она чувствует, что в каждом моем слове огромная примесь лжи.

– Ну что ж. Желания пациентов для нас закон. С завтрашнего дня у тебя новый психотерапевт.

– Спасибо.

Я не жалею о своем поступке. Напротив, впервые в жизни я сделала то, что действительно должна была сделать. Я должна забыть Эдриана, чтобы перестать мучить себя. Ну или хотя бы постараться хоть немного отвыкнуть от него. Я наивно полагала, что после Скотта я вряд ли смогу на кого-то посмотреть и снова увязнуть в этом болоте, которое все остальные называют «любовью». Могу привести глупое, но, по моему мнению, точное сравнение. Представьте, что вы увидели вдалеке маленького щенка. Он кажется таким безобидным, ласковым. И вот вы идете к этому щенку, протягиваете к нему руки, но вдруг оказывается, что это вовсе и не крохотный щенок, а огромная собака, которая, заметив вас, набрасывается и вонзает свои острые клыки в ваше тело.

Вот что теперь для меня любовь. То, что сначала кажется безобидным и приятным, но потом вскоре, когда этого совсем не ожидаешь, доставляет тебе сильнейшую боль. Нет, я не перестала верить в любовь, просто теперь я боюсь ее.

Мой новый психотерапевт, откровенно говоря, ужасен. На первый взгляд он кажется мудрым и более опытным, нежели Эдриан. Но у него совершенно другая методика общения с пациентами, вернее, он вообще с ними практически не общается, лишь дает через каждые пять минут различные психологические тесты, затем несколько минут ему требуется, чтобы проанализировать результаты, и в самом конце сеанса он выносит небольшой вердикт по поводу моего душевного состояния. На этом все. Выхожу я из его кабинета с загруженной головой, будто только что побывала в школе на уроке математики.

Вечером того же дня я, как обычно, перед сном с книгой в руках заглянула в комнату Фила. Вечернее чтение стало нашим обычаем. Мы с Фелис заметили, что так Фил быстрее успокаивается и спокойно спит всю ночь без всяких кошмаров.

– Ну что, Фил, сегодня мы почитаем с тобой Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Это любимая книга моей мамы.

Внезапно дверь комнаты со скрипом открывается, и на пороге мы видим Эдриана.

– Джина, можно тебя на пару минут? – говорит он.

– Конечно.

Мы оказываемся в моей комнате, Эдриан закрывает дверь и опирается на нее спиной.

– Ну и как тебе доктор Родригез?

Я сижу перед ним, его строгий взгляд врезается в меня, чувствую, как у меня начинает пересыхать во рту.

– Он… замечательный. Мне нравятся его сеансы.

– А могу я узнать, почему ты сменила врача?

– Разве Роуз не проинформировала вас?

– Разумеется, но даже она понимает, что это сущий бред.

– «Сущий бред». Разве так должен разговаривать доктор с пациенткой?

Эдриан тяжело выдыхает. Кажется, я перегнула палку, и от волнения я начинаю покрываться россыпью красных пятен.

– Что ж, я желаю тебе удачи. Доктор Родригез действительно хороший специалист, надеюсь, он тебе поможет. Я, кстати, пришел с тобой попрощаться.

– Попрощаться? – резко переспрашиваю.

– Да. Я увольняюсь. Если я не могу помочь своим пациентам, значит, мне здесь не место. Так что прощай, Джина.

Эдриан разворачивается, касается дверной ручки, и мне кажется, что я вот-вот растворюсь в этом пространстве из-за шока, в котором пребываю.

– Стойте, – выкрикиваю я.

Эдриан вновь поворачивается ко мне и на сей раз смотрит на меня таким взглядом, словно не удивлен тем, что я его остановила.

– Хотите знать истинную причину? Хорошо. Я отказалась от вас потому что… потому что мне кажется, что я начала в вас влюбляться.

Мое сердце бешено стучит, будто я только что пробежала марафон. Я боюсь поднимать взгляд на Эдриана, боюсь услышать его слова, поэтому, резко выдохнув, я продолжаю:

– Вам не нужно увольняться. Вы прекрасный врач, но, к сожалению, вы наградили меня новым диагнозом.

Эдриан в растерянности. Немного помолчав, он тихо произносит:

– Влюбленность это не диагноз.

– Да, но страдаешь из-за нее не меньше.


Я понимаю, что больше не вынесу ни единой минуты нахождения рядом с ним в этой комнате, поэтому, бросив кроткий взгляд, прошу его открыть мне дверь.

Весь оставшийся вечер я сидела у кровати Фила, закрыв лицо ладонями, которые буквально пропитались слезами.





Глава 11




Я провалилась в глубокий сон, но вскоре почувствовала, как кто-то теребит меня за руку. Нехотя открываю глаза, пытаюсь вглядеться в темноту и заставить разбудить свое сознание. Спустя несколько минут я разглядываю вблизи себя знакомые очертания тела.

– Карли? – говорю я хриплым голосом. – Что ты здесь делаешь?

– Я пришла сообщить тебе одну важную новость.

Я мельком смотрю на светящиеся зеленые цифры электронных часов, что стоят на комоде.

– В три часа ночи?

– Такое нельзя откладывать на потом. Джина, я решила, что мы с тобой должны отправиться в путешествие и найти то, что спрятал Джон.

Первые несколько минут я пребываю в замешательстве от того, что я только что услышала.

– Это что, шутка?

