Нож
Часть 70 из 85 Информация о книге
Может, да, а может, и нет. Харри Холе посмотрел на часы. Около полутора суток назад он выбрел из леса к загородному дому Бора, добрался до разбитого окна и проник внутрь. Там он снял с себя мокрую одежду, вытерся, нашел сухие вещи: свитер, рейтузы, полевую форму, толстые шерстяные носки – натянул все на себя, улегся под шерстяное одеяло на койку и лежал там, пока его не перестала бить дрожь. Харри подумывал, не разжечь ли печь, но отбросил эту мысль. Кто-нибудь мог заметить шедший из трубы дым и захотеть проверить, что происходит в доме. Он пошарил по ящикам и шкафам, нашел все необходимое для первой помощи и обработал рану на лбу. Харри наложил на голову повязку, а тем, что осталось от бинтов, замотал колено, которое к тому времени распухло так, словно внутри был гандбольный мяч. Он глубоко дышал, пытаясь определить, поломаны ли ребра, или же это просто сильный ушиб. В остальном он был цел. Кто-то может назвать это чудом, но все дело лишь в законах физики и в капельке удачи. Харри сделал еще один вдох, услышал свист и почувствовал укол в боку. Ладно, удачи потребовалась не капелька, а чуть больше. Он сознательно старался избегать мыслей о том, что произошло с ним вчера. В соответствии с новым циркуляром, полицейским, подвергшимся серьезным травмам, запрещалось не только обсуждать случившееся, но даже думать об этом на протяжении как минимум шести часов после инцидента. Последние исследования, вступая в полное противоречие с более ранними научными гипотезами, подтверждали, что такая стратегия является лучшей профилактикой возникновения ПТСР. Конечно, совсем не думать о случившемся было просто невозможно. В голове Харри все события прокручивались, подобно какому-то вирусному ролику с «Ютьюба». Автомобиль несет к водопаду; Харри вжимается в кресло, чтобы хоть что-то увидеть через лобовое стекло; наступает состояние вроде невесомости, и поэтому необычайно легко держать ремень безопасности левой рукой, а замок правой. Движения всего лишь замедляются оттого, что все происходит под водой. Харри видит белую пену, падающую с черной каменной плиты, она приближается к нему, в то время как он тянет ремень к замку. Давление. Звук. И вот он уже висит на ремне, лежа головой на подушке безопасности, понимает, что может дышать, а звуки водопада теперь не глухие, а резкие и шипящие, вода плещет на него через разбитое заднее стекло, и Харри требуется всего несколько секунд, чтобы прийти к выводу: он не только жив, но и на удивление почти не пострадал. Машина стоит на бампере, передняя часть кузова и руль вдавились в салон или наоборот, но не настолько, чтобы отрубить или заблокировать его ноги. Все стекла разбились и вывалились, значит вода выльется из салона за пару секунд. Но сила сопротивления от пола, торпеды и лобового стекла, вполне возможно, препятствует оттоку воды, и она успела сработать как дополнительная подушка безопасности для тела Харри, не дав кузову вдавиться в кабину. Потому что вода обладает большой силой. Глубоководные рыбы на дне моря, где покрытый броней танк раздавило бы, как консервную банку, не расплющиваются по одной простой причине. Рыба дышит жабрами, вода находится в ней, внутри ее тела; точно так же людей не сдавливает воздух. Харри закрыл глаза и досмотрел фильм до конца. Он висит, пристегнутый ремнем к сиденью, и не может ни расстегнуть его, ни ослабить, поскольку замок и катушка сломались. Он смотрит по сторонам. В разбитое боковое зеркало кажется, что на него льются два потока воды. Он выковыривает кусочек зеркала. Осколок острый, но у Харри дрожат руки, и на то, чтобы перерезать ремень безопасности, уходит целая вечность. Он падает на руль и на ошметки подушки безопасности, на всякий случай запихивает кусочек зеркала в карман и осторожно выбирается через лобовое