Нежное безумие

Виа кивает. Я все еще ненавижу ее, но дома больше никого не было, кто смог бы меня доставить в больницу. Уверен, что я не смог бы вести машину со своей рукой, сейчас я понимаю, что несколько пальцев сломаны, так как они свисают вниз. Идеально. На следующий день после последней игры сезона.

Врач говорит, объясняя, что делать дальше. Я сижу на белой кровати в белой комнате в больнице, которая больше похожа на отель, и даже не пытаюсь делать вид, что слушаю его. Мои мысли витают вокруг дома, в который надо вернуться. В дом, который опустел без нее.

Двенадцать часов спустя меня выписали, рука похожа на перчатку для бокса. Мы останавливаемся около особняка Фоллоуилов, я не хочу идти внутрь. Но так же я не хочу выглядеть нытиком, который не может справиться с тем, что его девушка больше его не хочет.

В ту минуту, когда мы вошли, Мелоди бежит к нам. Ее лицо выглядит так же, как и моя рука несколько часов назад, – красное и распухшее.

– Где вы были? – Она смотрит на нас с обвинением. Очевидно, что она только что вернулась с аэропорта, значит, уже все.

Отлично, глазастик. Просто идеально. Смотри, как я рву все свои футболки и готовлюсь к тому, чтобы ходить без них всю оставшуюся жизнь.

Я слишком устал от лжи и секретов, поэтому просто прохожу мимо нее к холодильнику и достаю охлажденный чай здоровой рукой.

– Когда я обнаружил, что ваша дочь ушла, хотя обещала этого не делать, я немного покреативил в управлении гневом. Другие новости – вам надо отремонтировать стену в гараже.

– Пенн. – Она бежит ко мне, качая головой. Виа отступает в свою комнату, продолжая смотреть на нас с широко открытыми глазами. Она прекрасно знает, что я лучше признаюсь в своих чувствах, когда она рядом. Это дерьмо между нами будет гораздо труднее исправить, чем стену.

Как только Виа уходит, Мел обнимает меня. И я позволяю ей сделать это, потому что Дарья частично в ее ДНК, а я нуждаюсь в наказании. Я все еще ощущаю запах ее дочери на одежде, что не имеет никакого смысла. Уверен, что она не обнимала маму, чтобы попрощаться.

– Где она, Мел?

Она качает головой до хруста в шее.

– Она не хочет, чтобы хоть кто-то знал. Прости. Она даже не позволила мне поехать с ней, чтобы помочь обжиться.

– Но позволила Джейми? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Вы попрощались? – Я хочу, чтобы она сказала «нет». Я хочу, чтобы она сказала мне, что я не единственный здесь, кто каждый вдох ощущает уколом в легкие. Если это и есть любовь, то она полная фигня. Я хочу вернуть свои деньги, потому что Шекспир был прав: настоящая любовь – отстой.

– Нет. – Она разрыдалась. – Она даже не сказала мне «пока». А вы?

– Абсолютно нет.





Следующие несколько недель показались мне настоящей пыткой. Дни тянулись, время скользит по стенам не пустого, но и не живого дома. Каким-то образом эти дни приравниваются к нескольким месяцам без Дарьи. Когда вернулся Джейми, он вел себя так, будто ничего не произошло, каждый раз, когда ему кто-то звонил – а это была Дарья, – он закрывался в комнате и стрелял в меня взглядом «даже-не-думай».

К сожалению, я начинаю терять ее. Во славу современному обществу я завел аккаунт в Инстаграм и Твиттере, чтобы убедиться, что Дарья неактивна в них. Она не удалила страницу в Инстаграм, но больше ничего не выкладывает, там есть старые фото с группой поддержки и друзьями. Я рассматриваю их по несколько часов каждый день, когда не занимаюсь другими эмоционально здоровыми вещами, например, выясняю, в каком часовом поясе она находится, составив лист со всеми часами, когда она звонит Джейми или Мелоди.

