Напряжение сходится
Часть 73 из 89 Информация о книге
Не то чтобы кто-то специально учил бастардов этой Силой пользоваться – вовсе нет. Но иногда, от удара кнутом, унизительного оскорбления или собственного бессилия противостоять этому, ненависть к обидчику пробуждала Силу, и та выплескивалась огненным шквалом на злобного старосту и его дом, рассекала водяным клинком отбиравшего последнее мытаря, подкидывала в небо и бросала оземь глумящихся солдат, накрывала курганом зарвавшегося аристократишку со свитой. После такого оставалось только бежать, бросая все. Прорываться Силой через кордоны на дорогах и мостах, сея горе и смерть. Большинство «сорвавшихся» не доживали и первой недели, обретая смерть от загонщиков. Редким везунчикам доставался шанс остаться живыми, в обмен на службу любому, кто готов укрыть и защитить. Пусть даже службой этой станут новые убийства – и врагов нового господина, и врагов его врагов; но это лучше, чем гибель от арбалетного болта в брюхе. И немало влиятельных людей соблазнились пригреть беглецов, сознательно идя на риск – там, где выгода шагает рядом с возможностью потерять все в одночасье, всегда ценили неожиданный подарок судьбы, готовый убивать за кров и еду. Будь эти случаи единичными, вряд ли бы кто-то обратил внимание. Однако чего было в избытке в те времена – это боли и голода, рано или поздно доканывающих даже самого смирного обывателя. А ведь дом старосты, сожженный вместе с ним, подрывает дисциплину; труп рассеченного мытаря расхолаживает чернь; смерть солдат аукается запрятанными в подвалах доспехами и оружием, ну а гибель аристократа порождает вооруженный бунт. И если во главе станет одаренный, гореть начнут уже поместья феодалов. А уж когда разведка крупных аристократов, уже порядком раздраженных недобором податей от вассалов и паническими докладами уполномоченных на местах, обратила внимание, что иные купеческие приказчики ведут сознательный поиск детей с Даром среди деревенских юнцов, чтобы Сила служила толстым кошелькам, а не кошельки были запасом быстроизвлекаемых денег для Силы… Словом, такое положение дел не могло понравиться истинным владетелям земли и Дара. Так появилась Инквизиция, созданная высшим духовенством, традиционно происходящим из тех же высших аристократов. Новая организация встала во весь рост на нерушимом фундаменте логики, вещаемой народу: ведь если Сила настоящих феодалов от Него, то любому совершенно ясно, откуда Силу получают все остальные. А значит, долг истинно верующего – указать на людей «странных» и «отличающихся», проявляющих «таланты» или «особенности». Ну а если есть сомнения – всегда можно отправить человека на костер, где Сила, полученная им из преисподней, непременно постарается защитить своего владельца. А за сожженного ошибочно община не станет платить штраф, чему можно радоваться (заодно употребив его имущество по собственному разумению). Только вот на подобных аутодафе выходило по-всякому: бывало, и сгорит одержимый под шумное ликование толпы, тщательно контролируемый одаренным из духовенства. А бывало – снесет ко всем демонам и палачей, и жадную до потехи темную толпу. Сила в крови бывала всякая. Если простых людей инквизиторам было не особо и жаль (не их данники), то своих представителей – особенно благородных, способных вести поиски и удерживать «нечистое», недосчитываться было крайне болезненно. И пусть земли неудачников епископат отпишет себе, но служить-то далее кому? Не сильно много было и желающих подвергать себя угрозе даже за золото крупных феодалов, а истовые фанатики закончились первыми. Так родились первые блокираторы. Неведомо как и кем изобретенные – нечто, завернутое от чужого взгляда в холщовые мешки, для народа названное мощами святых, по аналогии с реально существующими реликвиями веры. И пошли по свету люди в черных