Несущий огонь

– Нет, тебе следует плыть еще дальше на север!

– Кто же твой хозяин?

– Епископ Иеремия, господин.

– Ага! – воскликнул Свитун обрадованно. – Леди Этельфлэд упомянула, что мы можем встретиться с ним. Здесь ли он? Могу я его поприветствовать?

– Здесь его нет. Он в Гирууме. – Ингвильд махнул в сторону севера.

В надежде, что священник говорит правду, я испытал большое облегчение. Меня тревожило, что Иеремия, вопреки стремлению сохранить в тайне свое предательство, может отправиться под Беббанбург.

– Он радушно встретил бы тебя, я уверен, – поспешно добавил Ингвильд.

– А это близко? – уточнил Свитун. – У нас есть для него подарок!

– Подарок? – В голосе попа послышалась жадность.

– Леди Этельфлэд щедра, – заявил Свитун. – Она посылает твоему епископу подарок, но нам нужно спешить на север!

– Я могу его передать! – охотно заверил Ингвильд.

– Подарок должен быть вручен лично епископу Иеремии, – отрезал Свитун строго.

– Господин, Гируум лежит недалече к северу отсюда, – затараторил Ингвильд. – Всего ничего! В устье следующей реки.

– Мы можем заглянуть, – беззаботно предположил на это Свитун. – Если будет время. Передай лорду епископу, что мы благодарны за безопасное плавание через его воды, и попроси его помолиться за успех нашего дела. Мальчик! – Он щелкнул пальцами, подзывая Рорика. – Дай мне три пенни!

Взяв монеты, Свитун передал их Ингвильду, добавив серебряный шиллинг с изображением короля Эдуарда.

– Святой отец, это награда за твое доброе обхождение, – заявил сакс снисходительно. – И плата за твои молитвы.

Низко склонившись, Ингвильд попятился по палубе. В последний момент он вспомнил, что полагается перекреститься, и невнятно пробормотал благословение нашему кораблю, после чего во весь дух полетел к берегу в своей крохотной лодочке. Впрочем, я знал, что поутру, едва рассветет, в Гируум за холмами помчится гонец. По суше до города было рукой подать, а вот нам предстояло несколько часов пути, поэтому Иеремия узнает, что в его владениях появились три странных корабля. Он может поверить или не поверить, что мы послы из Уэссекса на пути в Шотландию, но ему сообщат, что мы христиане, и, как я надеялся, этого должно было хватить. Можно, разумеется, предположить, что мы саксы и уцелели после нападения Эйнара на Дамнок, а теперь вот узнали о предпринятой им разведке в пользу норманнов и намерены отомстить. Но в таком случае зачем нам заходить в Виир и тем самым предупреждать его? Это не единственная причина, по которой я рискнул вступить в переговоры с Ингвильдом. Проще было велеть ему убраться и не лезть в наши дела, но я решил воспользоваться возможностью и выяснить, действительно ли Иеремия в Гирууме. Я предусмотрительно велел Свитуну не задавать слишком откровенных вопросов вроде того, сколько воинов у Иеремии или есть ли в устье Тинана укрепления. Чокнутый епископ наверняка осведомится, спрашивали мы о чем-то подобном или нет. Отсутствие у нас любопытства его успокоит. Он все равно будет настороже, но мысль о подарке из далекой Мерсии наверняка его заинтригует.

– Возможно, я слишком много думаю, – сказал я Финану и сыну, когда те приплыли ко мне на «Эдит» после заката. – Как бы самого себя не перехитрить.

– Он ведь умен, да? – уточнил мой сын. – Иеремия то есть.

– Да, – подтвердил я. – У него ум хитреца, как у крысы.

– И при этом чокнутый?

– Чокнутый, хитрый, изворотливый и опасный.

– Прямо как Этна, когда не в духе, – вмешался Финан.

– И что он предпримет, если в устье Тинана войдут три незнакомых корабля? – осведомился Утред.

