Невеста по службе

Мальчик закашлялся. Готова поспорить, такой вопрос они с моей мамой не отрабатывали, но она сразу же пришла на помощь.

— Я научила Марика чистить овощи.

Чистить овощи! Кто бы тебя этому научил — всю мою жизнь в родительском доме, картошку чистил отец. Есть захочешь, и не то сделаешь, а есть ему, как ни странно, хотелось часто.

На такую возмутительную ложь я даже не придумала, что ответить, и этот раунд остался за мамой. Очень скоро с улицы донеслись восторженные крики — приветствовали принца, и один из операторов принялся руководить нами, выстраивая подходящую мизансцену. Мне было наказано встречать Максимилиана у двери. По замыслу репортеров, я должна была завести его в квартиру и познакомить со своими родителями. Вроде бы все было просто и очень понятно и, обменявшись с мамой выразительными взглядами, мы ненадолго расстались.

Максимилиан был заметно рад меня видеть. Не могу сказать того же о себе — нашу встречу омрачали мои угрызения совести, но демонстрировать их всей стране я не собиралась, и потому любезно поприветствовав Его Высочество, протянула ему руку, и уж точно не ожидала, что Максимилиан сожмет меня отнюдь не в дружеских объятиях. Если бы не журналисты, с восторгом встретившие такое проявление симпатии со стороны принца, можно было представить, что я и впрямь встретилась со своим молодым человеком, и веду его знакомиться со своими родителями. Вот только и репортеры нас обступили, и родители мои, обычного парня в свою семью не приняли бы, да и влюблена я была совсем не в того мужчину, который стоял сейчас передо мной и залихватски улыбался.

— Извини, не удержался, — заявил Максимилиан. — Хотел еще и поцеловать тебя, но подумал, ты не оценишь.

— Не оценю, — подтвердила я, и смутившись, спросила: — А вырезать этот момент из эфира никак нельзя?

— Думаешь, нужно? — поскучнел принц, и, получив мое подтверждение, повернулся к журналистам. — Слышали даму? Придется спрятать от зрителей этот момент.

— Но, Ваше Высочество, — расстроился один из операторов. — Сцена встречи — ключевая в нашем выпуске. Может быть, переснимем?

— Если бы кто-то держал себя в руках, переснимать бы не пришлось, — пробурчала я.

— Если бы кто-то не выглядел так восхитительно, я бы держал себя в руках, — передразнил меня принц. Максимилиан спустился на этаж ниже, порадовав вдову парочкой комплиментов, и мы разыграли сцену приветствия заново. В этот раз принц вел себя безукоризненно — поздоровался, поцеловал мою руку и только тогда прошел в квартиру. А там нас уже ждала вся моя семья, причем неизвестного мне ребенка с дурацким именем Марик выдвинули вперед, чтобы камера никак не смогла пропустить его светлый лик.

— Добрый день, — проворковала моя мама. Отец, для которого, вероятно, был проведен инструктаж, улыбался так широко, что мне захотелось вызвать врача, мальчишка заворожено разглядывал Его Высочество. — Я — мама Рэйи — Виттория, это мой муж — Илиас, а вот это — мой ученик, юное дарование, которое я приняла под свое крыло и всячески опекаю. Зовут его Марик, и я надеюсь, вы запомните его имя, уверена, скоро он станет знаменитым.

Моя мать в который раз не позволила мне занять пальму первенства, и забыла, что это моя прерогатива — представлять жениху семью. Но возмущение ее поведением меркло на фоне моего раздражения, которое возникло, когда я узнала, кем является этот мальчик. То есть на мои смотрины она еще и не родственника привела! Нет, я, конечно, понимала, что раз уж у мамы не вышло сделать знаменитой послушной во всем куклой меня, то она найдет себе другую персону для того, чтобы вышколить ее по своим потребностям, но никогда не думала, что она воспользуется первой встречей со мной за последние пять лет для того, чтобы продвинуть своего протеже. Я чувствовала, что мирно закончить сегодняшний вечер не удастся, и приказала себе молчать, как можно дольше.

Не понимая, что надвигается гроза, мама мельком показала Максимилиану квартиру.