балахонах с сотнями – если не тысячами – «перстов» и «десниц»: вершить огненную казнь, порою над собственными племянниками, а иногда и детьми. Кровавая вакханалия завершилась логично и просто – вырезав вместе с «проблемными» потомками поросль вообще всех одаренных и немалую толику просто умных и талантливых, вместе с кузнецами, учеными, книжниками, лозоходцами, мельниками и иным людом, традиционно приписанным к нечистому, Европа ослабла и пала под копыта монголо-татарского нашествия, спокойно добравшегося до большой воды на западе, не встретив более-менее значительного сопротивления и народного неприятия. Инквизиция новым хозяевам была ни к чему, как и сильное духовенство, – вместо них продвинули людей из народа, накрепко затвердив исключить любые проповеди об «избранности свыше», потому как в ставке хана на это другая точка зрения. Вот выживших феодалов оставили на тронах – местным было проще собирать налоги и переправлять серебро на восток, – в качестве «пряника» и взятки отдав им все орденские и храмовые земли. Собственно, после этого церковь столетиями возвращалась к прежней структуре – там, где уже нет денег, а значит, и власти, амбициозным одаренным делать нечего. Да и высшая аристократия как-то не стремилась исповедоваться вчерашнему пахарю, оставив веру народу, – заодно и переписи населения велись, чтобы знать, с какого подворья какой налог. Блокираторы новые хозяева постановили уничтожать по нахождении, имеющиеся же – изъяли и забрали с собой, вместе с караванами добычи из высоких каменных замков, считавшихся неприступными, но взятых измором. Потом дела на Востоке завертелись куда стремительнее и интереснее, и отдаленные, уже разграбленные провинции завоевателям стали не очень-то интересны. Европа, облегченно вздохнув, продолжила резню, теперь уже будучи свободной от варварской власти и диктата. Но делала это, наученная горьким опытом, гораздо куртуазнее, с гордостью объявив о введении «правил войны». А блокираторы в мире так и остались, пусть уже не увеличиваясь числом. Создателей, по всей видимости, вырезали – то ли свои, то ли захватчики… Но и сделанных хватало, чтобы налет разбойной шайки на благородный замок внезапно обернулся успехом и копьем в глотке вчерашнего «мастера». Тогда-то блокираторы уже официально объявили вне закона, показательно убивая любого, кто мог быть причастен к владению или видел, но не донес. Аристократы хотели жить – настолько сильно, что даже уняли свои аппетиты и перестали зажимать купечество и вольные города. Ведь всякий знает, что различие между «разбойной шайкой» и «купеческими наемниками» обычно исключительно в том, поймают или нет. Некогда изделий было тысячи. Сейчас же владеть одним означало оснастить первоклассный клановый полигон, способный варьировать интенсивность применяемой Силы, что весьма способствовало обучению новой поросли одаренных и обеспечивало стабильный поток просителей-аристократов, готовых немало платить за аренду. Владеть же иным количеством, более потребным на полигоны, значило нарушать закон или быть законом на своей собственной земле. Но ни в одной стране мира не допускалось свободное пользование блокиратором. Он обязан быть замурован под полигоном или лежать в клановом хранилище, пока не придет желание замуровать его под новым полигоном. Для одаренных-преступников есть одаренные-полицейские; для одаренных-мятежников – одаренные-каратели, а благородную кровь потерявшего берега аристократа должна успокоить собственная родня, либо их всех придет и вырежет кто-то более могущественный или многочисленный. Впрочем, равные по Силе могут перелаиваться вечно. Но ни в одном сценарии общественных взаимоотношений не было места блокиратору. Кроме тех редких случаев, когда свидетелей не должно остаться. Или в самом скором времени должны умереть исполнители, так