– Если у него есть хоть какой-то здравый смысл, он забьется в свой форт, – ответил я.

– И возможно, именно так и поступит завтра, – заметил мой сын мрачно.

– Важно, что он здесь, а Ингвильд это подтверждает, – сказал я. – Конечно, лучше бы застать его вне укреплений треклятого форта, но если не получится, так тому и быть. Мы все равно своего добьемся.

Завтра.



Старый римский форт в Гирууме располагался на мысу к югу от устья Тинана. С моря он не казался могучим – не более чем поросшая травой земляная насыпь на вершине холма, но я когда-то забирался на ту вершину и видел ров и вал, осевшие под действием дождей и времени и по-прежнему опасные для любого противника. Насколько я мог разглядеть, частокола Иеремия не выстроил, хотя просматривалась лишь сторона укреплений, выходящая к морю. Приступ же почти неизбежно будет производиться с материка.

Утро переходило в день к тому времени, когда мы обогнули мыс. Из Виира мы ушли на рассвете, идя на веслах по спокойному морю и неподвижному воздуху. Я заметил всадника, скачущего из поселения на север, и понял, что Иеремии скоро доложат о нашем прибытии. И он обязательно выставит на высоких зеленых насыпях форта дозорных, чтобы выяснить, прошли ли три корабля дальше на север или, напротив, заворачивают в Тинан.

Мы завернули. Ветер был переменчивый, словно не мог решить, откуда ему дуть, с севера или с запада, но достаточно сильный, чтобы взволновать море. Мы гребли. Торопиться нужды не было. Собирайся мы напасть на поселение Иеремии, то налегали бы на весла, гоня корабли со всей возможной скоростью. Надели бы кольчуги и шлемы, а на баках судов толпились бы воины, готовые спрыгнуть на берег. Мы же шли медленно, никто не надел шлемы, и на носах трех кораблей были кресты, а не драконы. Я наблюдал за фортом – он выглядел покинутым. Над зеленой стеной вала не щетинились копья. На укреплениях находилось несколько человек, и не более того.

Мы обогнули мыс, вошли в Тинан, и, увидев южный берег, я с облегчением выдохнул, потому как прямо передо мной, у недавно построенной пристани, уходящей от заболоченного берега к реке, стоял обшарпанный корабль Иеремии «Гудс Модер». К пирсу были причалены около дюжины рыбачьих шаланд, еще два рабачьих суденышка тоже бросили якорь поодаль от берега. Чуть ближе находился пологий пляж, на котором много лет назад меня освободили из рабства, когда красный корабль уткнулся носом в гальку и с его носа спрыгнули мои спасители. Родной дядя продал меня в рабство в твердом расчете на мою смерть. Но я ухитрился выжить, встретил Финана, тоже раба, и на том галечном пляже началась наша долгая дорога к мести. Теперь, как я уповал, она приближалась к концу.

Дозорные известили Иеремию о нашем подходе, и на берегу собралось четыре или пять десятков мужчин и женщин, другие спускались из древнего монастыря, служившего для Иеремии главным домом. Свитун, снова в подбитом мехом плаще и с золотой цепью на шее, стоял на носу «Эдит» и величественно помахивал рукой. Я находился на корме, откуда, сложив ковшиком ладони, окликнул сына, управлявшего «Стиоррой».

– Знаешь, что делать?

– Знаю! – бодро отозвался Утред.

– Не спеши!


Сын только осклабился в ответ, затем отдал гребцам приказ потихоньку вести «Стиорру» вверх по течению. Они не наваливались с силой, просто погружали лопасти в воду, немного уводя корабль в сторону от «Эдит» и «Ханны», которые подходили к пляжу, веслами удерживая суда против течения реки и отлива. «Стиорра» продрейфовала мимо нас, потом гребцы повели ее дальше, но очень неторопясь, создавая видимость, что корабль не намерен высаживать людей на берег, а просто подождет, когда всем остальным придет время снова выходить в море.