окно, надеясь, что машина не перевернется и не рухнет на него. Потом он доплыл от черной каменной плиты до правого берега реки, вылез на сушу и только тогда ощутил боль в груди и в левом колене. Наверное, адреналин подействовал на него как обезболивающее, да и эффект «Джима Бима» еще не прошел, поэтому Харри знал, что вскоре почувствует себя хуже. Стоя на берегу, он замерз до стука в висках, и вдруг ощутил, как теплая струя льется по скуле и шее. Вынул зеркало и разглядел большую рану на лбу. Харри посмотрел на склон. Ели и снег. Он прошел еще сто метров вниз по течению, пока не нашел место, где склон казался более или менее пологим и можно было попытаться выбраться на берег, и принялся карабкаться вверх, но колено подогнулось, и он рухнул обратно, в месиво из грязи и снега. Боли в груди стали такими сильными, что ему хотелось кричать, но воздуха не хватало, поэтому он только бессильно хрипел, как проколотая шина. Когда Харри снова открыл глаза, то не смог определить, сколько времени находился в отключке – две секунды или несколько минут. Он был не в силах пошевелиться. И понял, что подвергся такому переохлаждению, что мышцы вот-вот перестанут ему повиноваться. Харри взвыл, глядя в синее, девственно-чистое, безжалостное небо. Неужели он пережил все это только для того, чтобы насмерть замерзнуть здесь, на суше? Черта с два. Он заковылял наверх, отодрал ветку от сломанного дерева, наполовину лежавшего в реке, чтобы использовать ее в качестве трости. С трудом преодолев десять метров по покрытому грязью склону, он обнаружил тропинку. Игнорируя пульсирующую боль в колене, Харри двинулся на север, от солнца, против течения. Сперва он решил, что из-за шума водопада и стука собственных зубов не слышал звуков, доносившихся с шоссе, но, поднявшись немного выше, увидел, что шоссе проходит по другому берегу реки. Дорога областного значения № 287. Харри увидел, как по шоссе проехала машина. Он не замерзнет до смерти. Он стоял и дышал очень осторожно, чтобы в груди не кололо. Харри мог перебраться через реку, остановить машину и вернуться в Осло. Или еще лучше: позвонить в офис ленсмана в Сигдале и попросить подобрать его. Возможно, они уже выехали. Если водитель трейлера видел, что случилось, он должен был сообщить в полицию. Харри стал искать телефон, но вспомнил, что тот лежал на пассажирском сиденье вместе с «Джимом Бимом» и служебным пистолетом, а значит, утонул и сейчас покоится где-то на дне реки. И тут до него дошло. Все думают, что он тоже утонул. И это дает ему свободу для маневра. Харри двинулся по тропинке обратно и дошел до того места, где выкарабкался из реки. Действуя руками и ногами, он забросал снегом свои следы. А потом, хромая, снова направился на север. Он знал, что дорога № 287 идет вдоль реки, и если тропинка тоже проходит там, то до дачи Руара Бора совсем недалеко. Лишь бы только колено не подвело. Колено подвело. Он шел два с половиной часа. Харри увидел, как опухоль начала выпирать с обеих сторон тугой повязки. Нога отдыхала целую ночь, и сейчас в ее распоряжении было еще несколько часов. Но после этого ей предстояло принять на себя тяжесть тела. Харри натянул на голову вязаную шапочку, найденную в доме, и достал осколок зеркала, чтобы посмотреть, закрывает ли она повязку. Он вспомнил рассказ Руара Бора о том, как ему пришлось добираться из Осло в Тронхейм, имея в кармане всего десять крон. У него самого денег не было вообще, правда и расстояние ему предстояло преодолеть не такое большое. Харри закрыл глаза, и в голове его зазвучал голос: Farther along we’ll know more about it, Farther along we’ll understand why; Cheer up, my brother, live in the sunshine, We’ll understand it all by and by. Харри слышал эту песню много раз. В ней говорилось не только о том, что правда однажды откроется, но и о том, что вероломные люди