Не прощаюсь

Фандорин рассеянно кивнул, его мысли витали где-то далеко.

– Наверно, мне конец, – уныло молвил Маса. Злорадный смех изнутри щекотал хару, это было очень приятно. – Показывайте, госпожа, что у вас.

– Нет, вы первый!

В дверь постучали. Ах, как не вовремя!

Маса пошел открывать.

Это были полковник Скукин и капитан Романов. Первый, как всегда, очень деловитый, второй непривычно вялый. Всегда улыбается, а сейчас только кивнул. И взгляд, как у покойника – стеклянный.

– Позволите? – спросил полковник. – Капитан, за мной!

– Слушаюсь.

Странно. Раньше Романов не держался с боевым товарищем, как подчиненный.

– Сразу перейду к делу, – энергично начал Скукин, сев на предложенный стул. – Эраст Петрович, я к вам по старому знакомству, с надеждой на понимание и помощь. Впрочем, вы, разумеется, и так догадались, что это не светский визит. Позвольте представить вам капитана Романова в новом качестве временно исправляющего должность начальника Особого отдела. Войсковой старшина Черепов застрелился.

Госпожа тихонько вскрикнула – не то чтоб горестно, скорее удивленно.

– Это была неудачная кандидатура для столь ответственной должности, – вздохнул Скукин. – Провал следовал за провалом. Вы с вашим японцем поймали чекиста Заенко – Черепов его упустил. Минувшей ночью Черепову позвонил какой-то человек, шепотом сообщил адрес большевистской явочной квартиры. Контрразведка взяла там живьем какую-то девицу, которая всё бы нам рассказала. Так Черепов умудрился упустить ее! А, судя по обнаруженным шифровкам, это была не просто явка, но центр всего подполья. После таких неудач я, вероятно, тоже застрелился бы.

– Вы никогда не застрелитесь, – враждебно сказала госпожа. – И Черепов тоже не из тех, кто накладывает на себя руки.

– Вы мало его знали, – ровным голосом ответил не похожий на себя Романов. Наверное, он стал таким важным из-за своей новой должности. – Избавлю вас от подробностей, но поверьте: Черепов был психически ненормален.

– Да, – кивнул Скукин. – Те, кто давно с ним знаком, говорят, что после ранения в голову войсковой старшина сильно изменился.

– Чего вы хотите от Эраста Петровича? – все так же неприязненно спросила Мона-сан.

Очевидно поняв, кто тут принимает решения, полковник сосредоточился на ней.

– Любезная Елизавета Анатольевна, наступает роковой момент войны. В ближайшие несколько дней решится судьба России. Там, – показал он куда-то в стену, – на фронте, под Тулой.

– А при чем здесь Эраст Петрович?

Госпожа грозно посмотрела на Фандорина. Тот сразу пожал плечами: ни при чем.

– У нас под носом действует вражеская шпионская сеть. Ее главарь Заенко на свободе. И у него есть какой-то осведомитель, имеющий доступ к штабным секретам. Тот, кто сообщил подпольщикам о визите главкома в сиротский приют. Тот, кто устроил убийство полковника Козловского. Тот, кто организовал побег Заенко. Впрочем, это всё дела прошлые. Меня же сейчас больше тревожит другое. Успех нашего наступления зависит от того, прибудет ли на фронт эшелон с новыми английскими танками. Это – копье, которым мы прорвем оборону красных и пронзим их тылы прямо до Москвы.

– Что за новые танки? – спросил Маса, очень интересовавшийся техническим прогрессом.

– Двенадцать «уиппетов». Отличная боевая машина. Четырнадцать тонн, четыре пулемета, крепкая броня, сорокапятисильный двигатель, преодолевает почти любые препятствия, а запас хода – 130 километров. Это же два перехода до Москвы! Представляете?

– Разве Эраст Петрович танкист? – язвительно спросила госпожа.

– Танкисты – англичане, – объяснил ей Скукин. Он был из людей, не понимающих сарказма. – От господина Фандорина нам нужна другая помощь. График следования литерного эшелона строго засекречен, но кто-то ведь сообщил диверсантам Заенко о движении бронепоезда «Добрыня». Если танки не попадут на фронт, победа может уйти от нас. Помогите нам обезвредить подпольную сеть, Эраст Петрович. От этого зависит исход войны!

Мона-сан выразительно посмотрела на господина, и тот, конечно, ответил:

– Что мне за д-дело до вашей войны.

– Пойдем, Аркадий. Я говорил: это бесполезно, – хмуро сказал капитан Романов.

Полковник неохотно поднялся.

– На случай, если все-таки передумаете… – Положил на стол сложенную бумагу. – Это мандат за подписью командующего, приказывающий чинам всех частей и ведомств оказывать действительному статскому советнику Фандорину всемерную поддержку. Подумайте, Эраст Петрович. Очень вас прошу. И от имени Владимира Зеноновича, и лично от себя.





Грозное оружие: танк «уипетт»



И офицеры ушли.

– У Романова что-то случилось. Что-то очень плохое, – сказала госпожа. – Ты видел, какой у него взгляд?

– Известно что. Убили его лучшего д-друга князя Козловского.

Мона-сан с сомнением покачала головой, но больше ничего про это не сказала, а взяла свои карты.


