На краю бездны

Мойра улыбнулась. Очко в его пользу. Она – француженка, и DEUS решил процитировать французского мыслителя.

– И что ты мне посоветуешь? – спросила она.

– Оставаться на своем месте.

Ответ снова удивил ее и заставил напрячься. Может быть, именно по этой причине и погиб Лестер? Потому что он не сумел остаться на своем месте? Она снова задумалась и глубоко вздохнула. Когда же снова заговорила, голос ее звучал гораздо тише:

– Для меня может опасно не остаться на своем месте?

– Я этого не говорил.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Это мне неизвестно.

– А Лестер имел неограниченный доступ к любой информации?

– Да.

– И задавал слишком много вопросов?

– Сожалею, но это конфиденциальная информация. У тебя нет разрешения на доступ к ней…

Мойра встала с места. Что ж, ответ она получила.

– Спасибо, DEUS.

– Не за что.





34




На следующий день она проснулась, как от толчка. Ей опять приснился сон про китайца. На этот раз он готовился ее убить и заставлял называть себя «Черный князь». Во рту у Мойры был кляп. Она икала и всхлипывала, задыхаясь и заледенев от страха. В этот момент она и проснулась. Без десяти семь. Мойра была в поту, все тело у нее болело. Поспать ей удалось не более двух часов. Использовать оставшееся время для работы не получилось: она слишком изнервничалась и устала. Кончилось тем, что заснула на своей кровати, как была, не раздеваясь, только выключила будильник на браслете.

– Тебе надо еще немного поспать, – убеждал ее дружеский голос из планшета, пока она потягивалась.

– Почему?

– У тебя низкое давление, – ответил DEUS, – за последние три недели ты потеряла три килограмма, у тебя появилась излишняя потливость, неровный пульс и, я бы так сказал, высокий уровень тревожности… Держу пари, что тебя мучают головные боли, и тебе часто трудно сосредоточиться. Я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – с сожалением согласилась Мойра.

– Все это говорит о начале астении или о синдроме хронической усталости. Выходы есть: снизить жизненный ритм, заняться спортом, делать передышки во время работы, вовремя ложиться спать, а перед сном заняться чем-нибудь спокойным: например почитать. И под конец дня – никаких возбуждающих, ни кофе, ни сигарет.

Она еле удержалась, чтобы не попросить его заткнуться.

– А ты что мне посоветуешь?

– Возьми день отдыха.

Мойра удивилась. Он это серьезно? Но почему бы и нет? Она легко могла бы работать с DEUS’ом, находясь дома… За последние недели она больше, чем кто-либо, провела дней в Центре у Мина. Если будет продолжать в том же ритме, ее ждет провал. Мойра подождала еще час, а потом нашла в записной книжке номер Игнасио.

– Алло?

Интересно, он еще в дороге или уже в офисе?

– Игнасио? Это Мойра… (Она колебалась не больше полсекунды.) Я думаю, что сегодня мне лучше остаться дома. Я не очень хорошо себя чувствую.

– А что с тобой такое?

– Смерть Лестера подействовала на меня сильнее, чем я думала. Я провела ужасную ночь. И чувствую себя как-то… не в своей тарелке…

На том конце провода помолчали.

– Да, я вижу, у тебя очень низкое давление, и все говорит о том, что ты сильно устала, Мойра… Ты явно перенапряглась. Воспользуйся выходным, чтобы отдохнуть.

Черт побери, Игнасио имел доступ к ее биофизическим данным! Они явно передавались через браслет… А что, в этом случае врачебная тайна не действует?


– Э-э… Я рассчитывала поработать с DEUS’ом удаленно, находясь дома…

– Забудь пока о DEUS’е. Поваляйся в постели, погуляй, расслабься. Забудь о Центре. Смерть Лестера нас всех потрясла. Ты ведешь здесь гигантскую работу, и днем больше, днем меньше – это погоды не сделает и ничего в мире не изменит. Свой отдых ты полностью заслужила.

Она снова удивилась. Обычно Игнасио скуп на комплименты.

– Ты в этом уверен?

– Мойра, всё в порядке… Мин не требует от своих сотрудников, чтобы те убивали себя на работе, даже если они и превзойдут сами себя.

– Хорошо, спасибо.

– Увидимся завтра.

Мойра обвела взглядом свое жилище, и у нее закружилась голова. Впереди целый день! Целый свободный день и простор для возможностей. Никаких ограничений, никакого расписания.