живут счастливо, а те, кого они предали, страдают. Глава 48 Водительница нового автоэкспресса Эггедал – Осло смотрела на высокого мужчину, который только что взобрался по ступенькам в салон ее автобуса. Остановка находилась на пустынном участке дороги № 287. Мужчина был одет в камуфляжную форму, и она сперва подумала, что это один из охотников, которые приезжают из Осло, чтобы пострелять тут зверей. Но три детали не укладывались в эту схему. Во-первых, сейчас не сезон охоты; во-вторых, одежда на новом пассажире минимум на два размера меньше, чем надо; а в-третьих, из-под краешка черной шапки выглядывает белая повязка. И к тому же у мужчины не оказалось денег на билет. – Я свалился в реку, сильно ушибся и потерял телефон и бумажник, – пояснил он. – А теперь мне надо срочно добраться до города. Пожалуйста, войдите в мое положение! Она посмотрела на него и оценила ситуацию. Повязка и одежда с чужого плеча подтверждали его рассказ. А автоэкспресс до Осло пока еще не был особо популярным видом транспорта, большинство по-прежнему предпочитало ездить на местном автобусе до Омута, а там пересаживаться на «Тиме-экспресс», поэтому в ее автобусе имелось много свободных мест. Проблема заключалась в том, что этот человек был похож на ходячую неприятность. И теперь следовало решить вопрос: что грозит ей бо́льшими неприятностями – отказ в поездке или разрешение пройти в салон? Видимо, он заметил ее сомнения, потому что кашлянул и добавил: – Если вы позволите воспользоваться вашим телефоном, я попрошу свою жену приехать на автовокзал с одеждой и деньгами. Водительница взглянула на его правую руку. Средний палец представлял собой протез из какого-то серо-синего металла. Однако на безымянном действительно имелось обручальное кольцо. Но она совершенно не собиралась одалживать свой мобильный неизвестно кому. – Ладно, садитесь, – сказала она, нажала на кнопку, и дверь за его спиной с долгим шипением закрылась. Харри похромал в конец салона. Он обратил внимание на то, что другие пассажиры, во всяком случае те, кто слышал его разговор с водительницей, отвернулись в сторону. Наверняка потихоньку умоляют Всевышнего, чтобы этот подозрительный тип, будто бы только что вышедший из боя, не сел рядом с ними. Он нашел свободное двойное сиденье. Харри смотрел в окно на пролетающие мимо леса и поля. Он бросил взгляд на часы: реклама не обманула – они действительно оказались способны перенести многое, включая падение с высоты водопада. Без пяти пять. Он приедет в Осло уже в сумерках. Темнота ему на руку. Что-то ткнуло его в бок прямо под больным ребром. Он засунул руку под куртку и пристроил поудобнее дуло пистолета «хай стандард», который позаимствовал у Бора. Харри закрыл глаза, когда автобус проезжал мимо площадки для отдыха, где он накануне развернул свою машину, и почувствовал, что сердце его сильно забилось. В какой-то момент он прозрел и понял, что песня со строчкой «We’ll understand it all» была не кусочком пазла, а дверью, без предупреждения распахнувшейся в черноту и показавшей ему свет. Нет, он пока еще не видел всей картины полностью, не установил связи между отдельными деталями, лишь осознал: в этой истории имеются нестыковки, чего-то в ней не хватает. Или, точнее, в нее кое-что добавили. И этого оказалось достаточно, чтобы он передумал и вывернул руль. Последние сутки Харри потратил на то, чтобы собрать все воедино. И теперь он был полностью уверен, что правильно реконструировал ход событий. Довольно легко было представить себе, как место преступления подправил и подчистил человек, знакомый с методами полицейского расследования. И каким образом орудие убийства с кровью Ракели попало в его собрание пластинок, ведь после убийства в его квартиру заходили всего двое. Ему просто надо было доказать, что в доме убитой были произведены определенные