Мы с истекшим сроком годности

У аэропорта нас встречает водитель необычного такси. Оно предназначено для перевозки инвалидов-колясочников. С пандусом и специальными крепежными элементами для фиксации коляски.

– Добро пожаловать, – говорит водитель. – До Рехобот-бич ехать полтора часа, потерпите?

– Разумеется, – отвечает мама.



Сквозь солнечные лучи, которые пробиваются через стекла автомобиля, я стараюсь рассмотреть новый пейзаж. Мы едем по извилистой пыльной дороге, в нескольких метрах от нас находится обрыв, который прячет за собой золотой берег океана. Синяя вода под солнечными лучами, вдали виднеются небольшие белые гребешки маленьких игривых волн. Для меня, жителя серого неприветливого Миннеаполиса, это место кажется раем.

Вскоре автомобиль останавливается. Водитель помогает мне выбраться из салона. Мама хватается за поручни моего кресла и решительно везет меня к воротам какого-то здания. Странно, оно не похоже на обычный курортный отель. Я не замечаю поблизости туристов, да и вообще здесь так тихо, словно тут нет ни единой души.

– А куда мы приехали? – спрашиваю я маму.

– Скоро узнаешь. – Меня совсем не устроил ее ответ. Я не понимаю, что происходит.

Ворота открываются, и мы видим перед собой женщину с выцветшими красными волосами, забранными в пучок, на ней строгая белая блузка и серая юбка. На лице приветливая улыбка.

– Добрый день, добро пожаловать в наш реабилитационный центр. Меня зовут Роуз, я директор данного центра. Как добрались?

– Отлично, спасибо вам большое за предоставленный транспорт, – говорит мама.

А я в это время чувствую, как мое тело оцепенело.

– Реабилитационный центр? Какого черта?! – Не выдержав, я разворачиваюсь к матери и смотрю в ее потускневшие глаза.

– Вирджиния, я тебе сейчас все объясню.

– Да уж постарайся. – Меня бросает в жар.

– После твоей попытки самоубийства мы с Ричардом посоветовались с врачом, который наблюдал за тобой, и он нам сказал, что тебе необходимо наблюдение у специалистов.

– И поэтому ты решила обманом затащить меня сюда?!

– Ты бы не согласилась добровольно поехать. У меня не было другого выхода.

– Позвольте, я вмешаюсь в ваш разговор, – говорит Роуз. – Вирджиния, в нашем центре около пятисот пациентов, половина из которых такие же, как ты, инвалиды-колясочники. Здесь ты найдешь себе родственную душу, так скажем. А также тебе помогут наши опытные психотерапевты.

– Я не инвалид! И я не псих! Я не хотела совершать суицид, это получилось случайно. – Я чувствую, что мои нервы уже не выдерживают, веки наполняются слезами.

Мама не обращает внимания на мою начавшуюся истерику, снова берется за поручни, и мы остаемся за пределами ворот. Я осматриваюсь. Путь к зданию лежит через небольшой парк с невысокими деревцами и ухоженными газончиками. В нескольких метрах от нас находятся четыре пациента этого центра. Они сидят в инвалидных креслах, и на вид им не меньше семидесяти. Отвожу глаза в сторону и вижу, как около фонтана разместилась еще одна группа таких же старичков. «Ненужные люди», – первое, что у меня проносится в голове. Их так же, как и меня, затащили сюда, и теперь вся их жизнь – это скудный парк и огромные ворота, прячущие их от нормальной жизни. У меня перехватывает дыхание.

– Мама, ты же обещала мне быть всегда со мною рядом… – По моим пылающим щекам потекли слезы.

– Послушай, мы с папой желаем тебе только добра. Мы хотели тебе помочь, но у нас это плохо получилось. – Мама берет меня за руку, но я резко отдергиваю ее.

– О, Господи, – закрываю лицо дрожащими руками. – Я ведь просто хотела, чтобы вы оставили меня в покое… Неужели я так много просила? Мама, я не хочу провести остаток своих дней рядом с этими убогими! – Я сказала это слишком громко и чувствую, как все присутствующие в парке обратили на меня внимание. – Увези меня отсюда.

Мама долго смотрит на меня. Я вижу, как ее глаза заблестели из-за слез.

– Нет.

Это короткое слово, состоящее из трех жалких букв, нанесло мне такую боль, словно мне в спину воткнули сотню кинжалов. Я медленно разворачиваюсь и покорно направляюсь к зданию.

Самое страшное – это лишиться поддержки близких людей. Когда твои родные просто-напросто устают от тебя и сдают тебя вот в такие вот «центры ненужных людей», полагая, что люди в белых халатах, с наигранным сочувствием помогут тебе.

Несколько минут мы проводим в кабинете Роуз. Пока мама подписывает какие-то бумаги, я сижу, устремив свой взгляд в неопределенную точку. В голове пустота. Мне не хочется ни о чем думать, ощущаю лишь где-то в глубине себя нарастающую боль, искры которой вот-вот превратятся в настоящий пожар.

Мама подходит ко мне.

