Нож
Часть 76 из 85 Информация о книге
– Привет, – ответила она и улыбнулась. Женщина казалась напуганной меньше, чем он ожидал. Но она ведь не знала, что на самом деле должно произойти. Финне еще раз огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что они одни. – Он просто немного опаздывает, – сказала Алиса. – За ним такое водится. Ну еще бы, Юхан ведь у нас звезда. Свейн Финне рассмеялся. Девушка была совершенно спокойна, потому что думала, что сейчас к ним присоединится Юхан Крон. Именно так адвокат объяснил своей помощнице, почему она должна сидеть на скамейке у пруда в два часа: сказал, что у них назначена встреча со Свейном Финне, но, поскольку их клиент в настоящее время находится в розыске, они не могут принять его в офисе. Все это было изложено в письме, которое Юхан Крон прикрепил на клумбу у могилы Валентина при помощи ножа. Кстати, ради такого случая Крон разорился на вполне приличный экземпляр, и Финне спрятал его в карман, решив пополнить свою коллекцию, да и к тому же нож мог пригодиться в дачном домике. Потом он распечатал письмо. Судя по всему, адвокатишка продумал почти все, чтобы и Финне, и он сам остались на свободе. Однако Крон даже не подозревал, что не только лишится своей любовницы, но и никогда больше не будет свободен. Еще бы, ведь он заключил сделку с самим дьяволом, и уж теперь Финне своего не упустит. Юхан Крон по-прежнему сидел в машине на парковке для посетителей бизнес-центра «Хегнар Медиа». Он приехал слишком рано, он не должен появиться в парке у пруда раньше пяти минут третьего. Юхан достал только что купленный блок «Мальборо голд» и вышел из машины, потому что Фриде не нравился табачный запах в салоне, и попытался зажечь сигарету, но у него так дрожали руки, что он оставил эту затею. Ну и ладно, он и так решил бросить курить. Крон снова посмотрел на часы. Они условились, что все произойдет за две минуты. Они не вступали в прямой контакт – так было безопаснее, но в сообщении Финне говорилось, что ему надо всего две минуты. Юхан следил глазами за секундной стрелкой. Так. Четырнадцать ноль-ноль. Крон закрыл глаза. Конечно, это ужасно, и ему придется жить с этим все оставшиеся годы, но другого выхода нет. Он подумал об Алисе, о том, что́ бедняжке придется испытать. Она не умрет, но, конечно же, кошмары будут потом регулярно преследовать ее. А все потому, что он принял решение, но ни слова не сказал любовнице, обманул ее. И вовсе даже не Финне, а он сам поставил Алису в такое положение. Крон еще раз посмотрел на часы. Через полторы минуты он войдет в парк, сделает вид, что слегка опоздал, утешит ее как сможет, вызовет полицию, изобразит ужас. Маленькая поправка: ему вряд ли придется что-то изображать. Он даст полиции объяснение, которое на девяносто процентов будет соответствовать действительности. И изложит Алисе версию, которая на сто процентов будет ложью. Юхан Крон посмотрел на свое отражение в боковом окне автомобиля. До чего же он сейчас себя ненавидел! Почти так же сильно, как и Свейна Финне. Алиса смотрела на Свейна Финне, опустившегося на скамейку рядом с ней. – Ты знаешь, зачем мы здесь, Алиса? – спросил он. Его едва подернутые сединой черные волосы были повязаны красной банданой. – Только в общих чертах, – ответила она. Юхан успел проинформировать помощницу лишь о том, что речь пойдет об убийстве Ракели Фёуке. Она сперва предположила, что они будут обсуждать иск против полиции за телесные повреждения, которые Харри Холе нанес их клиенту в бункере в Экеберге. Она задала Юхану вопрос, но он быстро сказал, что нет, дело в каком-то признании, но у него нет времени вдаваться в подробности. В последние дни он вообще не баловал ее вниманием и держался недружелюбно. Если бы Алиса знала Юхана хуже, то решила бы, что он просто-напросто ее разлюбил. Но она видела его в таком состоянии и раньше, в те короткие промежутки времени, когда у него случались муки совести и он предлагал ей порвать отношения – ради семьи, ради фирмы. Да, он пытался это сделать, но она живо пресекла все попытки. Господи, это так легко. Ох уж эти мужчины – они вечные мальчишки. Иногда у нее было чувство, что она старше их всех, что Юхан просто скаут-переросток, который прекрасно разбирается в юриспруденции, однако больше