Найдите Ребекку

Охранники поприветствовали Кристофера, когда он вошел в душную, прокуренную комнату. Все были на месте: Лам, Ганц, Майер, Шлегель, Драйер, Бранс, Мор и Грюне и еще двое незнакомых Кристоферу эсэсовцев. Они оставили для него место. Как обычно, все вокруг было усыпано сигаретами и всевозможным спиртным, украденным со склада. Грюне подтолкнул к Кристоферу бокал виски.

— Надеюсь, все сегодня здоровы, джентльмены, — заговорил Кристофер. Ему ответили приветственные возгласы со всего стола. — И, я надеюсь, все готовы отдать мне свои деньги.

Посреди стола лежала большая куча денег, в основном рейхсмарки, но еще британские фунты, американские доллары и польские злотые. Кристофер сделал глоток виски, дожидаясь следующего кона, и продолжил:

— Сегодня я не допоздна. Завтра утром придется встать пораньше, у меня встреча с важной птицей. Я организую новый антикоррупционный комитет, с одобрения лагеркомманданта. — Несколько человек опустили карты. — Я стану главой комитета. Лагеркоммандант попросил меня этим заняться. — Теперь все слушали его. — Уверен, мои изыскания никого из вас не коснутся. Если у вас появятся какие-то вопросы или сомнения, обращайтесь ко мне. Если кто-то из ваших знакомых занимается чем-то нелегальным, поговорите с ними. Предупредите. Посоветуйте переждать хотя бы несколько недель, пока антикоррупционный комитет не закончит работу. — Он положил руку на плечо соседа. — Я не хочу создавать трудностей своим друзьям, даже наоборот. Передайте всем, с кем вы дружите. Разумеется, никому из вас эта информация неинтересна. Я просто подумал… Если кто-то из ваших друзей…

— Да, мы поняли, — ответил Лам. Больше об антикоррупционном комитете в тот вечер не говорили.

Первая встреча антикоррупционного комитета лагеря Аушвиц-Биркенау состоялась на следующее утро в здании администрации — в нескольких метрах от кабинета Либерманна. За окном парили первые зимние снежинки. Кристофер сидел во главе стола. Слева от него — Брайтнер. Похоже, перед встречей он специально выгладил униформу. Еще пришли Флик и Мюллер, а напротив них сидели коммандофюреры Кунц, Штрунц и Рёриг, заведующие крематорием. В противоположном конце стола, поодаль от остальных, сидел Ян Шульц, возглавляющий зондеркоманду «Канады».

— Господа, спасибо, что пришли на первую встречу нашего комитета, — начал Кристофер. — Буду краток — знаю, у всех полно дел, и меньше чем через час прибывает очередной поезд. Особенно хочу поблагодарить коммандофюреров Кунца, Штрунца и Рёрига, что нашли время в своем плотном графике. Я позвал вас сюда, потому что могу вам доверять, а доверие в таких вопросах необходимо. Говорят, скоро нам назначат нового лагеркомманданта, а герра Хёсса переведут в Берлин, для более прямого участия в военных делах. Наша задача — подготовить лагерь для нового комманданта, показать ему, что мы не готовы мириться с коварной опухолью коррупции, которая постепенно захватывает все углы Аушвица-Биркенау. Успешная антикоррупционная компания приведет нас к личному триумфу и обеспечит лагерю стабильное будущее. Не будем забывать, мы собрались тут ради воплощения идеалов, переданных нам самим фюрером, и ради светлого будущего нашего мира и цивилизации. — Шульц сидел со стоическим видом, не выказывая никаких эмоций. — Я пригласил главу зондеркоманды также присутствовать на сегодняшней встрече. Знаю, некоторые из вас удивлены его участием в антикоррупционном комитете, но думаю, чтобы достичь успеха, мы должны работать с заключенными.

Он говорил еще минут двадцать, о проверках и процедурах, секретности и наказании за проступки. Перед каждым присутствующим лежало досье, составленное им собственноручно, с подробными инструкциями по каждому этапу действий. Кунц беспокойно ерзал на стуле, пока читал бумаги. Встреча закончилась меньше чем через час. Все всё поняли, хоть остались и не слишком довольны новыми правилами.