– Мой рейс через три часа, нужно выдвигаться. – Мама смотрит на меня, улыбаясь, и говорит таким тоном, будто бы сейчас ничего не произошло и она меня не запихнула насильно в центр убогих людей.

– Удачной дороги, – с полным безразличием отвечаю я ей, не подымая глаз.

– Ну… может, обнимемся?

Меня начинает раздражать этот наигранный веселый тон. Я крепко сжимаю подлокотники своего кресла и на этот раз уже ничего ей не отвечаю.

Мама осторожно дотрагивается до моих плеч, как бы мне обидно и горько ни было, я стараюсь запомнить тепло ее нежных рук, ведь теперь уже неизвестно, когда мы встретимся. И встретимся ли вообще. Мама тяжело вздыхает и покидает кабинет. Мне так хочется ринуться за ней, догнать и обнять ее настолько крепко, насколько я смогу себе это позволить, но я останавливаю себя. Раньше сознание боролось с телом, теперь тело борется с упрямым сознанием.

– Я уверена, тебе понравится в нашем центре, – говорит Роуз.

В кабинет заходит полноватая чернокожая женщина.


– Знакомься, это Фелис. Она дежурная в твоем блоке, если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться к ней.

Фелис своими мощными руками выкатывает мое кресло из кабинета и везет к лифту.

– Сколько тебе лет? – спрашивает она.

У нее довольно грубый голос и какой-то нелепый акцент. Я молчу, совершенно не хочется вести сейчас с кем-то беседы.

– Ох, сколько у меня было таких же молчунов, как ты. Меня уже ничем не удивить.

Заходим в лифт и через несколько секунд оказываемся на седьмом этаже. Едем по длинному коридору, тишина смешивается со скрипом колес моего кресла и тяжелыми шагами Фелис.

– А вот и твоя комната. – Фелис открывает дверь.

В нос ударяет запах новой мебели, смешанный с ароматом освежителя воздуха.

Комната довольно просторная, огромная кровать, небольшой шкаф, светлые обои, окно, спрятанное за легкими белыми шторами.

– Помочь тебе разобрать вещи?

Я мотаю головой, подъезжаю к кровати, перемещаю свое тело и сохраняю при этом такой вид, будто это мне не стоит никаких усилий, чтобы показать, что я не немощная, как все остальные в этом центре. Хотя на самом деле мои руки безумно ломит, будто я раз пятьдесят подтянулась на турнике.

– Я разбужу тебя к ужину. Если что-то понадобится, около твоей кровати есть красная кнопочка, нажми ее, и я буду здесь.

Фелис выходит из комнаты. И как только я остаюсь в полном одиночестве, даю волю своим эмоциям. Слезы текут ручьем, мои всхлипывания нарушают покой в комнате.



Я просыпаюсь из-за того, что начала играть какая-то древняя джазовая песня. Еле-еле открываю глаза, пытаюсь понять откуда она доносится, затем замечаю у двери что-то типа радиопередатчика. Внезапно в комнате появляется Фелис.

– Пора идти на ужин.

– Я не хочу.

– Что значит, не хочешь? Может, мне Роуз позвать?

– Зовите кого угодно.

Я недооценила свою черную надзирательницу, и буквально через пять минут в моей комнате оказывается директор центра.

– Вирджиния, когда к тебе обращаются люди, нужно хотя бы повернуться к ним лицом. – Я послушно переворачиваюсь на другой бок. – Почему ты не хочешь идти на ужин?

– Потому что у меня нет аппетита.

Я уже готовлюсь к тому, что Роуз прикажет Фелис взять меня на руки и насильно посадить в кресло.

– Ну что ж, мы не имеем права заставлять тебя делать что-то против твоей воли.

Роуз улыбается и выходит из комнаты. Фелис несколько секунд стоит в полном недоумении, а затем покидает помещение.





Глава 4




Я слышу крик. Сначала, мне кажется, что он мне снится, но затем открываю глаза и понимаю, что это происходит наяву. Крик превращается в жалобный стон, спросонья я никак не могу понять, кто его издает. В комнате темно, хотя за окном начинает светать. Я заставляю работать свое еще не проснувшееся тело. Сажусь в кресло, открываю дверь, оказываюсь в коридоре. Крик доносится из соседней комнаты. Медленно поворачиваю ручку двери, смотрю в щель и вижу, наконец, того, кто нарушил мой покой. Это худощавый парень с взъерошенными волосами, его длинные пальцы впились в матрац, взгляд устремлен в потолок. Он тяжело дышит и не перестает кричать.

– Эй, – говорю я, чувствуя, что мое сердце вот-вот вырвется из груди от страха. – Эй, ты чего?

Но парень не обращает на меня внимания. Я срываюсь с места и стараюсь как можно быстрее добраться до комнаты дежурной по блоку.

– Фелис! – кричу я. – Фелис!

Открываю дверь и вижу, как наша дежурная преспокойно спит на своем диванчике, закрыв лицо глянцевым журналом.

– Фелис!

Та, наконец, просыпается и с недовольным видом смотрит на меня.

– Что такое?