– Вскрываемся? Все деньги на кону.

Маса невозмутимо выложил один за другим три короля. Изобразил панику, когда она точно так же предъявила три туза. Тогда кинул сверху четвертого короля и ахнул, когда сверху по нему шлепнул червовый туз – тот самый, которого Маса недавно скинул.

– Продулся, сын микадо! – засмеялась госпожа, сгребая все деньги.

Она жульничает, а я ничего не заметил, восхитился Маса. О, какие ловкие у нее руки!

А госпожа озабоченно поглядела на Фандорина, сосредоточенно пощелкивавшего своими зелеными четками, наморщила нос, повздыхала.

– Ладно, Эраст. Я знаю эту твою повадку. Что у тебя на уме?

– Я только сейчас п-понял… Моя ошибка состояла в том, что я разматывал одну нить, а их две. В городе два красных подполья, возможно, не связанных между собой! То-то у меня не складывалось! Эта ситуация мне з-знакома. При старой власти точно так же соперничали Охранка и жандармы. Бывало, что они даже помогали террористам убивать конкурентов из смежного ведомства. Вот что означает анонимный звонок! Гляди, Маса. Здесь организация Заенко с собственным информатором. А это вторая организация, центр которой находился в ч-читальне…

Он начал рисовать на бумаге кружки и линии, но поймал на себе взгляд жены и сбился.

– Что-то мне нехорошо, – слабым голосом произнесла госпожа. – Сосет под ложечкой и внизу живота тянет. Милый, сделай мне поскорее ту настойку, которую мы получили от доктора…

Господин бросился в ванную, а Мона-сан тихо сказала:

– Маса, что мне делать? Я же вижу, ему очень хочется довести расследование до конца. Утром я была у профессора Либкинда, он категорически против того, чтобы я ехала куда-то по железной дороге. Там тряска, не дай бог аварийное торможение. Говорит, подождите еще две недели. Но две недели это очень много. Эраст изведется от бездействия, а я изведусь, глядя на его мучения. Как быть?

– Если вы хотите уезжать, мы уедем, – ответил Маса, счастливый тем, что она с ним советуется. – Я куплю на базаре пуховые перины, расстелю их по всему купе, и вы не почувствуете никакой тряски. Но на вашем месте сначала я позволил бы господину закончить дело. Это простая задача, он расщёр… расщёлкает ее как орех. – Трудное слово далось не с первой попытки. – И тогда у господина не останется чувства, что он несвободен в своих поступках. Мужчины этого не любят.

Мона-сан благодарно погладила его по руке, а тут со стаканом в руке вернулся Фандорин.

– Не надо, дурнота прошла, – весело сказала госпожа. – Черт с тобой, благородный муж. Я же знаю, что тебя свербит. Ты хочешь найти негодяя, который сообщил Заенко про приют. Ну так найди. Пусть заплатит за гибель детей. Двадцати четырех часов тебе хватит?

– Хватит, – немедленно ответил Фандорин. – Я уже знаю, как искать. Это очень п-просто.

– Но пусть с тобой будет Маса. Для моего спокойствия. Не бойся, я никуда не выйду из номера. Мне нужно собираться в дорогу. Что сидите? – Она постучала по часикам. – У вас остается двадцать три часа пятьдесят девять минут.

Господин с достоинством, но очень быстро направился к вешалке.



– Мы на телефонную станцию? – спросил Маса, когда они вышли на улицу и повернули к Николаевскому собору.

– Разумеется, к-куда ж еще.

– Странно, что Романов-кун не уцепился за этот очевидный хвост.

Господин промолчал.

Харьковский городской коммутатор из-за чрезвычайного положения был военизирован, вместо телефонных барышень его обслуживали солдаты-связисты. Фандорин предъявил начальнику свой мандат и потребовал немедленно собрать всю ночную смену, благо казарма находилась рядом. То же самое сделал бы и Маса: попробовал найти анонимного доносчика. На рассвете звонков немного, а уж вызов контрразведки оператору наверняка запомнился.

Так и вышло.

На вопрос господина сразу поднял руку немолодой солдат.

– Так точно. Был такой звонок, я соединял.

– Откуда з-звонили? Помните?

– Так точно. Из штаба армии.

Фандорин многозначительно посмотрел на помощника, и они вдвоем отвели свидетеля в сторонку.

– Что это был за человек? Попробуйте описать, – мягко сказал господин. – Услышав в трубке голос, вы наверняка мысленно представляете себе звонящего. Все телефонисты так делают, чтоб было не так с-скучно.

– Не могу знать. Я, чтоб не скучать, завсегда про колбасу думаю. Сильно колбасу люблю, – пояснил солдат. – Голос как голос. «Соедини-ка, грит, меня, братец, с Особым отделом, да поживей». И назвал добавочный номер с трех цифр, не помню каких. Чтоб сразу попасть к кому надо.

Человек, привыкший командовать, понял Маса.

– Точное время звонка не п-припомните?

– Наверно, четверть пятого. Или половина.

– Молодец. На́ тебе, на к-колбасу.

Господин дал солдату бумажку.

– Почему у вас такой довольный вид? – спросил Маса. – Мы мало что узнали. Ведь и так было ясно, что в штабе есть шпион. Там сто или двести человек. Как мы поймем, кто из них звонил?