манипуляции, а нож ему подкинули. Это все не составляло особого труда. А вот обнаружить мотив было сложнее. Харри безостановочно рылся в памяти, пытаясь отыскать объяснение. И вот сегодня утром, наполовину сонный, наполовину проснувшийся, он наконец нашел его, или, вернее, это объяснение нашло его, но поначалу Харри категорически отмел эту мысль. Нет, быть не может. Он поразмыслил. Или может? Харри вспомнил тот вечер, когда он лежал в кровати в квартире Александры. Неужели все так просто? Сон Мин Ларсен незаметно проскользнул на задний ряд стульев в конференц-зале нового здания Крипоса на улице Нильса Хансена, 25. Перед ним находилось множество журналистов и фотографов, и это несмотря на то, что пресс-конференцию назначили после окончания рабочего дня. Он был готов поспорить, что Уле Винтер позаботился о том, чтобы кто-нибудь «проболтался», сообщив представителям СМИ имя, привлекшее их всех сюда: Харри Холе. Сейчас шеф вместе со следователем Ландстадом, своим новым любимчиком, величественно восседал за столом на сцене и следил за секундной стрелкой на наручных часах. Наверняка они хотят синхронизировать начало пресс-конференции с прямым эфиром новостей на одном из телеканалов. Рядом с Винтером и Ландстадом сидела Берна Лиен, возглавлявшая отдел криминалистики в Полицейском управлении Осло. И немного вдали от всех остальных, на правом краю стола, примостилась Катрина Братт. Она с отсутствующим видом просматривала какие-то бумаги. Сон Мин сомневался, что в них написано что-нибудь важное или что она вообще их читает. Он увидел, как Уле Винтер сделал вдох, да, буквально надулся. Шеф сменил дешевый старый костюм на новый. Сон Мину показалось, что это шведский бренд «Тигер». Он полагал, что обновка была куплена специально для этого случая, после консультаций с новой начальницей отдела информации, которая, судя по всему, обладала неплохим вкусом. – Итак, приветствую вас всех на нашей пресс-конференции, – произнес босс. – Меня зовут Уле Винтер, и, поскольку я руководил расследованием убийства Ракели Фёуке, мы сначала расскажем вам о том, как велось следствие, как наша группа совершила несколько прорывов и сумела раскрыть это непростое дело. Сон Мин подумал, что в этом месте Винтеру следовало бы сделать артистическую паузу для достижения максимального эффекта. Однако руководитель следственной группы действовал наскоком, и, кто знает, возможно, это выглядело более профессионально и достоверно. Убийство не следует превращать в театр. Сон Мин сделал в уме пометку на будущее. Однажды он сам будет сидеть там, наверху. И если раньше Ларсен сомневался, то теперь знал наверняка: он сбросит эту старую волосатую обезьяну с ветки. – Мы надеемся и верим, что это принесет облегчение как родным и близким погибшей, так и общественности, – говорил Винтер. – Трагедия усугубляется тем, что тот человек, против которого мы собрали доказательства в деле об убийстве Ракели Фёуке, покончил с собой. Я сейчас не буду строить домыслы по поводу его мотивов, но, разумеется, мы не можем исключать, что самоубийство связано с тем, что он понимал: Крипос скоро призовет его к ответу. Сон Мин отметил, что Винтер сказал «человек, против которого мы собрали доказательства», а не «подозреваемый»; «покончил с собой», а не «пропал без вести»; «призовет его к ответу» вместо «арестует его». Таким образом Винтер строил домыслы, хотя только что пообещал присутствующим этого не делать. Более аккуратный, профессионально нейтральный выбор слов сработал бы лучше. Ларсен и это тоже намотал себе на ус. – У нас есть все основания предполагать, что злоумышленник покончил с собой, хотя официально этот человек пока еще числится пропавшим без вести, – уточнил Винтер. – Наверняка некоторые из вас в курсе, что вчера утром на областной дороге двести восемьдесят семь в реку упал