Кристофер вышел в коридор самым последним. Он не стал утруждаться стуком в дверь, просто зашел внутрь кабинета.

— Либерманн, наверное, вы слышали, кого назначили главой новой антикоррупционной операции?

— Да, слышал. Поздравляю с новым назначением. Кому пришло в голову выбрать на эту роль именно вас?

— Самому лагеркомманданту. Он сразу видит хорошего офицера.

— Возможно, его перевод в Берлин все же к лучшему.

— Вы меня слишком хорошо знаете, герр Либерманн, но я тоже вас знаю. Не будем об этом забывать. Теперь я глава антикоррупционного комитета…

— Не пытайтесь меня запугать, герр оберштурмфюрер. Не забывайте, кто выше по званию.

— Конечно, герр гауптштурмфюрер. У нас общая цель — служить родине и фюреру.

— Именно. Кстати о службе родине и фюреру, у меня есть новости о вашем заключенном.

— Где она?

— Похоже, вам не терпится, герр оберштурмфюрер.

— Так вы мне скажете?

— Мне удалось найти заключенных с Джерси в лагере в Баден-Вюртемберге. Но пока не знаю, есть ли среди них ваша подруга.

— Когда узнаете?

— Я написал еще одно письмо. Ответ должен прийти примерно через неделю.

У Кристофера подогнулись колени.

— Очень хорошо, я зайду через несколько дней. Продолжайте в том же духе, герр гауптштурмфюрер.

Кристофер вышел, не сказав больше ни слова. Внутри проснулась надежда, и было невозможно сдержать улыбку.

День ничем не отличался от остальных. Тысячи заключенных брели сквозь снег навстречу своей смерти, в том числе множество детей. Когда лагеркоммандант примет решение в отношении их судьбы? Должен ли Кристофер сам пойти к управляющему фабриками? Он знал, нужно проявить терпение, но наблюдать, как они колоннами идут в раздевалки, становилось просто невыносимо. Он извинился и вернулся в свой кабинет. Несколько часов просидел над отчетами и папками, пытаясь себя отвлечь.

Конец дня был холодным и темным. Снова падал снег, когда он вышел на улицу и отправился в четвертый крематорий повидаться с Шульцем. Высоко поднял воротник длинной шинели и шагнул в темноту. Рабочий день официально закончился, но зондеркоманды продолжали работу. Они салютовали ему, когда он проходил мимо. Склады были пусты, женщины из «Канады» разошлись по своим баракам. Заработали прожекторы, их лучи освещали его. Он махнул рукой охраннику на башне.

Двор крематория опустел, только несколько членов зондеркоманды толкали тележки с чемоданами в сторону складов «Канады». Условия жизни зондеркоманды казались роскошью по сравнению с остальным лагерем. У каждого была койка с чистым бельем в обогреваемом помещении. Они ели без присмотра, и им позволялось красть столько алкоголя, сколько они могли выпить. Это было наградой за их работу, как и возможность прожить еще один день. Шульца нигде не было. Кристофер спросил о нем молодого поляка лет девятнадцати и получил совет проверить в комнате для стрижки волос, внизу, рядом с печами.

Шульц резко повернулся, когда зашел Кристофер. С ним было еще четверо опытных работников. Большинство проработало в крематории не меньше двух месяцев — редко кому удавалось прожить дольше. Все пятеро выстроились в ряд перед скамейкой у задней стены.

— Что здесь происходит?

— Герр оберштурмфюрер, зачем вы пришли? — спросил Шульц. — Хотите проверить, как идет антикорр…

— Что здесь происходит? — повторил Кристофер.

— Ничего особенного, герр Зелер, — снова заговорил Шульц.

И вдруг Кристофер услышал легкий вдох и пожалел, что вообще зашел в комнату. Он поднял пистолет.

— Что это?


— Я ничего не слышал, герр оберштурмфюрер, — ответил другой работник, поляк по фамилии Бекер.

Пристрели его. Беги за помощью. Приведи начальника крематория.

— Что там у вас? Отойдите немедленно или я вас всех перестреляю!

