На пороге тьмы

Припустивший опять мерзкий моросящий дождь стучал по натянутому тенту и брызгал на лобовое стекло, но в кабину капли почти не залетали. Город настолько пропитался водой, что грязная мостовая превратилась в почти что сплошную лужу, из-под колес летели настоящие фонтаны мутной жижи. Люди, спешившие куда-то по тротуарам, или чесали прямо по лужам, наплевав на все, или еще старались выбирать место, куда можно поставить ногу без особого ущерба.

Промелькнула вся Советская, помахал нам рукой Паша, стоящий прямо на крыльце Горсвета, куда он пришел на свое внеочередное дежурство, а мы помахали ему в ответ, затем показались тяжелые ворота КПП. Уже знакомый и привычный путь из города.

Записали и пропустили даже без всякого досмотра. Помойка полосы отчуждения, затем тонущая в грязи безлюдная окраина, нагоняющая тоску, которую хотелось проскочить как можно быстрее. Я поэтому и газу прибавил, разогнав «тазик», затарахтевший мотором на все окрестности. Мы обогнали даже колонну из трех ЗиСов, в кузовах которых были составлены штабелями ящики непонятно с чем, а впереди катил кургузый АР-43 с пулеметом на вертлюге. В вездеходе сидело четверо, судя по одежде – разведбатовцы на халтуре, подрядившиеся поохранять колонну.

Мы легко обогнали неторопливый обоз и вырвались вперед, вскоре потеряв его из виду. На развилке дорог Федька напомнил:

– Нам налево.

Это и так было понятно – дорога, ведущая налево, была искатана автомобильными колесами, и направо, та самая, по которой мы ездили в Порфирьево, никак часто используемой не выглядела, так, пара машин проехала за последнее время, не больше.

Километров через пять я увидел остовы двух сгоревших грузовиков, столкнутые с дороги в кювет. От кузовов остались лишь металлические каркасы, а вот металл кабин был явно изрешечен пулями, причем сыпавшимися чрезвычайно густо.

– Видал? – спросил Федька. – Это местный дорожный разбой вместе с бандитизмом и всяким беспределом. Тут такое случается время от времени.

– Я слышал, что разведбат дорогу патрулирует и сальцевские?

– Патрулируют, но на каждый сто шагов по человеку не поставишь, верно? А подходов к дороге много, со всех сторон, все не перекроешь.

Сам Федька при этом перехватил ППШ поудобней и по сторонам оглядывался внимательно. Настроение передалось и мне, я тоже насторожился и дальше ехали молча. Пару раз даже останавливались, вглядываясь в подозрительные заросли у дороги, но ничего не случилось – никто на нас не нападал.

Сорок километров, разделявшие нас с городом-антагонистом, проехали меньше чем за час, даже дорога надоесть не успела. Разве что дождь немного стих, превратившись в нечто вроде висящей в воздухе мелкой-мелкой измороси, противной и зябкой.

КПП был похож на свой углегорский аналог как две капли воды, и там у нас отобрали карабин и автомат, выдав взамен металлические номерки и оставив при нас пистолеты. Вояки, проверявшие нас и досматривавшие машину, тоже носили военную форму с местных складов, а вот за воротами контрольно-пропускного пункта уже начинались сплошные различия.

Окраин у Сальцево не было, этот городишко совсем не был похож на Углегорск. Хоть раньше здесь располагались, да и сейчас никуда не делись, главный областной речной порт и при нем узловая железнодорожная станция, сам город был совсем небольшим, размером с крупное село, наверное. Преимущественно малоэтажный и деревянный, он не оставил за периметром никаких заброшенных окраин, а скорее был вынужден разрастаться сам, приближаясь к проволочному ограждению изнутри.

Немало было домов новых, сложенных из свежего бревна. Иные выглядели обычно, иные строились настоящими подворьями, окружаясь мощными заборами с проволокой поверху. На улицах же даже остатков асфальта не было, разве что было заметно, что во многих местах подсыпали песка и гравия, чтобы проходящие и проезжавшие не тонули в грязи.

– Тут жилая часть, затем центр, базар и что-то вроде промзоны возле порта, – взялся описывать местную географию Федька. – Если вон туда поехать, по Центральной, то попадешь на карьер. Там стекольный и силикатный.

– А местный Беверли-Хиллз где? – спросил я, вспомнив рассказ Федьки о местных особняках.

