Немного ненависти

– Мать-перемать, – выдохнул Огарок за ее плечом.

– Другие же знают меня как Ткача!

Толпа отвечала неровным гудением, в котором слышался и гнев, и любовь, и ожидание, как если бы они пришли посмотреть на соревнование, и вот в кругу появился боец-чемпион.

Глупый толстяк – так описывал его Глокта. Лишенный воображения, но зато абсолютно преданный. Впервые на памяти Вик его преосвященство, похоже, серьезно недооценил противника.

– Несколько недель назад я написал королю письмо, – продолжал Ризинау, – в котором изложил наши претензии. Анонимно, разумеется – мне показалось неуместным использовать собственное имя.

В толпе послышался смех.

– Плата за труд все больше снижается. Цена проживания все больше увеличивается. Отвратительное качество жилищ. Испорченный воздух и вода. Болезни, нищета и голод. Обман рабочих при помощи поддельных средств измерения и тайных вычетов из жалованья. Угнетение со стороны владельцев фабрик.

– Бей фабрикантов! – взвизгнула Судья, брызгая слюной.

Ризинау поднял колышущийся листок бумаги.

– Этим утром я получил ответ. Не от его глупейшего величества, разумеется.

– Петух Агрионта! – презрительно выкрикнула Судья, ухватив себя за промежность к вящей веселости толпы. Детишки запрыгали на стропилах, заставляя кукольного короля плясать на его веревке.

– И не от его стирийской королевы, – продолжал Ризинау.

– Дворцовая шлюха! – завопила Судья.

Кто-то потянул за нитку, поднимавшую юбки у кукольной королевы, открыв приделанную у нее между ног большую ворсистую муфту. Толпа взвыла от восторга.

– И не от их распутного сыночка, принца Орсо.

Ризинау перевел ожидающий взгляд на Судью. Та только пожала костлявыми плечами.

– Об этом никчемном куске гребаного мяса вообще нечего сказать.

По толпе прокатилась волна возгласов, недовольных вперемежку с одобрительными.

– Мне не ответил ни один из номинальных капитанов, – продолжал Ризинау, – но зато ответил кормчий корабля! Сам старик Костлявый, архилектор Глокта!

Ярость, вспыхнувшая при звуках этого имени, превосходила все, что видела Вик за этот вечер. Старик с согнутой спиной, стоявший впереди нее, в отвращении скривил губы и плюнул в скрюченную куклу Глокты.

– Как ни удивительно, он не предлагает нам своей помощи! – Ризинау заглянул в свой листок. – Он лишь предостерегает нас от мятежных настроений и предупреждает о строгих наказаниях за измену.

– Пусть засунет в жопу свои наказания! – рявкнула Судья.

– Он пишет, что рынок должен быть свободным для любых предприятий. Мир должен быть свободным для прогресса. А прогресс, по его словам, невозможно заковать в кандалы. Кто бы подумал, что его преосвященство имеет такое сильное предубеждение против оков?

В толпе опять послышались смешки.

– Когда один человек по своей воле лишает жизни другого, это называют убийством! Но когда общество убивает тысячи человек, они пожимают плечами и называют это жизненной необходимостью! – Под одобрительный гул Ризинау скомкал письмо в кулаке и отшвырнул в сторону. – Время разговоров окончено, друзья мои! Нас никто не слышит. Нам никто не ответит. Пора нам сбросить ярмо и подняться в полный рост, как свободным людям! Если нам не хотят давать то, что нам причитается, мы встанем и возьмем это силой! Мы осуществим Великую Перемену!

– Да! – завопила Судья. Малмер угрюмо кивнул. Люди принялись потрясать оружием.

Ризинау поднял обе ладони, призывая к спокойствию.

– Мы захватим Вальбек! Но не для того, чтобы сжечь город, – он укоризненно покачал пальцем в направлении Судьи, которая в ответ высунула язык и плюнула в толпу, – но для того, чтобы его освободить! Вернуть город его горожанам! Послужим примером для всего остального Союза!

Аудитория одобрительно заревела.

– Хорошо бы это было так просто. – Гуннар медленно покачал головой. – Но я что-то сомневаюсь.

– Да уж, – пробормотала Вик.

Стиснув руку Огарка так сильно, что тот сморщился, она подтащила его к стене и зашипела ему в ухо:

– Выбирайся из города сейчас же, слышишь? Возвращайся в Адую.

– Но…

Она вложила в его безвольную руку кошелек.

– Так быстро, как только сможешь. Найди моего работодателя – ты знаешь, о ком я говорю. Расскажи ему все, что видел сегодня вечером. Скажи ему… – она огляделась, но люди были слишком заняты, выкрикивая свое одобрение безумной речи Ризинау, чтобы обращать на нее внимание. – Скажи ему, кто такой Ткач. Это очень важно! Я во всем полагаюсь на тебя.

Она отпустила его, но парнишка не двигался, продолжая глядеть на нее своими большими круглыми глазами, так похожими на глаза ее брата.

– А ты не поедешь?


– Кто-то должен остаться, чтобы разобраться с этим бардаком. Ступай!

