Нож
Часть 75 из 85 Информация о книге
– Я сейчас вернусь, – пообещал он – не только Фриде, но и себе самому. Юхан спустился по лестнице и прошел по коридору к дубовой двери. Крон знал, что, когда дверь откроется, у него должен быть готов ответ Свейну Финне. Я скажу «нет», решил Юхан Крон. И он застрелит меня. Ну и пусть. Однако потом он вспомнил, что Финне пользуется ножом, и передумал. Нож. Этот подонок резал своих жертв. К тому же он их не убивал, только калечил. Как противопехотная мина, которая наносит увечья до конца жизни; и жертвы должны прожить эту жизнь, хотя предпочли бы смерть. На террасе Финне сознался в изнасиловании девушки из Хюсебю. Дочери епископа. Это что, скрытая угроза его детям? Финне ничем не рисковал, сознаваясь в этом преступлении. Не только потому, что Крон был его адвокатом, но и потому, что срок давности уже истек. Крон не припоминал такого дела об изнасиловании, но он помнил епископа Бора, а тот, поговаривали, умер от горя, потому что его дочь утопилась в водопаде. Должен ли он позволять терроризировать себя человеку, цель жизни которого – портить жизни других? Юхану Крону всегда удавалось найти правовые, моральные, а иногда даже эмоциональные основания, чтобы зубами и когтями биться за своих клиентов. Но сейчас он сдался. Он просто-напросто ненавидел человека, стоявшего по другую сторону двери. Он всеми фибрами своей души желал, чтобы вредитель и разрушитель Свейн Финне как можно скорее умер, причем желательно мучительной смертью. Даже если Финне при этом потянет за собой в пропасть и его самого. – Нет, – пробормотал Юхан Крон. – Я отвечу: «Нет, придурок чертовский!» Он задумался, как правильно сказать – «чертов» или «чертовский», – и открыл дверь. Крон безмолвно стоял и смотрел на человека перед собой. Тот тоже оглядывал его с ног до головы. Крон ощутил, как холодный утренний воздух покалывает его обнаженное худое тело, и вспомнил, что не надел халат: он был в одних трусах, которые Фрида дарила ему на каждое Рождество, и в тапках, подаренных детьми. Крону пришлось прокашляться, чтобы выговорить: – Неужто сам Харри Холе? Разве ты не… Полицейский, если это только действительно был он, помотал головой и криво улыбнулся: – Умер? Не совсем. Но мне нужен чертовски хороший адвокат. Да и тебе, как я слышал, тоже требуется помощь. Часть 4 Глава 51 В ресторане «Статхолдергорден» наступило время обеда. На улице под окнами молодой музыкант согрел дыханием пальцы и начал играть. Одинокий и невидимый, подумал Сон Мин, глядя на него, но ему было не слышно, что именно исполняет этот парень и хорошо ли он играет. Возможно, музыканты более почтенного возраста, распоряжавшиеся в центре Осло, отправили беднягу сюда, на улицу Киркегата, где он, конечно же, заработает меньше денег. Ларсен поднял глаза на официанта. Он махнул салфеткой так, что та хлопнула, как флаг на ветру, а потом белая камка опустилась на колени Александры Стурдза. – Надо было мне принарядиться, – рассмеялась она. – Мне кажется, вы и так достаточно нарядная, – улыбнулся Сон Мин и откинулся назад, пока официант проделывал аналогичную манипуляцию с его салфеткой. – Вы об этом? – Она указала на плотно облегающее платье. – Это моя рабочая одежда. Просто я не одеваюсь так неформально, как мои коллеги. А вот вы расфуфырились, словно на свадьбу. – Я пришел прямо с похорон, – ответил Сон Мин и заметил, как Александра вздрогнула, будто он дал ей пощечину. – Конечно, – тихо сказала она. – Прошу прощения. Речь о Бьёрне Хольме, не так ли? – Да. Вы его знали? – Очень мало. Он работал криминалистом, поэтому мы иногда перезванивались. А это правда, что он покончил с собой? – Да, – сказал Сон Мин. Он ответил «да», а не «судя по всему», потому что сомнений действительно не было. Машину Бьёрна обнаружили рядом с гравийной дорожкой на небольшой возвышенности, откуда открывается вид на крестьянские угодья Тутена, неподалеку от места, где он вырос. Двери автомобиля были