На краю бездны
Часть 50 из 73 Информация о книге
– Какой? Мойра пристально посмотрела на него; теперь ее глаза имели мало общего с глазами внезапно испуганной женщины. Они потемнели, и в них появилось диковатое выражение. – Смотрите мне в глаза, когда я с вами говорю. – Что? – Смотрите на меня, Чань… Боже мой, да смотрите же на меня, когда я с вами разговариваю… В вашей жизни кто-нибудь есть? Вид у него был ошеломленный. – Мойра, я не думаю, что сейчас подходящее место и время… – Отвечайте. Он вгляделся в нее. – Нет. – Никого? – Нет. Мойра поняла, что Чань смущен, а он для приличия выпил еще глоток. – А вы не чувствуете себя иногда одиноким?… Я ощущаю это одиночество каждую ночь, с тех пор как приехала в Гонконг. Он помедлил с ответом. – И со мной случается… – Но ведь вы предпочитаете женщин? – Что? А, да… Чань был явно выбит из колеи и даже шокирован тем оборотом, какой принял разговор. А Мойра прекрасно понимала, что выпила лишку и зашла слишком далеко. Она придвинулась к нему. – Пожалуйста, – сказал он, – этот разговор ставит меня в неловкое положение. Вам нужно вернуться домой… – А я полагала, что у вас, китайцев, нет проблем в интимных вопросах, – заметила Мойра. – И смотрите на меня, когда я с вами говорю… Чань повиновался. Резко повернувшись, он глубоким, мрачным взглядом посмотрел ей прямо в глаза. Она уловила, каким жаром полыхнуло у него между бедер. – Мы ведь с вами едва знакомы, Мойра, – наставительно произнес он. – Я сыщик, а вы мой информатор… – Я вам нравлюсь, Чань? – спросила она, не обращая внимания на замечание. Ответа не последовало. Но глаз он не отвел. – Отвечайте: я вам нравлюсь? Снова молчание. – Тогда я ухожу, – заявила Мойра, повернулась к нему спиной и сделала шаг к двери, словно считая разговор оконченным. Но в ту же секунду быстро обернулась, притянула к себе его голову и поцеловала, смешав свое дыхание с его дыханием. «Что на меня нашло? – спрашивала она себя, прижимаясь лобком к его лобку и губами к его губам. – Почему? Оттого, что я оторвана от своего мира, от привычной обстановки? Или просто от одиночества?» Но ей нравилась эта близость тел, особенно когда Чань начал реагировать. Ее рука спустилась ниже ремня и ласкала его через брюки, а он обхватил ладонями ее бедра и сжал их сквозь джинсы. Поцеловал ее в шею. Она нежно куснула его за ухо и снова приникла к его губам. Теперь Чань ласкал ее грудь. Он будто стал совсем другим, и руки его вышли из-под контроля. Мойра расстегнула молнию, скользнула рукой в боксеры Чаня и взяла в руку горячий, твердый и нежный член. Волшебный миг настал: он был целиком в ее власти, и она этой властью наслаждалась. В глубине сознания шевельнулась мысль: а есть ли у него презервативы? Ею сейчас владело только одно желание: чтобы он поскорее вошел в нее. * * * – Расскажи мне об отце, – сказала она, зарывшись щекой ему в грудь и положив руку на живот. – Что ты хочешь знать? – Что он был за человек, какие у вас были отношения… Мойра поглаживала его гладкую, безволосую кожу, ощущая под ней легкую, но мощную мускулатуру. Не те железные мускулы, которые накачивают в спортзале, чтобы стать похожим на киноактера или атлета. Нет, это гибкое и крепкое тело было приучено к медленным упражнениям на растяжку. – Я его мало знал, – помолчав, ответил Чань, словно ему не хотелось открывать эту страницу своей истории. – Почему? – Он редко бывал дома… И не особенно заботился о детях. Предпочитал заниматься своими делами, играть на скачках, пьянствовать или проводить время с женщинами. – Я думала, что в Гонконге семья имеет значение, и у вас обострено чувство семейного долга… Чань с улыбкой выгнул шею, чтобы посмотреть на нее. – Все не так просто, Мойра. Но это правда: мы привыкли жить в окружении семьи. Быть одному для китайца – большое несчастье. У моего отца было четыре жены и семнадцать детей. Было время, когда у него одновременно имелось две семьи: одна в Гонконге, другая в Макао. – А разве полигамия в Гонконге не запрещена? Его, казалось, забавляли все эти клише, которыми была забита ее голова. – Да ну? Возьми Стэнли Хо… Мойра знала, что Стэнли Хо был легендарным магнатом, самым знаменитым из владельцев казино и элитных клубов. – Мой отец был заядлый игрок и мошенник, – подвел черту Чань, чтобы закрыть эту тему, – и всегда жил вне любых законов. – И поэтому ты выбрал ремесло полицейского? В качестве реакции на то, кем был твой отец? А мать? Мойра заметила, каким жестким стало его лицо. – Мать была несчастной женщиной, ей всю жизнь не везло… Она подумала о своей матери. Часто ли выпадали ей моменты радости? Сколько раз Мойра видела, как она смеется или хотя бы улыбается? – А ты? – спросил Чань. – Расскажи теперь о твоих родителях. – Да нечего особо говорить. Моя мать тоже была несчастной всю жизнь. А отец бросил ее, когда я родилась. Видишь, Чань, мы с тобой похожи. Сироты, рожденные в скверных семьях… * * * И настал момент, когда он снова оказался в ней, над ней. Глаза Мойры потемнели до черноты, и в них сверкнул вызов. – Давай, – произнесла она глухим голосом, который вибрировал в горле, но шел откуда-то снизу, из глубины. Взяла правую руку Чаня и положила себе на шею. Потом подняла лицо к потолку и резко запрокинула голову назад, открыв шею, подняв подбородок и приоткрыв рот. Она погружалась в глубины более мрачные и звала его за собой. – Сожми, – предложила она. – Что? – Сожми. Ну, давай. – Мойра… Чань напрягся и нерешительно сжал ей сонные артерии, ощущая, как они пульсируют под пальцами. Сжал сначала слегка, потом сильнее. – Да! Она ликовала. Чань сжал посильнее и увидел, как вены на шее вздулись и приподняли кожу, а лицо Мойры побледнело. Пульс под пальцами стал слабеть. Он испугался и ослабил нажим. – Нет, нет! Продолжай! Чань вдруг осознал, что его собственное возбуждение возросло, и снова начал двигаться, повинуясь глубинным течениям и пульсациям: голосу желания. 46