и не рассказав о заказчиках, вручивших им в руки запретный артефакт. В мире было немало «одноразовых людей», так сильно жаждущих умереть за клан, что иногда им это великодушно позволяли сделать. Одним словом, никакие погоны и форма не могут оправдать применивших блокиратор. А мотивы именно этих «одноразовых» – коли уж они с Дейю все еще живы, а вокруг клубится явная отрава, – прозрачны. Кому-то они нужны живыми, но в другом месте. Сожаления же о судьбах неудачливых похитителей не было ни малейшего. Работа блокиратора никак не ощущается простыми людьми. Для одаренных же чувство от его активации похоже на первые секунды после выхода из воды – отступают приятные легкость и свобода движения, на коже появляется ощущение капелек воды, сдуваемых резким ветром, и становится зябко. Но совсем скоро никаких чувств более не останется – равно как и доступа к Силе. Тогда-то первой волной подступит паника, вместе с ощущением беспомощности и слабости. Панические попытки дозваться до Силы Крови провалятся – для этого тоже нужна толика Силы, которой нет. Нет ее и для обращения к артефактам – работают только те из них, которые не надо включать. Например, защитный браслет на руке Инки, белые полосы индикатора на котором стремительно желтели от клубившейся вокруг отравы, отражая, что времени осталось совсем мало. Но Инка успеет. Не драться, вовсе нет – что такое две девушки килограмм по пятьдесят против мужчин в два раза тяжелее… Мало какое бойцовское мастерство поможет при такой разнице весовых категорий – да и не учили ее оставлять врага живым, а все современные боевые искусства основаны именно на этом. И даже не бежать – в выломанный дверной проем мимо напружиненных и настороженных людей в форме не прорваться, а за спиной – комната с закрытым окном на десятом этаже. Она успеет позвать. Не голосом – хотя блокиратор и не в силах заблокировать мышцы горла, равно как способности мыслить, двигаться и дышать. Аймара позовет тем самым способом, из-за которого в детстве у ее кроватки собирались в горку камни, чтобы юной принцессе было проще спуститься вниз; благодаря которому отступил обратно в чащобу побитый речным окатышем голодный ягуар, выследивший одиноко гулявшую девчонку; и благодаря которому сдохнут эти двое. За те мгновения, что отделяют бездну размышлений от реальности, с виду мало что изменилось. Прямоугольник прихожей в три на пять метров по-прежнему освещался лампой дневного света; бледно смотрелись обои с ненавязчивым бежевым орнаментом; сквозило холодом из подъезда сквозь проем выбитой двери. Но кое-что, просто произнесенное вслух, меняло решительно все: – Все чисто, Аймара. Вали их. Препятствий более не было, как и нарушения клятвы, сковывающей разум и дух. – Хорошо, – коротко кивнула Инка, со всей силой и предвкушением потянувшись с призывом к небесам, закрытым бетонными плитами. Главное, что оно там было – удивительно живое для большого города, разное в каждой его точке: ненастное и чистое, всех оттенков закатного цвета, представшее перед ее глазами в воспоминаниях о сегодняшнем и прошедшем днях. И не подвластное никаким блокираторам мира. Отражая истовый порыв души, распахнулись в сторону руки, а из горла во все дыхание легких вырвалась чистая и высокая нота… – Заткнись! – мотнул голову удар, и Инка упала на пол, схватившись ладонью за левую щеку. Рядом упрямо и напряженно смотрела на нее Дейю, пытаясь найти какой-то ответ в отрешенном и усталом взгляде. Родные Анды все же слишком далеко… а небо – совсем чужое…. – Проводка ни к черту, – цокнул старший, глядя, как из розетки в стене и цоколя люстры с шипением защелкали электрические разряды. Но это Небо тоже может слышать. Инка резко перехватила дернувшуюся было Дейю, замыслившую воткнуть заколку в ботинок ближнего к ней злодея. Затем и вовсе сильным движением прижала