заперты, ключ находился в зажигании. Довольно странно, конечно, что Бьёрн Хольм сидел на заднем сиденье и что он выпустил себе в висок пулю из пистолета с незарегистрированным серийным номером. Но вдова, Катрина Братт, объяснила, что именно на заднем сиденье умер кумир Хольма, какой-то там Уильямс. К тому же нет ничего невероятного в том, что криминалист имеет доступ к незарегистрированному оружию. На похороны пришло множество народу: родственники и коллеги как из Полицейского управления Осло, так и из Крипоса, ведь Бьёрн Хольм работал в обеих организациях. Катрина Братт держалась молодцом, Ларсену даже показалось, что вдова владела собой гораздо лучше, чем когда они в последний раз встретились у водопада Нурафоссен. Когда очередь соболезнующих иссякла, она подошла к нему и сказала, что слышала, якобы он не слишком ублаготворен своей нынешней работой. Это словечко из бергенского диалекта она использовала время от времени. Надо же: «ублаготворен». И добавила, что предлагает ему перейти в свой отдел, поскольку там как раз образовалась вакансия. Ларсен сперва даже не сообразил, что она имеет в виду освободившееся место Харри Холе. Сон Мин подумал о том, что с ее стороны было вдвойне неподобающе говорить о работе на похоронах мужа и предлагать ему место человека, который до сих пор числился всего лишь пропавшим без вести. Скорее всего, Катрина просто цеплялась за любую возможность не думать о тех двух мужчинах. Сон Мин обещал подумать над ее предложением. – Надеюсь, Крипос оплатит вам расходы, – произнесла Александра, когда официант поставил на стол первое блюдо и, указав на тарелки, сообщил, что это морские гребешки под майонезом с черным перцем и кресс-салатом в соевом соусе. – Представляю, сколько стоят подобные изыски. – Надеюсь, информация, о которой вы мне говорили по телефону, действительно не разочарует. Накануне вечером ему позвонила Александра Стурдза. Она без всякого вступления заявила, что у нее имеются важные сведения по делу Ракели, которые могут все в корне изменить, и она решила обратиться именно к Ларсену, поскольку после их первой встречи решила, что ему можно доверять. А потом добавила, что предпочла бы не обсуждать это по телефону. Сон Мин предложил пообедать вместе и заказал столик в ресторане той ценовой категории, которая, как справедливо подметила Александра, явно выходила за рамки бюджета Крипоса. Ларсен понимал, что придется заплатить за все из своего кармана, но он уверял себя, что в интересах службы необходимо наладить и поддерживать контакты с Институтом судебной медицины. Мало ли что, вдруг ему, например, потребуется сделать анализ ДНК вне очереди. Словом, Сон Мин внушал себе, что это вполне разумная инвестиция. Однако в глубине души подозревал, что дело не только в этом. А в чем? У него не было времени на обдумывание. Сон Мин взглянул на разыгравшегося уличного музыканта. Люди равнодушно проходили мимо него, им было неинтересно. «Хэнк, – вдруг всплыло в памяти у Ларсена. – Вот как звали кумира Бьёрна Хольма. Хэнк Уильямс. Надо будет почитать про него в Википедии». – Я провела анализ крови Харри Холе с брюк, которые были на нем в ночь убийства, – сказала она. – И обнаружила, что там содержится рогипнол. Сон Мин перевел взгляд с улицы на Александру. – В количестве, достаточном для того, чтобы вывести человека из строя на четыре-пять часов, – продолжала она. – И тогда я призадумалась относительно времени убийства. Наши судебные медики считают, что оно произошло в промежуток от десяти вечера до двух часов ночи. Но это предположение основано на температуре тела погибшей. Однако есть и другие показатели, например степень бледности трупных пятен, которые указывают, что, возможно… – Александра вытянула длинный указательный палец, который казался еще длиннее из-за выкрашенного лиловым лаком ногтя, – я повторяю, возможно, убийство произошло раньше. Сон Мин вспомнил, что во время их первой встречи маникюра у девушки не