* * *


Растянувшись на постели, она глядела в потолок. В голове было пусто. Свобода – отличная штука, когда ею не располагаешь, но когда она тебе досталась – это штука головокружительная. Чем заняться? Как использовать свободное время в этом городе? Мойра понюхала одежду, в которой ходила накануне. От нее несло табаком. Раздевшись, она сняла постельное белье и обвела глазами беспорядок. Было такое впечатление, что по квартире прошел торнадо; по меньшей мере, энтропия отвоевала себе территорию. Мойра подобрала двое джинсов, пять футболок, некоторое количество трусиков, початую бутылку вина, огрызок яблока и бутылку пива. Потом засунула постирушку в стиральную машину, приняла душ, надела джинсы и полосатую кофточку с короткими рукавами и вышла из дома, не досушив волосы.

Она пешком дошла до Вон-Най-Чун-роуд, но было еще слишком рано. Бары и та пиццерия, куда она обычно заглядывала и которая без тени стыда заявляла, что готовит «лучшую пиццу в мире», пока еще не открылись. Тогда Мойра решила пройтись до Вань-Чай, вдоль полукруглого здания ипподрома, мимо «Жокей-клуба», католического и мусульманского кладбища и главного Гонконгского кладбища, где могилы громоздились друг над другом под строениями, которые и сами напоминали надгробия. Она слышала, что здесь в основном хоронили миссионеров, солдат и поселенцев – англичан, русских, американцев, немцев, – умерших от болотной лихорадки, холеры и дизентерии, а также женщин, умерших при родах. В то время Хэппи-Вэлли была просто болотом, где кишмя кишели малярийные комары. Мойра миновала туннель под шестиполосным шоссе и вышла на площадь, где возвышался золотой дракон.

Спустя десять минут она вошла в одно из редких в этом районе современных кафе под названием «Коффи академикс». И декором на базе кирпича, хрома и дерева, и винтажными лампами оно явно подражало сети знаменитых заведений.

Мойра открыла планшет и засомневалась. Потом нашла в поисковике имена, которые дал ей тот молодой полицейский. Она понимала, что рискует привлечь внимание Центра, но, подумав, решила, что те, кто следит за ней, сочтут, что кое-кто слишком много разговаривает и что она вообще натура любознательная. Дело-то выеденного яйца не стоит. Любая на ее месте поступила бы точно так же. Люди вообще любопытны, они любят всякие сплетни, обожают лезть не в свои дела. Заголовки прессы просто бросались в глаза, и везде говорилось о гнусных убийствах и пытках, о молодых и одиноких жертвах, но нигде не упоминалось, что жертвы в то время работали у Мина. И уж тем более нигде не фигурировало жутковатое прозвище, которым полицейский припечатал убийцу. Со всех фотографий смотрели очаровательные молодые девушки, и ни у одной лицо не было европейского типа.

Мойра закрыла глаза, потом открыла.

Напротив нее парень в белой рубашке с засученными рукавами и в наушниках что-то строчил на планшете. Может, он тоже из полиции? Но больше все-таки похож на студента, как и официанты в черных передниках.

Надо напрячься и подумать. Тот молодой полицейский сказал ей тогда: вполне может быть, что убийца попытается к ней подобраться, и возможно, он к ней уже подобрался… И тут погибает Лестер… Авария? Несчастный случай? Или что-то другое? Мойра не могла забыть, как был взвинчен – до истерики – Лестер, когда они курили у него на балконе. Ее буквально распирало от десятков вопросов. Ответит он или нет? Даст ли ей больше информации, если она согласится сотрудничать с полицией?

Мойра допивала уже третью чашку кофе, и, когда достала из кармана визитку, которую ей оставил полицейский, у нее разболелся живот. Она подняла глаза и перехватила взгляд парня в каске, нацеленный на картонный квадратик. Быстро убрав визитку со столика, закрыла планшет и поспешила расплатиться. У тебя паранойя, моя милая…

Дойдя до Тинь-Локк-лейн, она обернулась, чтобы проверить, не следят ли за ней, снова достала визитку и набрала номер телефона.

– Ресторан «Циннамон», – ответили ей по-английски.

– Я хотела бы заказать столик на двоих, – сказала она.

– На какой день?

– На сегодняшний вечер.

– На чье имя?

– Мойра.

Пауза.

– Уточните, пожалуйста, на какое время?

– На двадцать часов.

– Вы страдаете аллергией на что-нибудь?

– У меня аллергия на вранье.

Пауза.

– Хорошо сказано. Тогда до вечера.

По голосу того, кто находился на другом конце провода, Мойра догадалась, что он улыбается. «Бывший мент», – сказал тогда молодой полицейский.





* * *