ни в чем не смыслит. И несмотря на то что Юхану нравилось, когда он исполнял роль хозяина, а она рабыни, оба знали, что в действительности все обстоит наоборот. Но она позволяла ему играть эту роль, как мама соглашается изобразить напуганную принцессу, когда ребенок хочет поиграть в тролля. Нельзя отрицать, что у Юхана имелись хорошие качества, конечно имелись. Он был добрым. Заботливым. Преданным. Это так. Алиса знала мужчин, которые колебались значительно меньше, чем Юхан Крон, прежде чем изменить жене. Однако в последнее время Алиса все чаще задумывалась: а что же она сама получала от отношений с ним? Нет, у нее не имелось никакого подробного плана, когда она вступила в связь с Юханом, все было не настолько цинично. Молоденькая выпускница юридического факультета, конечно, испытывала пиетет перед отличником, который получил право работать в Верховном суде до того, как начал бриться, и являлся партнером лучшей адвокатской фирмы города. Но Алиса также совершенно четко отдавала себе отчет в том, что́ она, типичная хорошистка, могла предложить адвокатской фирме, а также понимала, что́ молодая и красивая девушка могла предложить мужчине. В общем, at the end of the day[58] (Юхан не только перестал исправлять ее англицизмы, но постепенно и сам начал их копировать), именно сумма рациональных и очевидно иррациональных факторов побуждает человека вступать в отношения с другими людьми. (Вот тут Юхан исправил бы Алису и сказал, что факторы дают продукт, а не сумму.) Ах, сумма, продукт – не все ли равно? Главное, Алиса больше не была уверена в том, что баланс складывается в ее пользу. Возможно, ей предоставили кабинет чуть больше, чем у остальных служащих ее уровня; возможно, ей давали немного более интересные дела, поскольку она работала на Юхана. Но премия по итогам года оказалась такой же символической, какую получали все прочие рядовые сотрудники. Да и по карьерной лестнице она нисколько не продвинулась. Так каковы же перспективы? Алиса, разумеется, знала, чего стоят обещания женатых мужчин развестись. Да, кстати, Юхан никогда ничего подобного ей и не обещал. – В общих чертах, значит, – повторил Свейн Финне и улыбнулся. Коричневый налет на зубах, отметила она. Но он не курил, ведь он сел так близко к ней, что она чувствовала на своем лице его дыхание. – Двадцать пять лет, – произнес Свейн. – Ты хоть п-понимаешь, что твой золотой детородный возраст близится к концу? Алиса уставилась на Финне. Откуда он знает, сколько ей лет? – Лучший возраст – это от конца подросткового и до того, как тебе исполнится двадцать четыре, – продолжал Финне, скользя по ней взглядом. Да, именно скользя, подумала Алиса. Она буквально ощущала этот его взгляд физически, как слизистый след, который оставляет за собой улитка. – А потом возрастает риск для здоровья и повышается возможность выкидыша, – пояснил Свейн, заворачивая рукав фланелевой рубашки. Он нажал кнопку на электронных наручных часах. – А вот качество мужского семени, в общем-то, не меняется на протяжении всей жизни. Да ничего подобного, подумала Алиса. Она читала, что у мужчин старше сорока лет в пять раз меньше шансов оплодотворить женщину по сравнению с ее ровесниками. И риск, что от него родится ребенок с какой-либо патологией вроде аутизма, тоже в пять раз выше. Она изучила этот вопрос. Недавно Алиса получила приглашение от Франка поехать с ним и с другими их бывшими однокашниками за город. Когда они с Франком встречались, он слишком любил вечеринки, у него не было четких целей в жизни, да и учился он плохо, так что Алиса списала его со счетов, рассудив, что этот парень – типичный папенькин сынок, не обладающий стремлением выбиться в люди. Как выяснилось, она ошиблась: Франк на удивление успешно работал в адвокатской фирме своего отца. Но она еще не ответила на приглашение. – Воспринимай это как наш с Юханом Кроном подарок тебе, – сказал Финне, расстегивая куртку. Алиса непонимающе смотрела на него. У нее в мозгу промелькнула мысль, что этот тип собирается напасть на нее, но она быстро прогнала ее прочь. Юхан вот-вот придет, да и к тому же они находятся в общественном месте. Правда, в непосредственной близости от них никого не было, но она, во всяком случае, видела, что на другой стороне