ее к себе, спасая в объятии. Потому что в следующую секунду стены прихожей буквально взорвались, нашпиговывая мелкими и крупными обломками всех, кого угораздило быть выше лежавшей Инки. Камни – гранит и щебень, вложенные в железобетонные конструкции при их изготовлении, а некогда тоже бывшие частью гор, хлестнули по врагу, ломая кости и пробивая одежду, снося в сторону и погребая под массой бетонных обломков. Воздух наполнился плотной белесой пылью и едкой вонью сгоревшей проводки, но не было атмосферы приятнее и свободнее для тех, кто десятком секунд ранее не распоряжался своей судьбой. Откинув от себя Дейю, Инка энергично метнулась к явно живому, но точно оглушенному старшему бандиту и принялась уверенно обшаривать его карманы. А когда под ладонь лег небольшой холщовый мешочек, завязанный бечевой, и Сила вновь хлынула к ней со всех сторон, с довольством констатировала: – Пожалуй, на этом мои дела в этой стране завершены. Блокиратор был немедленно запрятан поближе к телу. Рядом слегка шокированно озиралась Дейю, все еще не спеша вставать в окружающем бедламе, в который превратилась вполне ухоженная прихожая – никаких внутренних стен более не было, разве что их огрызки по потолку и небольшой участок в полметра над полом. Зато света стало определенно больше – он шел от окон в комнатах. – Одевайся, уходим, – холодно сказала Инка китаянке и заспешила в свою комнату. Следовало упаковать золото, маску, ценные вещи и продолжить «спасать себя от похищения» в каком-нибудь другом месте. Дейю же вместо этого отчего-то метнулась на кухню и принялась поджигать кухонное полотенце на газовой плите. «Вот же сумасшедшая!..» – отметила было Инка. Но потом, когда разгоревшаяся ткань была тут же потушена перед выбитым проемом, оставив после себя гадкий жженый аромат, а китаянка ринулась стучать в двери соседей и звонить им, истошно крича на русском: «Pojar!», – что и переводить не надо было, то Аймара даже с уважением покачала головой. Пожалуй, в общем потоке бегства их исчезновение будет не так заметно – вряд ли эти два идиота тут одни, должен быть и наблюдатель, который изымет девушек, артефакт и позаботится о том, чтобы исполнители никому ничего не рассказали. Китаянка же, украдкой оглядев лестничную клетку через перила, ринулась на нижние этажи – обзванивать и пугать. Тем не менее минут через пять – когда и сама Инка была готова – Дейю стояла рядом с ней полностью одетая. И даже согласилась понести одну из плотно набитых Аймара сумок – со всем натрофеенным в этом негостеприимном краю. – Уходим через крышу? – деловито уточнила Инка, глянув на лестницу, соединяющую этажи. – Смысла нет, – резко вдыхая воздух через нос, напряженно размышляла вслух Дейю. – Все подъезды выходят на одну сторону. Легко заметить. – А если с людьми? – У нас их блокиратор, – укоризненно, как маленькой, попеняла ей Го. – Они убьют всех, если почуют провал; весь дом разнесут, чтобы до него добраться! – Но зачем тогда кричать про пожар и стрельбу?.. – с легким недоумением спросила Аймара. – Чтобы вызвали пожарных и полицию, – закатила глаза Дейю и нервно притопнула. – Нужно, чтобы они побоялись огласки и ушли сами. – В общем, сидим тут, пока не услышим сирены. – Или пока не снесут дом! – неестественно хохотнула Дейю, выглядывая в лестничный коридор. Мимо них в вызванный лифт проследовали озабоченно выглядящие соседи по этажу – милые люди даже дверь придержали, надеясь, что они зайдут вместе с ними. По легенде Дейю, озвученной ее криками в двери соседей, пожар был на балконе у кого-то сверху, и двух девушек не за что было винить – равно как и прорываться к ним в квартиру с ведром воды наперевес. Бандитов хоть и оттащили в комнату, но вопросы по выломанной двери и состоянию стен определенно бы появились. А еще там, наверху, по словам Го, стреляли, и был