Неоновые росчерки
Часть 112 из 184 Информация о книге
Седой «Гарм» (Стасу было известно криминальное прозвище дядюшки Ники) двумя выстрелами уложил ближайших противников, а свободной рукой, отчаянно матерясь по-польски, затащил внутрь здания одного из своих раненных соратников. Корнилов мысленно выругался: теперь перед ним дилемма — или вызвать полицию для наведения порядка и подставить единственного родственника Ники, или позволить всему идти своим чередом. От противоречивых размышлений Стаса отвлёк звонок мобильника. Корнилов дернулся назад и взглянул на дисплей телефона. Звонил генерал Савельев. Буквально за стеной дома гремела шквальная стрельба. Корнилову пришлось вернуться назад и сесть в машину: генерал Савельев не должен был слышать звуки стрельбы, иначе Стас не смог бы ему объяснить почему прямо сейчас сюда не стоит вызывать наряд полиции и почему нужно дать уйти Сигизмунду Лазовскому. Да и потом перестрелка идёт не больше пары-тройки минут, а значит пройдёт ещё примерно минут восемь или чуть больше, и в этот район нагрянут или усиленные наряды патрульно-постовой службы, или Росгвардия. Стас принял вызов, лишь закрывшись в своем внедорожник и быстро отъехав к соседнему кварталу. — Да, товарищ генерал? — глядя в зеркало заднего вида, быстро спросил Стас, мысленно радуясь отличной шумоизоляции Дефендера. — Корнилов, ты где сейчас? Ты был в больнице у Токмакова? — быстро и отрывисто спросил генерал. — Да, там всё глухо, но есть один свидетель. — И? — с требовательным нажимом спросил Савельев. — Если верить его словам… — начал Стас, в этот момент совсем рядом прозвучал грохот взрыва. В машине Стаса дрогнули стекла, а по коже Корнилова скатился жар, от тревожной мысли про Нику и её дядю. — Что это было? — с подозрением быстро спросил генерал. — Петарды, — выдавил Стас. — Хрена себе петарды! — фыркнул генерал в трубке. — Судя по звуку, не х*ровый такой размер тротилового эквивалента. — Если верить словам рабочего, который чинил лифт, — Стас поспешил увести разговор о взрыве в сторону. — Незадолго до того, как Токмаков неожиданно впал в кому, к нему заходил мужчина, внешностью сильно напоминающий полковника Родиона Датского. — Да иди ты! — воскликнул порядком шокированный генерал. — Стас, я знаю, что Родион так ещё паскуда, но… убийство… вот так подло и безжалостно убить беспомощного человека, пусть даже, такого подонка, как Вацлав? Ты… Ты веришь в это? Стас скривил губы. Он тоже успел провернуть в голове несколько противоречащих вариантов, при которых Родион мог и не мог совершить убийство. — В своих поступках Родион больше руководствуется сухим и хладнокровным рациональным мышлением. Ему, по большому счету, плевать на законы, если он считает их неправильными или глупыми. В полицию и СКР он пошел с определенной простой логической мыслью: преступность подлежит жесткому искоренению или хотя бы контролю. И если бы он был достаточно мотивирован… Думаю, он бы пошел и на убийство. — То есть, по твоим словам, Родион Датский — убийца и оборотень в погонах? — уточнил Савельев. — Нет, полагаю, если он действительно приложил руку к тому, что Токмаков впал в кому, у него были для этого какие-то личные причины… Он ведь знал, кто такой Вацлав и чем промышляет. — Самосуд? — Возможно. — Ладно, сейчас это неважно, Стас, — Аспирину явно не понравилось то, что он услышал. — Мне доложили о странном парне, которого задержали сегодня за стрельбу, в одном из дворов на Шоссейной улице. — Почему вас это заинтересовало, товарищ генерал? — Потому что задержанный, по словам патрульных, брызжа слюной и весь в крови, с ножовыми ранениями, пребывая в совершенно диком, неадекватном состоянии брыкался, хрипел и со слезами безумия орал о каких-то огромных монстрах в неоновых масках. На этот раз, вместо липнущего к коже влажного жара, по коже Корнилова сошел покалывающий и царапающийся холодок. Он вспомнил, что рассказывала ему Ника об убийцах в неоновых масках и какой ужас они производили на синеглазую девушку. Ника этого не говорила, но из её слов Стас понимал, что эти убийцы… эти маски просто перенасыщены неудержимой волей убивать. И даже это было не всё. В кошмарных обладателях зловещих неоновых масок чувствовалось нечто… необычное… другое… как будто нечеловеческое. От последней мысли у Стаса на затылке растеклось прохладное щекочущее чувство. — Где сейчас этот парень? — спросил Стас. Генерал продиктовал адрес ОВД, где сейчас содержат задержанного стрелка. Имя его было Михей Малаховский. Стасу оно показалось знакомым. Прервав связь с генералом Савельевым, он немедленно сравнил его со списком тех досье, которые собирал на своих детей Вацлав. И Корнилов почти не удивился, обнаружив среди них имя, фамилию и фотографию Михея Малаховского. Глядя на его лицо, можно было не проводить никаких ДНК тестов — Михей почти точная копия Вацлава, в молодости. Стас бросил взгляд в сторону улицы, где возле джима гремела перестрелка. Он