Разумеется, она могла задержаться с многочасовой экскурсией в каждой из комнат, но о занятости принца ее, безусловно, предупредили, и потому нас достаточно скоро пригласили к столу.

Должна отдать должное блюдам — все они были прекрасны и на вид и на вкус, отчего я еще больше уверилась в том, что ни одно из них не было приготовлено моей матерью. Вообще, задачи наесться до отвала ни у меня, ни у Максимилиана не было, и, похвалив хозяйку, принц приступил к разговору. Журналисты вели себя на удивление тихо — строчили что-то в своих блокнотах, и с их стороны слышен был лишь шорох ручки по бумаге, да иногда, кто-то тихо покашливал. Мама и Его Высочество чувствовали себя превосходно, присутствие третьих лиц и камер их ничуть не смущало. А вот отец нервно оттягивал ворот рубашки, Марику не лез кусок в горло, я боялась открыть рот, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, и поэтому в разговоре безраздельно властвовала моя мать.

— Столько сил вложено в Рэйю: ведь я всю жизнь посвятила ей, — как и следовало ожидать, после традиционного разговора о погоде, мать села на любимую лошадку. Максимилиан с интересом слушал ее подправленные рассказы о моем исключительном детском непослушании и первые пятнадцать минут я еще могла это терпеть: считала полоски на новых обоях, но когда стены закончились, а нового достойного занятия для себя отыскать не получилось, терпение мое приказало долго жить.

— Рэйя чудесная, — согласился со словами Виттории принц.

— Рада, что вы это поняли. Должна сказать, что мне, как матери, очень больно видеть, что вы обходите мою дочь вниманием. Этот ваш Отбор… мероприятие лишнее, когда два человека, которые так подходят друг другу, встречаются.

— Об этом я и хотел с вами поговорить, — Максимилиан положил приборы, а я поперхнулась, заподозрив, что сейчас принц сделает мне предложение. К такому повороту сюжета я, мало того, что не была готова, так еще и отказывать Максу на глазах у репортеров не хотелось. Вряд ли журналисты сотрут такую сенсацию из памяти своих видеокамер — это вам не объятия у двери с невестой. — Рэйя на меня немного обижена, и мне кажется, что пригласи я ее на свидание — откажется. Так что хотелось бы, чтобы вы в некотором роде повлияли на свою дочь, — Макс засмеялся, показывая, что пошутил, но мама так взглянула на меня, что стало понятно — откажись я на ее глазах от свидания с принцем, и смерть моя будет ужасной.

Максимилиан повернулся ко мне, мне пришлось улыбнуться ему в ответ. — Рэйя, давай сегодняшний вечер проведем вместе?

Я с горечью вспомнила о том, что сегодня должны была встретиться с Виктором, но отказать принцу не могла — в одну сошлись все причины: и близость журналистов, и присутствие родителей, и тот факт, что с Максимилианом следовало объясниться.

— Конечно, Ваше Высочество! — надеюсь, я выглядела счастливой.

— Вот и замечательно, — надулась от гордости мама. — Наконец-то, прошли те времена, когда моя дочь была непослушной девчонкой.

— Скажите, маменька, — вспомнив книги, которыми меня потчевали в детстве (исключительно классика, развлекательная литература даже в пять лет в мои руки не попадала), встряла я. — А можете ли вы припомнить хотя бы один случай моего непослушания? Только давайте обойдемся без фантазий и тех историй, в которых я еще на горшок ходила.

Настроение у моей матери было превосходное — еще бы, она в центре внимания, света в столовой стало немного меньше, что позволяло ей выглядеть моложе, да и про Марика удалось вставить пару слов. Принц, незаметно для самого себя почти пообещал моей матери сводить ее воспитанника в театр. К слову сказать, пышнотелый Марик уже настолько освоился перед камерами, что усиленно налегая на сливовый пирог, вставил несколько реплик, разбавив этим стройную мамину речь. Поэтому она, ослепительно улыбаясь, проворковала:

— Конечно, дорогая. Например, в одиннадцать лет тебя провожал домой этот пренеприятный мальчишка из соседнего двора, хотя я ясно дала понять, что общаться с противоположным полом тебе рановато.