– Тоже по Центральной, но направо, во-он туда, прямо на берегу стоят, – показал он рукой. – Огорожено, охрана, в общем – самое оно. И не скрываются, в отличие от углегорского начальства. А то наше прямо пролетарии из пролетариев, а живут по-царски, если уж в сравнении говорить.

– Откуда знаешь?

– Да все знают по ходу, – махнул он рукой. – Знакомый один на ремонте там работал, рассказывал. Там даже мебель старую пользовать западло, все под заказ сделано.

– Ну так чего же ты хочешь, чтобы начальство себя обижало?

– Не, эти не обидят, – засмеялся он. – Просто они стесняются этого как бы. А сальцевские не стесняются, все напоказ.

Центральную улицу Сальцева тоже никто никогда не мостил, но содержали ее в относительном порядке. Лужи все больше мелкие, гравием подсыпанные, и вдоль заборов можно пройти вполне нормально, не по колено в грязи. Появились и первые кирпичные дома, привычно покрытые крашенной в желтоватый цвет штукатуркой.

– Тут власть местная квартирует, – показал Федька на здание с колоннами, здорово смахивающее на сельский Дом культуры. – Но только бюрократы, всякие вояки и фонарщики ближе в промзоне сидят, складской двор целиком заняли. Фонарщиков тут мало, окраин нет, которые прочесывать треба, а с городской территорией там две-три бригады справляются, лафа в общем.

– А че тут за бюрократы? – зацепился я за слово.

– Тут Правление вроде как власть, типа самые авторитетные граждане заседают плюс столько же выборных из низов, но это уже так, кивалы обычные.

– А главный есть?

– А как же, обязательно есть, председатель. Раньше Пятаков сидел года четыре бессменно, но его кто-то привалил, а теперь Бородулина избрали, хозяина кирпичного завода.

– А с криминалом здесь как?

– Какой тут криминал, когда он самый власть и есть? – засмеялся Федька. – Не были бы властью, хрен бы знает что творили, тот же Слепнев, начальник местной эс-бэ еще тот персонаж. Но поскольку теперь неучтенный криминал им только помеха, то его нет.

– А учтенный?

– А что тебе с учтенного? – удивился вопросу Федька. – Тебя оно точно никак не коснется.

– Тоже верно, – согласился я.

Система понятная, вроде как самые мафиозные районы в Америке были по уличной преступности самыми тихими – не любили местные боссы лишнего шума. Ну и здесь такой же механизм работает.

– Вон там направо, – показал Федька на поворот, у которого висел указатель «Рынок».

– Ага, понял, – сказал я, заворачивая «тазик» куда сказано.

На улице здесь всяких машин хватало, и грузовых, и легковых, но моя амфибия и здесь внимание привлекала. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Разок попалась навстречу амфибия американская, «Форд Джи-Пи», но по сравнению с «тазиком» выглядела она неуклюже, как самая обычная лодка, почему-то поставленная на колеса. А то и просто саперный понтон.


Много было «кюбелей» и много всяких немецких легковушек, все больше в армейском исполнении. Особенно впечатлил генеральский полноприводный «хорьх», выкатившийся на дорогу перед нами и солидно кативший впереди, гоня волну в лужах. Мне вспомнилось, что начало процветанию Сальцева положил трофейный склад, оказавшийся как раз в местном речном порту. Оттуда и дровишки, наверное. Углегорск все же больше на советской технике и ленд-лизе, трофейной не много. Это же было заметно и по оружию. Что солдаты на КПП были вооружены черными МР-40 с прямыми длинными магазинами, что охрана возле «дома с колоннами», стоявшая с похожими на калаши автоматами «Стг-43», которые в моей действительности были «Стг-44». Вроде и случайность, а словно подчеркнула различия между двумя городами.

Базар здесь был действительно большой, это было видно сразу, еще на подъезде. Стоянка, забитая грузовиками и прицепами, длинные крытые торговые ряды, отремонтированные и местами достроенные, ряд магазинчиков, кафешки, трактиры – в общем, жизнь тут кипела.

Было шумно, где-то играла музыка – кто-то отчаянно наяривал на аккордеоне рыдательное танго, люди ходили между рядами, приценивались к товару.

