Неоновые росчерки
Часть 165 из 184 Информация о книге
Рындин удивился моему присутствию, но его это не слишком смутило. Он попросил у Стаса воды и начал рассказывать. Когда Панкрат вышел из тюрьмы у него не было ничего, кроме квартиры, которую оставили за ним. Но там он, особенно после перезахоронения тела своей жены, больше оставаться не мог. Рындин продал квартиру по дешевке и купил другую, в которой живет и по сей день. Потом, он стал пробовать найти сыновей, но оказалось, что у тех сложилась тяжкая судьба, и все трое, после своих шестнадцати-семнадцати лет сменили фамилию и имя. А жизнь раскидала их по разные стороны. Однако, Панкрат сумел выяснить, что когда его малолетних сыновей забрали в приют они не прожили там и года, как собутыльница и, по совместительству, любовница Панкрата, Аделаида Каульбарс забрала их к себе. Она растила их вместе со своим сыном. И три брата вполне себе ладили с сыном Аделины. — Подожди, — прервал повествование Панкрата, Стас. — Ты сказал «Каульбарс»? — Ну, да, — пожал плечами Рындин. Стас достал телефон и начал быстро набирать какое-то сообщение, а потом жестом показал Панкрату, чтобы тот продолжал. — Ну, так вот… — продолжил старик. …Конечно, без помощи сестры, которая была уже уважаемым человеком в сфере юриспруденции, Аделине не почем не получить права на опекунство. Панкрат не однократно пробовал попросить законной встречи с сыновьями, но суд отказывал ему, а Аделина отказывалась разговаривать на эту тему и не позволяла ни Панкрату приблизиться к сыновьям, ни троим его детям встретиться с отцом. Аделина любила, но боялась Панкрата. Она отлично знала, что он сделал с Антониной. Пусть она и не могла её терпеть, и, возможно была рада тому, что Панкрат убил свою жену, она боялась Рындина и опасалась позволять ему видеться с детьми. И, когда, из-за этого Панкрат впадал в ярость, ей становилось ещё страшнее. Вот только, как выяснилось позже, боятся ей надлежало не Рындина. Сыновья Панкрата прожили с Аделиной до шестнадцати лет, до той самой поры, как в одну из предновогодних ночей они не напали на неё. Будущие Маски изрезали и покалечили приютившую их женщину. Их арестовали в тот же вечер, и через несколько дней после быстрого суда, малолетних садистов отправили в детские колонии, из которых они уже вышли совсем другими людьми. — В колонии, — продолжал рассказывать Панкрат, — ими очень заинтересовались. Потому что у всех моих сыновей, как мне сообщили, обнаружилась удивительная патология — мало того, что они почти не ощущали боли, их организм обладал невероятными регенеративными способностями! Они почти не болели, быстро восстанавливались после любых драк и даже после огнестрельных ранений. Последнее выявилось во время подавления беспорядков, в одной из тюрем, где они, по словам Рындина, «чалились» уже взрослыми. При этих словах мы со Стасом обменялись короткими встревоженными взглядами: я помнила свои видения, в которых Неклюдов стрелял в Масок, а Стас, видимо, помнил рассказ Михея Малаховского, когда тот в упор расстрелял одного из масок, а тот и не подумал рухнуть на землю, корчась в предсмертных судорогах. Слова Рындина подтверждали необъяснимую и пугающую способность Масок выживать после самых серьёзных ранений. Это придавало их лику дополнительного ужаса. Как победить противника, обладающего сверх естественной возможностью столь быстро исцеляться и не чувствовать боли от ранений? Помимо воли, у меня промелькнула мысль о том, что Маски… Трёхглавый Змей — это, если не идеальное, то близкое к этому орудие пыток, мести и убийства! — Они пришли ко мне, примерно года три назад, может чуть больше, — продолжал Панкрат. — Сказали, что… Он невесело усмехнулся. — Сказали, что не могут без меня… Признались, что им страшно. Представляете? Все выше меня на полторы головы и больше раза в три, а бояться… Бояться, мои здоровяки, как мелкие зверьки в клетке. «Нет, — подумала я с возмущенным осуждением, — скорее, как запуганные тобой дети». — Но, это не мешало им быть злобными и агрессивными. Убивали ли они уже к этому времени? Да, ещё как! Ты, начальник, ещё удивишься, когда начнешь копать. Жмуров, за моими сыночками, хватает… — Кого они убивали? — с невероятной сдержанностью спросил Стас. Рындин пренебрежительно хмыкнул. — Да, сперва всякое отребье… Бомжей, пьяниц и