Да. Спустя месяц после отъезда Дарья дошла до того, чтобы начать общаться с Мел. Бейли тоже говорит, что она поддерживает с ней связь, так что догадываюсь, что из ее жизни вычеркнуты только Скалли, и я не могу обвинить ее в этом. Мы ворвались к ней в жизнь и полностью разрушили ее меньше чем за шесть месяцев. Если существовала олимпийская медаль в дисциплине говнюков, то мы с Вией стали бы гордостью нации.

Если мои расчеты верны, то Дарья где-то на территории США. Она звонит очень рано утром и ранним вечером, значит, где-то на Восточном побережье, но, может, и на Среднем Западе. Черт возьми, может, ей просто нравится вставать пораньше, и она где-то недалеко. Никто не знает. Никто не скажет мне. И я бы взобрался на чертовы стены, если бы не сломал четыре пальца из пяти на левой руке.

Однажды вечером Джейми усадил меня и сказал, что мы едем в колледж Нотр-Дам на проверку факультета, улаживание кое-каких вопросов и чтобы дать ответ «да». Он забронировал билеты в первом классе. Догадываюсь, что он пережил факт того, что мой язык и член побывали в его дочери.

– Я не хочу никакого запрещенного поведения, пока мы в кампусе. Если я поймаю тебя курящим, выпивающим или трахающимся – одновременно или по очереди, – клянусь, тебе придется искать нового спонсора на следующие четыре года. – Он покачал пальцем перед моим лицом.

Я бросил брошюру на стол и кивнул:

– Ясно, сэр.

– Иисус. – Он облокотился на спинку дивана и закрыл лицо руками. – Ты такой же живой, как щенок, которого переехал грузовик. Хотя бы делай вид, что ты здесь.

– Я здесь, сэр.

– Но ты отсутствуешь.

Что мне сказать на это? Харе Кришну?[8]

– И перестань называть меня сэр. Ты мне как сын.

– Хотелось бы, чтобы вы перестали так говорить, сэр, с тех пор, как я испытываю чувства к вашей дочери не в сестринской манере.

Он вздыхает, приподнимается и стучит по столику, чтобы привлечь мое внимание. Но я тот же безжизненный ублюдок, каким и был секунду назад. Жизнь не имеет вкуса, когда Дарьи нет рядом, и тот, кто сказал, что время лечит, точно был под дурью. Чем больше времени проходит, тем сильнее я хочу вырвать сердце из своего тела и позволить ему собрать чемоданы и отправиться на ее поиски. Меня не успокаивает мысль, что я был подавлен из-за Вии, но у меня не было шансов отправиться на ее поиски. С Дарьей все по-другому. Фоллоуилы могут просить что угодно. Скорей бы выпускной, я собираю вещи, ломаю копилку и собираюсь найти ее.

– Пенн, – предупреждает он. Я бросаю ручку, которую использовал последние десять минут, чтобы описать все дерьмо о нашем путешествии, и встаю.

– Просто дайте мне ее номер. Я не буду звонить. Я напишу.


– Ты только все усложнишь. Если у тебя и правда есть чувства к ней, ты отпустишь ее и не будешь пытаться связаться, по крайней мере, против ее желания, пока она пытается разобраться в себе.

– Как вы делали с Мел, да? – Я усмехаюсь, качая головой. Я иду прямиком в комнату, но он встает и повышает голос – впервые.

– Пенн Скалли.

Я оборачиваюсь и медленно хлопаю в ладоши.

– Вау. Эскалация. Вы только что использовали мое полное имя. Но не все, конечно. Вы же не знаете мое отчество. Вы не мой настоящий отец, в конце концов.

Я просто нагло вру – у меня нет отчества. Моя мать никогда не заморачивалась на этот счет. А правда в том, что даже если бы было, то его не знал бы даже мой биологический отец. Если он знает хотя бы мой цвет глаз. А так, я – Поуп.