слышен женский крик (да, крик-то уж слышали все) – так что владельцы проводных телефонов обязаны были вызвать и настоящих полицейских. Потому что сотовые все еще не работали. – А если через крышу, и в дальнем подъезде, через окно второго этажа – во двор? – предложила Инка, которую откровенно корежила мысль о том, чтобы просто стоять и дожидаться, пока их тут похоронят, когда враги осознают поражение. Потому что Дейю определенно права – чтобы скрыть нападение с блокиратором, неизвестный противник может запросто обрушить все здание. Тяжесть этого преступления все равно будет меньше. А принимать поединок под завалом было делом куда более сложным, чем имея маневр и ровную землю под ногами. В своей Силе Инка не сомневалась, равно как в способности победить врага лицом к лицу. Ну или сбежать, не подвергая смерти посторонних, – на это уж ее ранга точно хватит. – Надо же, толковая, – в ответ на предложение оценивающе посмотрела на нее Дейю и первой понеслась по лестнице вверх. Бетонные ступени быстро кончились, сменившись металлической лестницей. Потом был квадратный стальной люк и место, наполненное гулом электрического лифта; еще один подъем – и покосившаяся дверка, держащаяся скорее не на петлях, а на амбарном замке – ее Дейю вышибла, даже не заметив, тут же оказавшись на черной плоскости крыши, продуваемой всеми ветрами. Пригнувшись, они пробежали до первого по счету подъезда, ударом освободили проем очередной двери и проделали короткий путь на лифте до нужного этажа, уже откровенно страшась напороться на лестнице на кого-то еще. – Otkroite, policia! – Дейю вдавила кнопку звонка нужной квартиры, окна которой смотрели во двор, и уверенно продемонстрировала в дверной глазок красненькое удостоверение, явно прихваченное у бандита. Власть, по всей видимости, тут уважали – дверь открыли почти сразу, как в глазке мигнул свет от включенной люстры. – А в чем, собственно… – хотел было поинтересоваться лысоватый мужчина в майке, но так и замер от вида невысокой китаянки. – Вперед, – скомандовала Го, отодвигая растерявшегося владельца и уверенно проходя внутрь однокомнатной квартиры, тут же юркнув в сторону кухни, откуда тянуло запахом сигарет и свежестью открытого балкона. – Вы что себе позволяете! – возмущался хозяин, но Дейю продемонстрировала молнию в руке, и тот отчего-то юркнул в туалет, немедленно закрывшись. Инка, загородившись белой кружевной занавеской, опасливо посмотрела во двор. С виду – вообще никого. Через тридцать метров возвышался параллельно такой же дом, а пространство между ними было отведено под небольшой парк с невысокими деревцами и кустарником, вытоптанными тропинками и несколькими пустующими по холодному времени скамейками. Слева виделась дорога в соседний двор, тупиковый участок которой был плотно заставлен машинами – непонятно даже, как будут разъезжаться. Но и в самом деле, казалось, ни души. Да и высота плевая – второй этаж, метров пять. Го, по всей видимости, пришла к тем же выводам. – Выпрыгивай, – поставив табурет перед распахнутым балконным окном, произнесла Дейю. – Куда с вещами! – тут же остановила она Аймара, намеревавшуюся перелезть с сумкой в руках. – Скидывай за окно! – Но они сломаются! – возмутилась Инка, по-хозяйски прижав самое дорогое к груди. – А иначе сломаешься ты!.. – зашипела на нее китаянка. – Силу не вздумай использовать! Почуют! – Ладно, – признала Аймара правоту и прицелилась было выкинуть груз меж кустов. Но тут же остановилась, расстегнула сумку, достала из нее бережно положенную сверху и обмотанную в новые кофточки золотую маску и только после этого равнодушно скинула оставшуюся поклажу вниз. Маска же оказалась на лице Инки, как на самом надежном для хранения месте. – Вторую сумку тебе в руки скину! Ну же, быстрее! – поторапливала Дейю, нервно оглядываясь по сторонам и назад.