было. Неужели она сделала его специально ради похода в ресторан? – Поэтому я обратилась в энергетическую компанию и попросила их снять показания счетчика в доме Ракели Фёуке. Выяснилось, что потребление электричества выросло на семьдесят киловатт в промежутке между двадцатью и двадцатью четырьмя часами. А это свидетельствует об усиленном отоплении, и если топили в гостиной, то, по словам энергетиков, температура там могла подняться на пять градусов. Судмедэксперт утверждает, что если так и было, то смерть наступила в промежутке между восемнадцатью и двадцатью двумя часами. Сон Мин растерянно заморгал. Он где-то читал, что человеческий мозг обрабатывает только шестьдесят килобит информации в секунду. Тогда получается, что наш мозг – на удивление медленный компьютер. Однако мы соображаем довольно быстро, и это связано с организацией уже имеющихся в мозгу данных. При большинстве умозаключений люди задействуют готовые шаблоны, вместо того чтобы искать новые пути. Возможно, именно поэтому Сон Мину пришлось надолго задуматься. Ему надо было найти новый путь, совершенно новый. Казалось, голос Александры доносится откуда-то издалека: – Исходя из того, что Уле Винтер сообщил газетчикам, Харри Холе пробыл в баре до двадцати двух часов. Не так ли? Сон Мин взглянул на рака на своей тарелке. Тот без всякого интереса смотрел на него. – Поэтому вы должны задать себе вопрос: не находился ли в поле вашего зрения кто-нибудь еще? Некто, кого вы, возможно, отпустили, потому что у него имелось алиби на предполагаемое время смерти Ракели. Но теперь необходимо проверить: а есть ли у этого человека алиби в промежуток между восемнадцатью и двадцатью двумя часами? – Извините меня, Александра. – Сон Мин поднялся и обнаружил, что забыл о салфетке, соскользнувшей на пол. – Оставайтесь и спокойно доедайте. Мне надо… У меня есть срочные дела. Мы… вы и я… давайте встретимся в другой день… По ее улыбке он понял, что вполне может на это рассчитывать. Отдав метрдотелю свою визитку и попросив направить счет ему, Ларсен вышел на улицу. Музыкант играл песню, которую Сон Мин слышал раньше, что-то об автокатастрофе, машине «скорой помощи» и Риверсайде, но он не интересовался музыкой. Названия песен, тексты, имена исполнителей – все это по какой-то причине не закреплялось в его памяти. Зато он помнил каждое слово, каждую привязку по времени из записи допроса Свейна Финне. Тот прибыл в родильное отделение в 21:30. Другими словами, у Свейна Финне было три с половиной часа на то, чтобы убить Ракель Фёуке. Проблема в том, что никто не знал, где сейчас находится Финне. Ларсен с удивлением заметил, что он бежит. Почему? Да потому, что так быстрее. Но к чему скорость? Свейна Финне давно пытаются найти, однако до сих пор это никому не удалось. Ну и ладно, а вот Сон Мин его непременно отыщет, потому что он лучше остальных. Ничего, он всем им еще покажет. Уле Винтер, этот падальщик, скоро подавится своей великой командной победой. Дагни Йенсен вышла из метро на станции «Борген». Она немного постояла, оглядывая Западное кладбище. Но Дагни не собиралась на него заходить, она не была уверена, что теперь вообще когда-нибудь сможет зайти на кладбище. Она двинулась по улице Скёйенвейен и далее по улице Монолитвейен, с которой свернула вправо. Миновала белые деревянные виллы, скрытые за заборами из штакетника. Виллы казались пустыми. Ну конечно, будний день, до обеда еще далеко. Все работают или учатся, активно участвуют в жизни, действуют. Сама же она оказалась временно припаркованной – сидела на больничном. Дагни не просила об этом, идея принадлежала ее психологу и директору школы. Они предложили ей несколько дней отдохнуть, собраться и понять, как она на самом деле себя чувствует после нападения в женском туалете. Надо же такое придумать! Ну, теперь она, по крайней мере, знала, насколько ей, черт возьми, плохо. Дагни услышала, как в сумке зазвонил телефон, достала его и увидела, что это