– Какие тут могут быть шутки? Я действительно решилась на это.

Я медленно приподнимаюсь и опираюсь спиной о холодную поверхность изголовья кровати.

– Карли, мне кажется, это не самая лучшая идея.

– Почему это?

– Хотя бы потому, что мы прикованы к «чудо-креслам». Ваш муж явно не рассчитывал это путешествие на двух калек.

– Если ты считаешь это единственной причиной, которая может нас остановить, то она отклоняется. Я не хочу остаток своих дней провести в этом месте. Я слишком много времени уделяю болезни. Теперь пора начать снова жить. И ты мне в этом поможешь. С завтрашнего дня я начну продумывать каждый пункт нашей поездки, а мой агент займется продажей всей моей недвижимости. Тогда у нас будет достаточно денег. Ну, теперь я могу с чистой совестью отправиться к себе в палату. Доброй ночи.

Уснула я лишь под утро, а перед этим всю оставшуюся ночь размышляла о том, что мне сказала Карли. Вначале мне показалось, что все, что сейчас произошло – лишь обрывок моего сновидения, который потерял границу с реальностью. Но потом, глядя в потолок и вспоминая каждую фразу Карли, я поняла, что это вовсе не сон, и внутри меня поселилось какое-то странное ощущение – подобное чувство испытываешь, стоя у прилавка магазина, покупая вещь, о которой очень давно мечтал, и предвкушая, что эта вещь скоро станет твоей, и только твоей.

Почему бы и не поехать? Почему бы и не рискнуть? Как много я рисковала в своей жизни? Весь мой риск сводился к тому, как незаметно сбежать из дома, чтобы пойти на свидание со Скоттом или же как списать на контрольной по истории, пока учитель наблюдает за остальными.

Конечно, трудно вот так вот взять и отбросить в сторону все страхи и сомнения, и вся эта идея пока что кажется вовсе не реалистичной – но попробовать все же стоит. Именно с такой мыслью я засыпаю в предвкушении нового дня.

Далее начались долгие, нудные дни, серость которых разбавляли лишь наши разговоры с Карли о предстоящей поездке. Мы должны посетить шесть точек планеты, конечной является Новая Зеландия. Новая Зеландия! Господи, подумать только.

Оказалось, что Карли довольно-таки влиятельная персона. У нее куча знакомых, которые с радостью согласились нам помочь. В основном это юристы, которые ежедневно нас консультируют, помогают с оформлением виз и различных документов. От такого огромного количества нотариальных актов, что нам придется собрать, кружится голова, пропадает весь энтузиазм. Но Карли успокаивает меня, говоря, что все будет хорошо, ее люди нас в беде не бросят.

Через неделю мы узнаем, что имение Карли продано и на ее счету столько денег, что нам хватит еще раз десять проехаться туда-обратно. Все эти дни мы с Карли скрывали от всех наши планы, мельком переговаривались в ее палате и лишь на нашем месте, у обрыва, мы все обсуждали со всеми подробностями, вплоть до того, какие вещи нам взять с собой. Идея с путешествием нам обеим вскружила голову, овладела нами, и мы, точно зомбированные, просыпались каждый день с мыслью о ней.

Я не могла ни о чем думать. Лишь с идиотской улыбкой на лице посещала часы приветствия, процедуры, сеансы доктора Родригеза, к которому, признаться, я уже привыкла, и он же заметил, что в последнее время мое состояние заметно улучшилось.

Также все эти дни я старалась не попадаться на глаза Эдриану. Порой на меня обрушиваются воспоминания о нашем недавнем разговоре, и мне становится безумно стыдно. При одной мысли о нем я краснею, и мне хочется быстрее уже уехать и не видеть его как можно дольше.

Однажды вечером, когда пришло время купания и Фелис помогала мне мыть голову, она спросила меня, отчего я в последнее время такая воодушевленная. И, если быть до конца честной, я уже не могла скрывать от всех нашу тайну с Карли. Аж язык чешется, как хочется с кем-нибудь поделиться этой новостью. Вот Фелис и стала первой, кто узнал о нашем путешествии. Мне стало гораздо легче, хотя за этим секундным облегчением последовало множество вопросов от Фелис в духе: как мы поедем, если мы самостоятельно даже в самолет не сядем, или же как мы будем передвигаться, ведь наши кресла довольно капризные и любят ровные дороги, а путешествие наше может выйти за пределы цивилизации. Я растерялась и не смогла дать ни одного вразумительного ответа.

Мой настрой дошел до критической точки отчаяния, когда Карли сказала, что я не смогу выехать даже за пределы этого штата без доверенности от родителей, ведь мне еще нет восемнадцати. Но все же я сумела вовремя взять себя в руки и начала тешить себя той мыслью, что мама и папа меня обязательно поймут и будут только рады, если я преодолею свой страх и начну путешествовать.

– До Новой Зеландии? Обалдеть, да вы же должны полмира проехать! – говорит Томас.

– Вначале мне эта идея тоже показалась за гранью сумасшествия, но затем я поняла: что здесь такого? Мы же не совершаем какое-то преступление, мы просто отправимся на поиски. Вот и все.

– Поверить не могу, что вы отважились на такое, – говорит Брис.

– А я искренне рада за вас. Вы молодцы, правда. Была бы моя воля, я бы тоже куда-нибудь поехала, вот только…

– Только что?

– Да невозможно это. Вот и все.

– Слушай, а что, если ты поедешь с нами?