пруда, метрах в двухстах, сидит на скамейке какой-то человек. – Что… – начала Алиса, однако закончить не успела. Левая рука Свейна Финне железной хваткой сомкнулась у нее на горле, а правая отвела в сторону фалды куртки. Она попыталась сделать вдох, но не смогла. Эрегированный член был слегка изогнутым до самой головки, как лебединая шея. – Не бойся, я не такой, как другие, – произнес Финне. – Я не собираюсь тебя убивать. Алиса попробовала подняться со скамейки, попыталась оттолкнуть его руку, но та, подобно когтистой лапе, крепко держала ее за горло. – При условии, что ты будешь делать то, что я говорю, – уточнил Финне. – Сначала посмотри. Он по-прежнему держал ее всего одной рукой и сидел, широко расставив ноги и обнажившись, как будто хотел, чтобы она увидела, представила себе, что ее ожидает. И Алиса увидела. Увидела белую лебединую шею с кровеносными сосудами и красное пляшущее пятнышко, перемещающееся вверх по члену. Что это? Что это такое? А потом головка члена взорвалась, и она услышала глухой звук, словно бы по куску мяса слишком сильно ударили молотком. Она почувствовала теплый дождь на лице, в глаза ей что-то попало, их пришлось закрыть, и над их головами раздались раскаты грома. В какой-то момент Алисе показалась, что она закричала, но когда девушка вновь открыла глаза, то поняла, что это орет Свейн Финне. Он держался за мошонку обеими руками, между его пальцами текла кровь, и он смотрел на нее большими, черными от ужаса глазами, смотрел обвиняюще, как будто это она с ним сделала. А потом красное пятнышко появилось снова, на этот раз на его лице. Оно скользнуло по его морщинистой щеке к глазу. Алиса видела красную точку на белке глаза. Похоже, Финне тоже это заметил. Во всяком случае, он прошептал что-то, но она не разобрала, и он повторил: – Помоги. Сообразив, что сейчас произойдет, Алиса зажмурилась и успела прикрыть рукой лицо, а потом снова услышала звук, на этот раз прозвучавший как удар кнута. И потом с запозданием, как будто выстрел был произведен издалека, – тот же раскат грома. Руар Бор смотрел в оптический прицел. Последний выстрел в голову отбросил цель назад, человек сполз со скамейки и остался лежать на гравийной дорожке. Он перевел прицел, увидел, как молодая женщина бежит в сторону бизнес-центра «Хегнар Медиа» и бросается в объятия мужчине, торопливо шагающему ей навстречу. Он увидел, как мужчина вынул телефон и начал набирать номер, как будто заранее знал, что надо делать. Может, и так; что было известно Бору? Не больше, чем он сам хотел знать. Не больше, чем Харри рассказал ему двадцать четыре часа назад. Холе нашел того, кого Бор искал все эти годы. Харри сказал, что в разговоре с человеком, чье имя он обязан сохранить в тайне, Свейн Финне сознался, что много лет назад изнасиловал в Мэррадалене дочь епископа Бора. По этому делу, разумеется, уже истек срок давности. Но у Харри имелось, как он выразился, «решение проблемы». И он сообщил Бору ровно то, что ему надо было знать, не больше. Ну совсем как в былые времена в Е14. Время и место. В два часа у пруда Сместаддаммен, на той же скамейке, где сидели Пиа с Харри. Руар Бор передвинул прицел дальше и увидел с другой стороны пруда быстро уходящую женщину. Насколько он понимал, она была вторым свидетелем случившегося. Он закрыл окно подвала, отставил винтовку в сторону и посмотрел на часы. Бор дал Харри Холе слово, что все закончится через две минуты после появления цели, и он выполнил свое обещание, хотя и не удержался от соблазна дать мерзавцу прочувствовать собственную смерть, когда тот обнажился. Но Бор пользовался так называемыми хрупкими пулями, не содержащими свинца, которые растворяются и остаются в теле убитого. В результате у полицейских экспертов не будет ни пули, которую можно привязать к оружию, ни следов от удара пули о землю. Баллистики не сумеют определить ее траекторию и обнаружить, откуда произведен выстрел. Короче говоря, они будут стоять и беспомощно смотреть на склон холма с несколькими тысячами домов, не имея ни малейшего представления о том, где начинать поиски. Дело сделано. Он застрелил хищника. Наконец-то отомстил за Бьянку. Руар почувствовал, что вернулся к жизни. Да, только так он мог назвать это. Он запер винтовку в оружейный шкаф