Край рынка у самой стоянки был отведен лабазам и складам оптовиков, чтобы упростить погрузку и разгрузку, потому как помалу здесь не покупали. Была и мука в мешках, со слов Федьки пришедшая рекой с низовьев, и сахар, и мясо в тушах, и какие-то колбасы, и кожи – что угодно. Так же как и в Углегорске работали мастерские, где-то звонко стучали железом, за окнами какого-то сарая наперегонки стрекотали швейные машинки.

Припарковавшись в конце недлинного ряда легковушек, мы выбрались из машины, и я спросил:

– Куда сейчас?

– В «Светлячок», кафешка местная, там найдем кого нужно, а заодно и пожрать можно. Завтракал?

– Ну так, условно, – ответил я. – Чаю с пирожком дернул, да и все.

– А я вообще воды попил, так что сам понимаешь, – сказал Федька. – Проспал сегодня малость, даже в буфет не успел.

– Успевать надо, – нравоучительно сказал я, но пошел за ним следом.

Потолкавшись немного в толпе, добрались до «трактирного ряда», где вперемешку пахло шашлыком, свежей выпечкой и еще какой-то стряпней. «Светлячок» занимал длинное бревенчатое здание, стоявшее в середине всего этого изобилия. Резное крылечко, зеленая крыша, затейливые наличники – если бы не неизменные решетки на окнах, домик бы выглядел очень весело.

Внутри было людно, сидело множество явно торгового люда, попивавшего чаек с чем душе угодно, сновали по залу несколько официанток, звякала посуда и все это перекрывал гул голосов – говорили за каждым столом, тут явно было что-то вроде местного «делового клуба».

– Давай за стойку, оттуда оглядимся, – сказал Федька, потянув меня за рукав.

Стойка бара была высокой, как ей и подобает, длинной, вдоль нее выстроился ряд высоких табуретов, к удивлению моему даже не прибитых к полу, то есть драки тут, видать, были не часты. Приличное место.

Едва мы уселись за стойку, как к нам подошла молодая симпатичная буфетчица, спросившая:

– Что закажете?

– Омлет с сыром и грибами, – сразу сказал Федька. – Затем чай с яблочным пирогом.

– Мне то же самое, – поднял я руку, решив не мудрствовать.

Буфетчица кивнула и нагнувшись к окошку в кухню, сказала:

– Два омлета с сыром и грибами.

Кто-то невидимый ответил что-то невнятное, но видимо, положительное, громыхнула сковородка.

– Ага, а вон тот, кто нужен нам, – сказал Федька, кивнув на трех человек, сидящих за столиком в углу.

– Кто из них?

– В штормовке брезентовой который, посередине, – уточнил Федька.

Я присмотрелся к худощавому и жилистому мужику лет сорока, одетому в расстегнутую штормовку с откинутым капюшоном. Короткие волосы, лицо с резкими складками, манера коротко поглядывать на собеседников исподлобья.

– А кто это? – поинтересовался я.

– Он тут вроде начальника охраны при базаре, а раньше в местной службе безопасности работал, так что контакты есть, – пояснил Федька. – Погоди секунду, я его отозвать попробую, а то остальных не знаю.

Федька слез с табурета и направился к человеку в штормовке. Пожали руки, поздоровались, затем мой товарищ пару раз кивнул в мою сторону, что-то объясняя. Тот выслушал, затем, сказав пару слов людям, сидевшим с ним, поднялся и с Федькой вместе направился ко мне. Поздоровались, пожали руки.

– Знакомьтесь, – сказал Федька. – Это Володя, мой напарник и товарищ, а это Сергей, он тут местной безпекой заведует. Ну и в самом городе по профилю своему помочь может.

– Чем надо помочь? – спросил Сергей, перейдя сразу к делу.

– Пытаемся судьбу человека одного проследить, – начал я осторожно. – Женщины. Известно, что жила в Углегорске, затем перебралась в Сальцево. Потом каким-то образом умудрилась оказаться за городом, где и погибла.

– И что конкретно нужно? – уточнил безопасник.

– Чем занималась здесь и как оказалась за периметром.

– А как погибла? – спросил тот.

– Похоже, что сектанты убили, – сказал Федька. – Причем в таком месте, где их раньше не замечали.

– А вам зачем?

Вопрос конкретный и ответить на него надо. Непонятно только как правильно ответить, потому что до конца ответ я даже для самого себя не сформулировал.

– Чтобы самим в таком-же состоянии не оказаться, – подумав, ответил я. – Потому как начинаем с ее маршрутом пересекаться.