не знал, что с Никой… И ему срочно нужно было ехать к Михею. Он не понимал, как ему поступить и что предпринять… Если дядя Нике и самой девушке сейчас грозит опасность. Он ведь должен что-то сделать. Да, наверное… Даже если это навредит следствию?.. Да! Безусловно — да! Стас вышел из машины. Кроме его оперов и Аспирина никто не знает, но под задним сидением внедорожника у Стаса спрятан образец новейшего АК-12 с колиматорным прицелом, подствольным гранатомётом и барабанным магазином, на целых девяносто пять патронов. Этот красавец у Стаса припрятан, как раз на особые случаи — например, когда надо в одиночку подавить превосходящие силы противника. Корнилов быстро достал автомат, снял с предохранителя, проверил магазин и спуск. Прикрепив глушитель на автомат, он торопливо надел одноразовую медицинскую маску, накинул на голову зимнюю бейсболку и, закрыв дверцы внедорожника, бросился обратно, к джиму, где гремела перестрелка. Корнилов на всю жизнь запомнил навыки, отработанные во время службы в морской пехоте. И сейчас они вновь сработали, как хорошо отлаженный механизм. Стас подкрался к бандитам, обстреливающим боксёрский джим, нашел выгодное укрытие. Один из бандитов его заметил, и Стас сразил его метким выстрелом в голову — рука у Стаса не дрожала и представителей криминалитета он не жалел без вынужденных обстоятельств. Следующими была троица коренастых и плечистых мужчин. Затем ещё двое чуть дальше. Его заметили. Темноволосый и толстый мужик с распахнутой темной куртке заорал матом и привлек к Стасу внимание на него обернулись. Но указательный палец Стаса уже лежал на спусковом крючке подствольного гранатомёта. ГП-30 с коротким «выдохом» выплюнул осколочную гранату. Мгновение — и возле четвёрки бандитов рванула короткая вспышка огня, грохнул взрыв и во взметнувшемся дымчатом облаке четыре человеческих силуэта расшвыряло в стороны. Стас пристрелил ещё двоих и в этот миг над улицами, перекрывая грохот пальбы, зазвучал протяжный нагнетающий вой полицейских сирен. Пора было уходить. Стас, не знал, что предпримет Сигизмунд Лазовский, но надеялся, что его действия помогут тому спасти Нику и себя самого. Впрочем, Корнилов не скрывал от самого себя, что его больше всех интересовала лишь судьба Вероники. Не теряя времени, Стас бросился к внедорожнику и, едва оказавшись за рулем, резко дал по газам. Круто развернувшись на месте, он свернул в ближайший двор и через улицы рванул прочь — не хватало ещё, чтобы его подразделения нацгвардии прихватили на месте перестрелки, с автоматом в руках. Он конечно сумеет объяснится, но эти лишние вопросы создатут массу неудобств как ему лично, так и всему управленю УГРО. Глядя на поднимающуюся стрелку спидометра, Стас сосредоточился на мыслях о Михее Малаховском. Если парень столкнулся с теми самыми Масками… то он ценнейший свидетель! Ведь он, пока, единственный, кто пережил встречу с Масками… Сорока минутами позже, Стас уже был в расположении ОВД Печатники и вошел в камеру, где заперли Малаховского. Михей, поджав колени и забившись в угол на пружинистой койке, обхватил голову руками и что-то яростно шептал себе под нос. — Добрый день, — произнес Стас, войдя в камеру. Михей никак не отреагировал на его появление. Взгляд парня был устремлен куда-то вниз. Он ошеломленно таращился в никуда, а его губы продолжали что-то торопливо неразборчиво шептать. — Михей, — осторожно и вежливо проговорил Стас. — Я могу поговорить с вами? Корнилов осторожно приблизился к парню. Он увидел, что у Малаховского перебинтовано левое запястье и шея: Михею несказанно повезло, что не были задеты артерии. Левая штанина парня промокла и потемнела от крови, на правой щеке, через переносицу тянулась кровавая, щелевидная полоса глубокого и уродливого пореза. Кровь на нем едва-едва коагулировала. Михей продолжал лихорадочно что-то шептать себе под нос. Он пребывал под воздействием глубокого, достигающего глубин личностного сознания, масштабного потрясения. Его сознание перевернулось и уже не будет прежним. Стас был опытен в подобных делах и мог сделать заключение и без помощи комиссии психиатров: сознание Михея не справится с тем, что ему пришлось пережить. Как это не печально и ужасно, но перед ним сейчас будущий и, наверняка, долговечный если не постоянный, пациент психиатрических лечебниц и изоляторов. Пока ещё он сохраняет остатки вменяемости, пока ещё его сознание и мозг сохраняют относительную возможность функционировать без посттравматических аберраций. Но очень скоро, в ближайшие сутки, его сознание подвергнется кошмарному обсессивно-компульсивному расстройству, которое повлечет за собой невероятное количество конфабуляций и, как следствие, полномасштабные и катастрофические личностные изменения — проще говоря, шизофренические расстройства, которые почти неизлечимы. У Стаса было мало времени. Пока Михей ещё остается Михеем и его сознание на начало «разлагаться», нужно успеть опросить его.