Мужчины разошлись. На скамейке лежала, сжавшись, маленькая девочка лет восьми, ее грудь вздымалась, она отчаянно ловила ртом воздух. Длинные каштановые волосы спадали всклокоченными колтунами почти до пола, наполовину прикрывая грязное личико. На ней была серая мужская рубашка.

— Откуда она?

— Из последней партии, — ответил Шульц. — Мы нашли ее в газовой камере, под телом отца. — Он направился к Кристоферу. Кристофер поднял пистолет, целясь ему прямо в лицо. — Она была жива. Выжила после газа. — Он продолжал двигаться вперед, оставалось всего несколько метров.

— Остановитесь, Шульц. Я выстрелю вам прямо в лицо. Клянусь.

Шульц остановился.

— Она пережила газовую камеру. Никто из нас еще такого не видел. Видимо, попала в воздушный карман. Это чудо: другого объяснения нет. Вы ее застрелите?

— Я застрелю вас, Шульц.

— Давайте. — Он замер и развел руки.

— Не вынуждайте меня. Если я сообщу, все вы будете мертвы через несколько минут. Мне достаточно…

— Мы знаем, герр оберштурмфюрер. Наши жизни в ваших руках.

Шульц опустил руки. Остальные мужчины замерли на месте. Девочка снова закашляла. Один из них повернулся и приложил ухо к ее груди. Потом сказал что-то по-польски. Еще один мужчина опустился на колени, начал массировать ей грудь и вдыхать в рот воздух. Кристофер не двигался. Он по-прежнему целился Шульцу в лицо. Заключенный оторвался от девочки, она начала кашлять и что-то лопотать.

— Она выживет? — спросил Кристофер.

— Может быть, мы не знаем. Томас — доктор, — Шульц показал на одного из мужчин. — Томас, как она?

— Легкие повреждены, но, думаю, она выживет.

— Решение за вами, герр оберштурмфюрер. Убьете ее? Убьете нас? Или просто выйдете отсюда, сделав вид, что ничего не видели? — спросил Шульц.

Кристофер убрал пистолет в кобуру.

— Что вы собираетесь с ней делать? Устроите работать в крематорий, жечь жмуриков? Вы ведь знаете, что детям в лагере не место. — Он подошел поближе к ребенку. — Первым делом нам нужно ее отсюда вытащить. Вокруг слишком много охраны. — Он опустился перед девочкой на колени. Ее сердце билось слабо, легким не хватало воздуха. — Давайте отнесем ее ко мне в кабинет.

— Но как мы ее туда доставим?

— Возьмите телегу, — придумал Шульц. — Нагрузите любой одеждой, которую сможете найти. Мы спрячем ее снизу.

— Но раздевалки уже разобраны.

— Значит, импровизируйте. Давайте скорее, — приказал Шульц.

Кристофер положил руку девочке на грудь, чувствуя ее дыхание. Шульц подошел к нему, но Кристофер не обернулся.

— Герр оберштурмфюрер, возможно, вам стоит встать в дверях, на случай…

— Шульц, если вы расскажете хоть слово…

— Разумеется, нет, герр Зелер. Вина падет и на меня…

— Не перебивайте, Шульц. Если вы расскажете хоть кому-нибудь, я отправлю в карательный блок всю зондеркоманду, и всех вас замучают до смерти.

— Да, герр оберштурмфюрер. Этого не случится.

Шульц сел возле девочки. Кристофер встал в дверях, проверяя, чтобы вокруг не было охраны. Никто не пришел. Тишину нарушало лишь прерывистое дыхание девочки.

— Как ее зовут? Откуда она? Последняя партия была из Праги?

— Она не говорит — едва в сознании.

— Что, черт побери, мы будем с ней делать, когда отвезем ее в мой кабинет?

— Вы можете отправить ее в детский блок семейного лагеря?

— Не знаю. Попробовать можно. Не уверен, что готов обрекать ее на такое.

Детский блок был одним из худших мест в лагере. Если детям удавалось выжить, их часто забирали для медицинских экспериментов или даже сексуального насилия. У многих капо были собственные маленькие мальчики и девочки. Кристофер подошел, наклонился к ребенку и погладил ее по волосам.

Возможно, быстрая смерть лучше, чем детский блок.