Я до сих пор помню этого застенчивого мальчика, который плелся позади меня и настойчиво просил разрешения понести портфель. Из-за его симпатии меня заставили выучить три огромных произведения для фортепиано за один день.

Максимилиан закашлялся. В его прошлом точно уж присутствовали и более серьезные прегрешения, и потому эта ситуация ему серьезной показаться не могла. Как и большей части телезрителей.

— Я считаю, не такой уж это и страшный проступок, — улыбнулся принц. Но поглядывал на мою мать уже с легкой задумчивостью, наверное, понял, что все заявления о моей непоседливости стоит делить, как минимум, на три. — Например, у меня в четыре года было настойчивое желание поджечь шторы. Да-да, но руководила мной не охота устроить пожар, нет, мысли мои занимал исключительно научный интерес. Мне хотелось узнать, как быстро разгорится ткань. Она была очень плотная, знаете, похожа на плащевку, и не горела, а тлела. Самое интересное, что я к этому опыту серьезно готовился — отыскал где-то зажигалку, учился ей пользоваться.

Я представила маленького мальчика в богатых одеждах, который спрятался ото всех нянек и старательно чиркал колесиком зажигалки. Отчего-то, четырехлетний принц в моих мыслях представал лопоухим, курносым и лохматым, и чем-то неуловимо напоминал мальчишку, который когда-то хотел меня проводить. Меня затопила волна нежности, но не к Максимилиану, а к тому ребенку из моих мечтаний, который так хотел провести опыт.

— Как мило, — проворковала моя мать, но с таким видом, что было понятно — будь Максимилиан ее сыном, ему бы пришлось туго. Возможно, его бы даже отлупили. Хотя о чем это я? Его бы точно отлупили. — Мальчики такие непоседы, но спешу заметить, Марик — идеальный ребенок.

Противный Марик, пользуясь тем, что внимание камер направлено на принца и мою мать, показал мне язык.

— Судя по вашему примеру из прошлого, Рэйя тоже была, да и остается идеальной, — хохотнул принц. — Только уже не ребенок.

— Вы правы, — криво улыбалась Виттория. — Но чего стоит даже ее демарш с этой глупой секцией борьбы! Разве это занятие для девочки?

Я с силой сжала в левой руке вилку, и удивительно, что она не погнулась.

— Ты занималась борьбой? — натянуто улыбнулся Максимилиан. Он видел, что встреча приобретает негативный оттенок, и спешил сменить тему. Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться, но ответить мне не удалось.


— Конечно, занималась! — мать раздраженно бросила приборы в тарелку. Я досадливо поморщилась — этот дешевый спектакль когда-то знаменитой актрисы был совсем некстати. — Это сразу понятно, ведь сейчас она не играет в императорском оркестре, а работает в этом СИБ, — название службы, которая денно и нощно защищает ее покой, Виттория прямо-таки выплюнула, интонацией демонстрируя все презрение, которое испытывала к месту моей работы.

— Дорогая, — проснулся отец от своих мечтаний. — Сейчас не лучшее время для выяснения отношений.

— Да, наверное, — блеснула глазами моя мать, но приборы опять взяла в руки и попыталась улыбнуться. Вышло у нее это преотлично, то ли и впрямь талант не пропьешь, то ли не таким уж и сильным было возмущение. Мама успокоилась, а вот я — нет.

Ослепительно улыбнувшись (выходило у меня не так хорошо, как у родительницы), я вытерла салфеткой рот, и сказала:

— Ты что, папа, маменька отлично понимает, что свои претензии ей удастся высказать в лучшем случае, лет через пять. После сегодняшнего ее поведения возобновлять наше общение я не собираюсь.

Максимилиан смотрел на меня очень серьезно, положил свои приборы и даже привстал.

Надеюсь, мыслей, что я начну драку, у него не появились — такие подозрения на мой счет были бы даже оскорбительны.

— И насчет этого ребенка, — ничуть не заботясь о том, как я буду выглядеть в глазах телезрителей, я ткнула пальцем в Марика, который не переставал жевать. — Мама, перестань кормить парня и дай ему хоть немного свободы! Иначе, когда у него появится возможность, он сбежит точно так же, как и я! Ваше Высочество, — я повернулась к принцу. — У вас, кажется, было мало времени, думаю, пора возвращаться во дворец.