Мы медлили у берега, потому что я высматривал Иеремию и не находил его в ожидающей на галечном пляже толпе. Тут на невысоком холме, где стоял монастырь, появилась необычная процессия. Возглавляли ее двенадцать человек, которых, как мне было известно, Иеремия величал учениками. Однако эти ученики надели кольчуги, шлемы, взяли копья и щиты. За ними следовали шестеро ребятишек, все в белых балахонах с зелеными ветками, которыми они размахивали, распевая. А потом появился Иеремия. Чокнутый епископ восседал на ослике, животном таких малых размеров, что ноги седока волочились по земле. Прелат снова облачился в богато вышитое одеяние и держал епископский посох с серебряным крюком, поверх седых волос была нахлобучена митра. За ним шли три женщины в серых рясах и накидках монахинь. Звонко и сладостно звучащие голоса шести мальчиков перекрывали легкий шорох ветра и плеск коротких речных волн о камни. Я передал рулевое весло Гербрухту.

– Не отводи корабль от берега, – был мой приказ.

Фриз был опытным рулевым, и я доверил ему удерживать «Эдит» в нескольких шагах от пляжа, в то время как сам пробрался тайком в трюм, где прятались еще тридцать моих парней, все в кольчугах, но пока без шлемов. Щиты, мечи, секиры и копья лежали в готовности на палубе. Люди на берегу видели нас, но не догадывались про нашу готовность к бою. Я препоясался Вздохом Змея. Ухмыляющийся Рорик держал мой шлем – отличный шлем с серебряным волком, присевшим на гребне.

– Кто вы? – раздался голос с галечного пляжа.

Окликающий говорил по-саксонски – видимо, потому, что гонец Ингвильда сообщил Иеремии про нас. Послание, похоже, не вызвало тревоги, поскольку, хотя у многих из собравшихся имелись мечи, лишь двенадцать учеников были в доспехах.

– Я Этельстан Уэссекский, – провозгласил с бака Свитун. – Принес вам дружеский привет от моего отца, короля Эдуарда Уэссекского и его сестры, Этельфлэд Мерсийской!

– Ближе не подходить! – приказал человек.

– Леди Этельфлэд шлет вашему епископу подарок! – крикнул Свитун и поднял старый вонючий камзол, который мы завернули в отрез чистой материи. – Это пеленки – в них заворачивали младенца Иоанна Крестителя! На них сохранились пятна от его святой мочи!

Рорик, присевший рядом со мной, прыснул. Я шикнул на парнишку.

– Можешь бросить их мне! – заявил человек с берега, проявляя должную осмотрительность.

– Постой! Постой! – послышался визгливый голос Иеремии. Он слез со своего крошки-осла и широкими шагами спускался к берегу, вопя на родном датском. – Не будь так груб с нашими гостями! Подарок? Его следует принять с достоинством. Лорд Этельстан!

Когда епископ приблизился к урезу воды, я опустил голову пониже.

– Лорд епископ? – отозвался Свитун.

– Сойди на берег! – Иеремия перешел на английский.

– Хочешь, чтобы я прыгнул в воду?

– Чтобы ты прошел по ней, как наш Господь! Ты умеешь ходить по воде?

Свитун, застигнутый врасплох таким вопросом, растерялся.

– Ясное дело, нет! – ответил он наконец.

– Нужно упражняться! – воскликнул Иеремия с укором. – Нужно упражняться! Тут требуется вера, ничего кроме. Лишь одна вера! Ладно, подойди немного ближе, совсем чуть-чуть. Можешь взять с собой на берег шестерых. Пока только шестерых.

– Сделай это неуклюже! – прошипел я, обращаясь к Гербрухту.

«Эдит» отнесло немного вниз по течению. Этого я и хотел. Теперь Гербрухт скомандовал гребцам по правому борту сделать гребок. Ничего подобного он бы не приказал, если желал бы бережно подвести корабль к берегу. Потому что вместо того, чтобы тихо ткнуться носом в гальку, «Эдит» развернулась вниз по течению, которое медленно потащило ее в сторону моря. Делая вид, что всполошился, фриз крикнул гребцам навалиться на весла всем вместе.