и направился в душ. Но по дороге остановился, вынул из кармана телефон и набрал номер. Пиа ответила после второго звонка: – Что-то случилось? – Нет, – рассмеялся Руар Бор. – Просто хотел спросить: а не поужинать ли нам сегодня в ресторане? – В ресторане? – Мы так давно никуда не ходили. Я слышал много хорошего про «Лофотенах», это рыбный ресторан на Тьювхольмене. Чувствовалось, что жена находится в замешательстве. Сперва у нее явно возникли подозрения, но потом она, видимо, подумала: «А почему бы и нет?» И сказала: – Хорошо. А ты?.. – Да, я забронирую столик. В восемь тебя устроит? – Да, – ответила Пиа. – Вполне. Когда они закончили разговор, Руар Бор разделся, залез в душ и включил воду. Надо согреться. Он хотел принять горячий душ. Дагни ушла из парка тем же путем, что и пришла. Вот теперь она поняла, что чувствует на самом деле. Она сидела слишком далеко, для того чтобы разобрать подробности происходящего на другой стороне пруда, но увидела достаточно. Да, Дагни в очередной раз позволила гипнотической воле Харри Холе управлять собой, но на этот раз он ее не обманул. Свейн Финне действительно исчез из ее жизни. Дагни Йенсен вспомнила глубокий хриплый голос Холе в телефоне, как он объяснял ей, что произойдет и почему она никогда, никогда не должна никому об этом рассказывать. И несмотря на то что она уже тогда почувствовала удивительное возбуждение и поняла, что не сможет ему сопротивляться, Дагни все-таки спросила инспектора, по какой причине он приглашает ее туда, уж не потому ли, что считает, будто она принадлежит к тому типу людей, которые восхищаются прилюдными казнями. – Дело вовсе не в этом, – возразил он. – Просто, помнится, вы сказали, что вам недостаточно увидеть Финне мертвым и знать, что он не придет к вам домой. Вы должны увидеть, как он умирает. Я в долгу перед вами после всего, что произошло. Так что воспользуйтесь этой возможностью или откажитесь от нее. Дагни вспомнила похороны мамы, молодую женщину-священника, которая сказала, что ни у кого нет точного ответа на вопрос, что находится по другую сторону смерти, и все, что мы знаем: никто из переступивших этот порог не вернулся обратно. Да, теперь Дагни Йенсен знала, как она себя чувствует на самом деле. Финне мертв, она убедилась в этом собственными глазами. Не сказать чтобы она чувствовала себя превосходно. Но ей определенно стало лучше. Катрина Братт сидела за письменным столом и смотрела по сторонам. Она давно уже закончила все дела, однако не торопилась уходить. За Гертом присматривали родители Бьёрна, которые остановились в их квартире, и, разумеется, любая хорошая мать на ее месте наверняка как можно скорее отправилась бы домой. Но Катрина хотела еще немного подождать. Еще немного подышать. Продлить эту паузу, прежде чем вновь погрузиться в атмосферу удушающего горя, вернуться к вопросам без ответов и мучительным подозрениям. С горем было легче бороться в одиночестве, когда она чувствовала, что за ней не наблюдают, и ей не приходилось следить за собой, чтобы не рассмеяться от какого-то пустяка – от того, что сделал Герт, от того, что она радовалась приходу весны. Нет, родители Бьёрна вовсе не осуждали невестку, они были умными людьми и все понимали. Да, они были просто чудесными людьми. В отличие от нее самой. Катрина испытывала горе, но она умела отгонять его, когда рядом не было других, постоянно напоминавших ей о том, что Бьёрн умер. Что Харри умер. То невысказанное подозрение, которое окружающие испытывали, но не показывали: она каким-то образом стала причиной самоубийства Бьёрна. Однако Катрина знала, что это не так. С другой стороны, должна ли она была понять, что с Бьёрном что-то не так, когда муж полностью сломался после гибели Харри? Хотя, конечно, было что-то еще, Бьёрн страдал от чего-то большего, от глубокой депрессии, которую скрывал, держал в тайне, и смерть Харри стала последней каплей: вода не просто перелилась через край, а прорвала дамбу. Что, в сущности, человеку известно о том, с кем он делит постель, кров и стол? Меньше, чем о самом себе. Это неприятная мысль, но мы создаем в своем мозгу образы окружающих нас людей, и это всего лишь образы, думала Катрина. Она подняла тревогу, когда Бьёрн привез Герта, но не захотел поговорить с ней.