опять Кари Бил, ее телохранительница. Они потеряли ее. Дагни сбросила звонок и набрала эсэмэску: Простите, но мне надо побыть одной. Опасности нет. Сообщу, когда освобожусь. Двадцать минут назад они с Кари Бил находились в центре города, потому что Дагни заявила, что хочет купить тюльпаны. Она настояла, чтобы сотрудница полиции подождала на улице, а сама зашла в цветочный магазин, где имелся второй выход на другую улицу. Оттуда Дагни быстро дошла до станции метро возле здания стортинга и села на первый поезд в западном направлении. Она посмотрела на часы. Он велел ей прийти около двух, сказал, на какую скамейку сесть, а также велел одеться не так, как обычно, чтобы ее было трудно узнать. И объяснил, куда ей следует смотреть. Это сумасшествие. Именно так. Он позвонил ей с незнакомого номера. Она ответила и не нашла в себе сил прервать разговор. И сейчас против своей воли, словно бы находясь под гипнозом, Дагни точно следовала инструкциям того, кто прежде уже использовал ее и обманул. Как такое возможно? Она не могла ответить на этот вопрос. Просто в ней было что-то, о чем она не подозревала. Страшная звериная тяга, инстинкт. Да, именно так. Дагни была плохим человеком, таким же плохим, как и этот мужчина, а теперь еще она позволила ему потянуть ее за собой вниз. Сердце забилось чаще. О, ей уже так хотелось туда, где она пройдет очищение огнем. Но придет ли он? Он должен прийти. Дагни слышала, как ее каблуки стучат по асфальту все громче и громче. Через шесть минут она сидела на той скамейке, где было велено. Без пяти два. Она смотрела на пруд Сместаддаммен. По поверхности воды скользил белый лебедь. Его шея и голова выглядели как вопросительный знак. Зачем это все ей нужно? Свейн Финне спокойно двигался размашистым шагом. Идти так, в одном направлении, час за часом, вот чего ему больше всего не хватало все те годы, что он провел в тюрьме. Ладно, больше всего ему не хватало другого. Дорога от дачного домика, который он нашел в Сёркедалене, до центра Осло заняла у него чуть меньше двух часов, но он думал, что большинство людей проделали бы этот путь за три. Домик находился на вершине отвесной скалы. Поскольку в склон были вмонтированы скобы, а внутри Финне нашел карабины и веревку, он предположил, что домиком пользуются альпинисты. Но земля все еще была покрыта снегом, а по красно-серо-черной гранитной плите на солнце бежали ручейки талой воды, и никаких альпинистов он не видел. Зато он обнаружил следы медведя. Причем настолько близко к домику, что купил все необходимое для ловушки и сделал капкан из растяжки и взрывных материалов. Когда сойдет последний снег и начнут появляться скалолазы, он найдет местечко подальше в лесу и построит себе типи. Станет жить в лесной чаще, охотиться, ловить рыбу в озерах. Будет добывать только самое необходимое, то, что может съесть. Отбирать лишние жизни – это уже не охота, а он ведь не убийца. Он уже предвкушал, как хорошо будет летом. Финне миновал серый, провонявший мочой туннель под транспортной развязкой Сместадкрюссе, вышел на свет и направился в сторону пруда. Он увидел ее, как только вошел в парк. Нельзя сказать, что Свейн Финне, несмотря на острое зрение, разглядел лицо женщины с такого расстояния, но он узнал ее по тому, как она сидела – вся в ожидании. Конечно, она немного напугана, но больше возбуждена. Он направился к скамейке не прямо, а в обход, чтобы удостовериться, что поблизости нет полиции. Точно так же он поступал, когда навещал могилу Валентина. Финне быстро определил, что с этой стороны пруда никого, кроме нее, не было. Правда, на скамейке с другой стороны сидел какой-то человек, но Свейн рассудил, что он находится слишком далеко, а потому не сможет ни слышать, ни видеть почти ничего из того, что произойдет, и уж в любом случае не успеет вмешаться. Потому что все случится очень быстро. Все готово, декорации установлены, и Финне ликовал. – Привет, – произнес он, подойдя к скамейке.