– Ну, сильней давай!

Когда «Эдит» рванулась вперед, он резко взял рулевое весло на себя, и я почувствовал, как судно поворачивается к берегу.

– Давай! – заорал Гербрухт. – Еще разок!

Он отлично справился.

Тем временем Финан, а точнее, Берг, бывший у ирландца за рулевого, неприметно провел «Ханну» вверх по течению при помощи исключительно легких, ленивых гребков и расположился шагах в пятидесяти-шестидесяти от нас. Теперь он развернул длинный корабль и тоже направил к берегу.

– Навались! – слышал я приказ Берга. – Навались!

– Еще разок! – ревел Гербрухт. – Ну же!

Длинные весла согнулись в последнем усилии, и штевень «Эдит» заскрежетал по камням. Она замерла, и кольчужные воины появились из трюма, перебираясь мимо гребцов и спрыгивая на берег. Парни Финана сыпались с носа «Ханны». Своими преднамеренно неловкими маневрами мы сумели взять Иеремию и его людей в клещи, тем временем мой сын, видя нашу высадку, стал резко набирать ход, направляя «Стиорру» к пирсу, расположенному в доброй половине мили вверх по течению.

– Епископ нужен мне живым! – напомнил я своим. – Живым!

Я покинул корабль почти последним. Плюхнулся в мелкую воду и едва не упал, но Видарр Лейфсон, один из моих норманнов, ухватил и поддержал меня. Рорик подал мне шлем. Щит я брать не стал. Преодолевая последние несколько футов до берега, я выхватил Вздох Змея, но сомневался, что он мне понадобится. Ему еще многое предстоит, и скоро; но сейчас, на этом берегу, мои дружинники отлично справлялись сами. Люди Финана находились выше по течению от воинов Иеремии, а мои ниже, и общие наши силы намного превосходили числом его дружинников. Будь у Иеремии хоть капля ума, ему следовало бы обратиться в бегство в ту же секунду, как он увидел, что происходит. Большая часть его людей не имела щитов и кольчуг, а визжащие дети и женщины только усиливали хаос. Однако Иеремия просто таращился на нас, а затем заорал, грозя своим посохом небу:

– Покарай их, Господь! Покарай их!

Трое из его учеников по ошибке приняли молитву за приказ и бросились на нас, но мои парни были готовы к бою, даже хотели его, изголодавшись по битвам. С галечного пляжа послышались звуки схватки, звон клинков. Каждому из бойцов Иеремии противостояли по меньшей мере двое моих. Я видел, как мечи отражают удары копий, как они вонзаются в туловища и врубаются в шеи, слышал злобный рык моих воинов, безжалостно кромсающих эту троицу. Женщины визжали, глядя, как их мужчин убивают.

Кое-кто из толпы – более сообразительные, чем погибшие, – побежали к старому монастырю на холме, но воинам Финана достаточно было взобраться на поросший травой берег, чтобы преградить им путь. Все закончилось в считаные мгновения. Три окровавленных трупа валялись на пляже, а остальной народ согнали к месту, где стоял на коленях Иеремия, взывающий к своему Богу.

– Пошли святых ангелов твоих, Господи! – завывал он. – Охрани рабов твоих! Вырви языки врагов твоих и ослепи очи их! Отомсти за нас, о Господи, отомсти за нас и спаси!

Тем временем его воины бросали оружие. Некоторые, подобно Иеремии, тоже опустились на колени, однако, в отличие от него, не для молитвы, а в знак покорности.

Я взглянул вверх по течению и увидел, что мой сын захватил «Гудс Модер». Я полагал, что пленить этот корабль даже важнее, чем пленить самого Иеремию. Поняв, что его обхитрили, чокнутый епископ взывал к помощи со стороны сил небесных.