Она пихнула его прочь и проводила взглядом, когда он, спотыкаясь, побрел к двери. Ей хотелось пойти вслед за ним. Ужасно хотелось. Но нужно было как можно скорее подняться на гору и отыскать Савин дан Глокту; может быть, еще было время, чтобы предупредить…

– А это, должно быть, Виктарина дан Тойфель! – Она застыла, услышав этот необычно культурный голос. – Я слышал, что вы где-то здесь, в Вальбеке.

Ризинау, улыбаясь, шел к ней через толпу, промокая блестящее от пота лицо носовым платком, Судья за одним плечом, Малмер за другим.

В животе Вик образовалась сосущая пустота, когда десятки пар суровых глаз повернулись в ее направлении. Совсем как тогда, в шахте, в темноте – в день, когда утонула ее сестра. После того, как она сказала «Тссс!» и услышала вдалеке грохот несущейся воды.

Она попалась. С ней кончено.

Ризинау погрозил ей пухлым пальцем:

– Коллем Сибальт все мне о вас рассказал!

Ее сердце билось так сильно, что она едва могла дышать. Или видеть. Дети стащили вниз куклу Байяза и молотили по ней ее же собственным посохом. В воздухе летала солома. Вик сама не верила, что ее голос может звучать так спокойно. Словно он принадлежал другому человеку. Человеку, который в точности знал, что делает.

– Надеюсь, что-нибудь хорошее?

– Только хорошее! Он говорил, что вы женщина с твердым сердцем и трезвой головой. Женщина, преданная нашему делу больше многих других. Женщина, способная сохранить ясность мысли даже на тонущем корабле!

И Ризинау, шагнув вперед, заключил ее в удушающие объятия. Вик стояла вся в холодном поту, покрывшись мурашками.

– Коллем Сибальт был моим дорогим другом, – продолжал Ризинау. – Его друзья, кто бы они ни были, – мои друзья.

Судья смотрела на нее своими черными пустыми глазами, склонив голову к одному плечу. Вик никак не могла определить, разыгрывает ли она чертовски талантливое представление или действительно так безумна, как выглядит.

– Я ей не верю, – проскрежетала Судья.

– Ты никому не веришь, – хмыкнул Малмер.

– И тем не менее до сих пор находятся люди, которые меня разочаровывают.

Ризинау, улыбаясь, отвел от себя Вик, по-прежнему держа ее обеими руками.

– Ты появилась в самый нужный момент, сестра!

– Почему? – спросила Вик. – Мы на тонущем корабле?

– Ни в коем случае! – Наставник-революционер обнял ее одной рукой за плечи. – Наш корабль отправляется к берегам процветания, равенства, свободы! Великая Перемена – вот порт нашего назначения! Однако путешествие будет нелегким. Завтра пополудни нашему прекрасному городу предстоит перенести серьезную бурю. Да, друзья мои!

Он повернулся к переполненному складу, подняв обе руки над головой:

– Завтра – наш день!

Ломатели со сжигателями ответили ему громоподобной овацией.





Добро пожаловать в будущее




Стена фабрики, усеянная поверху острыми шипами, казалась больше подходящей для тюрьмы, и Савин чувствовала себя далеко не уютно, проходя через облицованные железом ворота. Ее месячные мучения приутихли до глухой ноющей боли, но летняя жара была еще более угнетающей, чем накануне, а беспокойное ощущение не покидало ее на протяжении всего пути с вершины горы через Вальбек в грохочущем экипаже по сумрачным улицам – неожиданно пустым, необычно тихим – по направлению к реке.

Три высоких корпуса представляли собой непривлекательные кирпичные строения, исполосованные потеками сажи, с редкими окнами и без каких-либо украшений. Даже сквозь толстые подошвы выбранных ею ботинок Савин ощущала, как булыжники мощеного двора вибрируют от движения огромных машин внутри. По двору сгорбленно шаркали угрюмые люди, нагружая и разгружая повозки. В серой одежде, с серой кожей, они бесцеремонно и жестко разглядывали новоприбывших. Савин встретилась с одним из них взглядами, и тот демонстративно, с оттяжкой сплюнул на землю. Ей вспомнился очаровательный прием, который встречала королева Тереза во время своих редких появлений перед простолюдинами. По крайней мере, здесь ей никто не кричал «стирийская шлюха» – но весьма вероятно, только потому, что она не была стирийкой.

– Рабочие, кажется, далеко не в восторге от моего визита, – пробурчала Савин.

Валлимир фыркнул.

– Если существует способ привести рабочих в восторг, мне пока что не удалось его найти. Управлять солдатами было значительно проще.

– Можно иметь самые сердечные отношения со своими соперниками, но очень редко это получается с работодателями.

Савин взглянула через плечо на десятерых одетых в панцири стражников, которые цепочкой входили в ворота следом за ними, не выпуская оружия из рук. Ее совершенно не успокоило то, что тяжеловооруженные солдаты, по всей видимости, нервничали еще больше, чем она сама.

– Нам действительно необходим такой заметный эскорт?

– Всего лишь мера предосторожности, – успокоил ее Валлимир, ведя их с Лизбит и остальными членами группы через двор. – Наставник Ризинау предлагал, чтобы при вас постоянно находилась дюжина практиков.