– Прекрати жалеть себя, Пенн. Она одна должна справляться с жизнью вдали от дома, родителей, всего, что она знала, и начинать с нуля, – гремит голос Джейми.

– И как она справляется? – Я бросаю вопрос, который раз за разом задавал себе целый месяц. – И, пожалуйста, избавьте меня от ответа «она справляется». Дарья ни с чем не справляется. Она либо убивает или рушится. У нее нет середины, и мы оба знаем это.

И блин, мне чертовски нравилось, когда она убивала меня и играла со мной. Она – моя сладкая пытка, и я готов проходить через нее снова и снова, даже зная, как это закончится. Она не хочет меня. Она дала мне это понять.

– Она разбирается со всем. – Джейми дьявольски улыбается, в его глазах безумие, сияющее ярко-голубым. Как у Дарьи, когда она была в своей стихии. – Сейчас же вытаскивай голову из задницы и сражайся как мужчина. Или ты развалишься как мальчишка?

– Только если вы кое-что сделаете для меня.

– Думаю, что я и так сделал для тебя достаточно, парень. – Он откидывает голову назад и смеется. Но я настроен серьезно. Когда он видит это, то перестает смеяться и закатывает глаза. Снова – как Дарья. Только сейчас, когда я ищу что-то, напоминающее мне о ней, я начинаю понимать, как же она похожа на своих родителей. Как она могла подумать, что ужасный человек, когда она создана двумя людьми – мстительными, сбившимися с пути подростками?

– Вы не хотите, чтобы я виделся с ней? Разговаривал с ней? Знал, где она? Хорошо. Но я хочу, чтобы вы передали ей это. – Я хватаю рюкзак и вытаскиваю дневник – такой же, как был у Дарьи. Это не случайность, что у нас одинаковые дневники. Мелоди дала его Вии в тот же самый день, когда и Дарье, – четыре с половиной года назад. Я думаю – хотя никогда и не просил доказательств, – она хотела, что обе девочки реализовались и попытались помириться. Ничего хорошего не вышло: Виа сбежала, Дарья сошла с катушек. Не знаю, почему я столько хранил дневник нетронутым. Мне казалось пустой тратой денег – выбрасывать что-то дорогое. Я начал писать в нем четыре года спустя, когда ночью умерла моя мама, и я впервые за столько лет увидел Дарью.

Писал, чтобы помнить.

Писал, чтобы отпустить и забыть.

– Что это? – Джейми хмурится, указывая на дневник. Думаю, он решил, что это тот, который был у Дарьи. Но ее сгорел дотла вместе со «Змеиной норой».

– Ерунда, которую я писал для нее. Не читайте.

– Ты же знаешь, что прочту. – Он засмеялся.

– Делайте что хотите, придурок! – воскликнул я. – Так что?

– Что?

– Отправьте ей его! – рычу я. Он играет со мной, ненавижу.

Джейми смотрит на потолок, делая вид, что он думает.

– Если ты начнешь вести себя как нормальный человек, а не зомби, тогда может быть.

Мы пожимаем руки друг другу. И впервые за долгое время мое пожатие сильнее, чем его.





Глава двадцать седьмая




Это, должно быть, мило,

взглянуть в твои глаза и понять,

убивала ли я тебя так, как ты меня разрушал.





Дарья


Моя квартира – прекрасна.

Не в кампусе, новая, большая и просторная. Когда я впервые зашла сюда с папой, то она показалась мне пресной, безвкусной, но Мелоди отправила ко мне дизайнера по интерьеру, Тиффани, и все преобразилось. Я полюбила это место, хоть оно и новое для меня.

Прошло три месяца с тех пор, как я переехала сюда. Два прошло с тех пор, как папа лично передал мне дневник Пенна. Самоконтроль – это не про меня. Так что я сразу же прочла его от и до, а затем сделала это снова, и снова, и снова.