бродяг… Мальчикам нужно было на чем-то вымещать свою злость и страх. — Страх? — переспросил Стас. — А чего им бояться, твоим сыновьям? Панкрат замолчал и одарил Стаса тяжёлым взглядом. Я затаила дыхание, ожидая его ответа. — Меня, — наконец, изрёк Панкрат. — Мои сыновья… Он шумно, с присвистом вздохнул. — Они забрали себе в голову, что… Чёрт! Наверное, это какое-то отклонение… Не иначе, как от моей потаскушки-жены доставшееся им в наследство… Короче, они верят, что если перестанут убивать, то я… Я буду зол и начну убивать их. Я не знаю, откуда у них это убеждение, но они искренне уверены, что я могу приходить к ним во снах, что они никогда не смогут убежать от меня, и чтобы я уважал их, считал равными себе, они должны убивать. Он пожал плечами. — Собственно, мне это было до лампочки. Я больше боялся, что они однажды меня на ремни порежут… А оно вон, как выяснилось. Он ухмыльнулся. — Стоило мне на них прикрикнуть, как они едва не ***лись от страха. Он засмеялся скрипучим смехом. Но ни мне, ни Стасу это не казалось смешным. — Давай ближе к делу, — пророкотал Корнилов. Рындин перестал улыбаться и вздохнул. — Всё началось с того момента, когда мне поступил звонок и странный, грубый голос… Как будто ненастоящий, искусственный, сказал, что я должен велеть сыновьям убрать двух зарвавшихся дельцов — каких-то там акционеров молодого хлебокомбината или что-то вроде того. — И что ты сделал? — спросил Стас. — Послал его! — пожал плечами Рындин. — Указывать мне ещё будет, какой-то го**юк! Стас украдкой бросил на меня вопросительный взгляд. Я, едва заметно кивнула — обрывки воспоминаний, быстро проносящихся у меня перед глазами, подтверждали слова Панкрата. — Но, оказалось, что я погорячился… Не прошло и суток, как со мной на связь вышел один заносчивый засранец. Он представился Лавром и сказал, что мне нужно проехать с ним. Он приехал не один, с парочкой крепких ребят за спиной, так что мне пришлось согласиться и сесть к нему в машину. Рындин прокашлялся. — Ну, а там… в общем меня посадили на заднее сидение, а спереди баба, какая-то сидела. Лица я не видел-зеркало заднего вида они скрутили — она быстро и коротко объяснила мне, что это только ей мои сыновья обязаны свободой. И что из очередной тюрьмы она выпустила их не просто так, забавы ради. Потом… Панкрата невесело улыбнулся. — Мне хорошенько намяли бока, разбили рыло и выбросили из машины. Я сразу понял, что с этой бабой лучше не артачиться. Как мне не было противно, в следующий раз, приходилось подчиниться… — Это она приказала вам натравить сыновей на Татьяну Белкину? Панкрат кивнул. — Да-а… Сказала девчонка должна сдохнуть в муках, и чтобы ей на рожу черную ленту наклеили. Что типа её нет больше, что она как бы это… — Перечеркнута и не должна была существовать? — подсказала я. — Ага, точно, — кивнул Панкрат. — Потом был другой парень, Неколдов или Неколбашев… — Неклюдов, — подсказал Стас. — Во-во, — кивнул Панкрат. — Верняк. Неклюдов… Там, потом мальчики рассказывали, кое-что пошло не так, парень оказался не робко десятка и продырявил Марку брюхо из волыны… Но, как я уже говорил боли мои мальчики не боятся, а раны на них заживают, быстрее, чем у ящерицы хвост отрастает. Панкрат снова довольно засмеялся. — Ты смог бы узнать голос этой женщины, если бы услышал снова? — спросил Стас. Рындин пожал плечами: — Я её на всю жизнь запомнил, как маму родную, эту с**у, властолюбивую. — А в суде подтвердить сможешь? Рындин нервно облизал пересохшие и потрескавшиеся губы. — Да, — вынужденно сказал он. — Но только после того, как Марк точно избежит тюрьмы. Я вопросительно уставилась на Стаса. Это что ещё за новости?! Стас дал согласие, чтобы… — Хорошо, — согласился Корнилов. — Но, только Марк. Ты, Панкрат и двое других твоих отпрысков, не могут рассчитывать на подобную поблажку. — Мне — то все едино, — осклабился Панкрат, — я, считай, полжизни на зоне провел. Так, что меня не пугает перспектива там дожить там последние годы. А, что касается двух моих сыновей… Он самодовольно ухмыльнулся. — Вам ещё нужно поймать их, а это, будет не просто. Марк, я уверен, попался по глупости. Старшие то заметно по умнее будут. Мы со Стасом вновь переглянулись. У меня взгляд был беспокойный, а у Корнилова хмурый, мрачный и недовольный. Собственно, больше ничего ценного Панкрат и не рассказал.