— Да, конечно, — Максимилиан вышел из-за стола, поблагодарил мою маму за обед и, подхватив меня под руку, повел на выход. Операторы возражать не решились, хотя сцена прощания тоже, наверняка, была в их съемке очень важна. Но думаю, горячих моментов им на сегодня хватит — одно признание Максимилиана в поджоге чего стоит.

Принц проводил меня к машине. Двор был пуст, зрители разошлись по домам — не думали, что мы освободимся так рано.

— Рэйя, — принц приподнял мой подбородок. Я подняла на него глаза и с удивлением почувствовала, что дрожу: то ли от нервов, то ли от холода — пальто я оставила в квартире. Представляю, с каким удовольствием мама его выбросит. — Мне очень жаль, что так вышло.

— Что именно? — удивилась я.

— Сегодняшний обед, и вообще… у тебя очень жесткая мама.

— Максимилин, — я закрыла глаза, пытаясь найти в себе силы сказать этому чудесному человеку о своем предательстве. — Мне нужно тебе кое-что сказать…

Я с удивлением и даже испугом ощутила на своих губах мягкое прикосновение. Принц легко и нежно поцеловал меня, и когда я в страхе распахнула глаза, нерешительно улыбался.

— Давай мы поговорим об этом на сегодняшнем свидании. Осталось совсем немного времени, ты сможешь потерпеть? Не хочу, чтобы тебе сейчас, на нервах, приходилось что-то говорить, объяснять, извиняться…

Извиняться? Он что, решил, что я буду просить прощения? За что это? За поведение моей матери? Или за то, что застала его с Брунисой и Вудтир? Этот момент надлежало выяснить, но не успела я задать вопрос, как принц повторно поцеловал меня, правда теперь в щеку, и, подмигнув на прощание, удалился. Я еще долго стояла у автомобиля, обхватив себя руками, хотя охранник уже распахнул дверцу, и повода задерживаться вроде бы не было. На нос мне упала крупная капля, затем еще и еще одна. Я подняла голову и взглянула на серое, покрытое тучами небо. Почему-то, именно в этот момент я ощутила глухую тоску. Тоску, причиной которой стало то, что даже один раз в жизни Виттория Адальстан не смогла притвориться обычной любящей своего ребенка матерью.

Я даже не удивилась, когда по возвращении, у дверей своей спальни встретила Мирану. На мой немой вопрос рыжая пожала плечами и с извиняющейся улыбкой пояснила:

— Увидела тебя в окно.

Ничего не отвечая, я открыла дверь и прошла в спальню, ничуть не сомневаясь, что Мирана последует за мной. Так и вышло.

— Как все прошло?

— Великолепно! — раздраженно фыркнула я, и спряталась за дверцу шкафа. Переодеваться перед любопытной Мираной я так и не привыкла, хотя девица и провела в моей комнате добрую часть Отбора.

— Точно?

— А ты в этом сомневаешься?

— Просто у тебя такой вид, словно знакомство с родителями прошло очень и очень плохо.

— Ты ошибаешься, — уверенно заявила я и сильно зажмурилась, чтобы не расплакаться. Очень захотелось кого-то обнять, дабы почувствовать поддержку, желательно, чтобы этот кто-то имел сильные руки, седые виски и темные глаза. — Зачем пришла?

— Ну как это… — растерялась Мирана. — Хотела обменяться информацией.

— Да ладно, — съязвила я. — У тебя есть, что мне рассказать?

— Конечно. Велания против тебя готовит заговор.

— Очень интересно…

— Еще бы. Отец Олькутт заплатит журналистам, чтобы они распространяли о тебе лживые слухи.

— Я так понимаю, его Велания попросила?

— Правильно понимаешь.

— По телефону просила? — спокойно уточнила я. Мирана немного растерялась.

— Наверное, а как же еще?

— Раз по телефону, волноваться не о чем.

— В каком смысле?!

— Телефон прослушивается Личной охраной, и не думаю, что подобную низость со стороны семьи Олькутт, они пропустят мимо ушей.