автомобиль. Сейчас мы можем сообщить, что машина эта принадлежит подозреваемому, Харри Холе… В этом месте Винтеру уже не надо было делать никаких искусственных пауз, потому что его прервали громкий стон, судорожные вздохи и выкрики из толпы журналистов. Харри проснулся от мигающего света и обнаружил, что они едут по туннелю в Люсакере, а значит, скоро доберутся до места назначения. Когда автобус выехал на дорогу с другой стороны туннеля, Харри увидел, что был прав: за окном уже совсем стемнело. Автобус добрался до вершины холма и поехал вниз в сторону Шёлюста. Он смотрел на армаду небольших яхт в заливе Бестумкилен. Ну, относительно небольших. Харри не понимал владельцев яхт. Даже если у тебя есть деньги, чтобы приобрести такое судно, то страшно представить, сколько времени надо потратить на оформление документов, обслуживание и другие формальности. И все ради чего? Норвежский судоходный сезон очень короток, он подобен бабочке-однодневке. Не проще ли арендовать лодку на один из погожих дней, а потом оставить ее у причала и беззаботно вернуться домой? В салоне полупустого автобуса стояла полная тишина, но с сиденья перед Харри доносился похожий на писк насекомого звук музыки из наушников, а в просвете между спинками он видел светящийся экран компьютера. Наверняка в салоне есть беспроводной Интернет, потому что сидевший перед Харри мужчина зашел на сайт газеты «ВГ». Он снова бросил взгляд на яхты. Может быть, значение имели не часы, проведенные в море, а чувство собственности, радость обладания. Приятно, черт возьми, сознавать, что где-то там находится яхта, которая принадлежит тебе. Ухоженная дорогая яхта. Когда другие суда будут проходить мимо, то люди станут указывать на нее и произносить твое имя, говорить, что это твоя яхта. Потому что, как известно, мы – это не то, что мы делаем, а то, чем мы владеем. А когда мы все теряем, то перестаем существовать. Харри сообразил, куда устремились его мысли, и вырвался из их круговорота. Он взглянул в просвет между сиденьями на экран компьютера. Любопытный оптический эффект: скорее всего, Харри находился по отношению к ноутбуку под таким углом, что тот отражал его лицо, потому что с места Харри казалось, что на интернет-страничке «ВГ» красовалась его собственная потрепанная физиономия. Он перевел взгляд чуть ниже. И увидел надпись: Наше издание ведет ПРЯМУЮ трансляцию пресс-конференции Крипоса: ХАРРИ ХОЛЕ, ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ ЖЕНЫ, ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ. Харри заморгал, чтобы убедиться, что не спит и что ему ничего не попало в глаз. Он перечитал текст и рассмотрел фотографию, которая была отнюдь не его зеркальным отражением, а снимком, сделанным полтора года назад, сразу после окончания дела вампириста. Харри откинулся на сиденье и натянул шапку на лицо. Вот черт! Через пару часов эта фотография будет повсюду. Его станут узнавать на улице, потому что в городе хромающий мужчина в камуфляжной форме с чужого плеча точно будет бросаться всем в глаза. А если его арестуют сейчас, то весь план пойдет псу под хвост. Поэтому необходимо срочно внести в него коррективы. Харри пытался думать. Он не мог открыто передвигаться по Осло, поэтому ему следовало как можно быстрее отыскать телефон и позвонить тем, с кем требовалось поговорить. Через пять-шесть минут автобус приедет на автовокзал. Оттуда на Центральный железнодорожный вокзал ведет пешеходный мост. На территории вокзала, в толпе спешащих людей, среди наркоманов, попрошаек и всяких эксцентричных личностей, легко затеряться. А самое главное, когда компания «Теленор» в 2016 году демонтировала все свои телефоны-автоматы, то – больше в качестве диковинки – установила несколько старомодных монетных автоматов, и один из них на Центральном вокзале Осло. Но где взять деньги, чтобы позвонить?