О колдунах, женщинах и злобной мебели

– Иногда я думаю именно так! – криво усмехнулся капитан – Может и в самом деле за пиратами кто-то стоит, кто-то очень высокопоставленный! Иначе почему они все еще существуют? Нет, я не хочу сказать, что империи выгодны эти разбойники! (голос капитана сделался деревянным, как палка для ворота) Но все-таки наводит на мысль, согласитесь…

– Я к роженице! – Устама встала из-за стола – Прикажите принести ей обед. Волшебнице много нужно есть! Силы восстанавливать. Вдруг снова пираты – кто вас спасать будет?

Устама удержалась от ухмылки. Биргаз тоже не дрогнул лицом, уткнув взгляд в тарелку. Капитану же сдерживаться было ни к чему, он хмыкнул, и криво усмехнулся:

– Твоя правда! Если бы не она!

– А раз «если бы не она» – тогда может уменьшишь оплату за проезд, а?

Устама подмигнула капитану, и не дожидаясь ответа шагнула за дверь, слыша за спиной хохоток командиров отрядов стражников:

– Как она тебя, капитан?! И правда – давай, скости им плату за проезд!

Что ответил капитан Устама не слышала. Она прошла по качающейся палубе корабля, огибая матросов, истово драющих палубу жесткими щетками, мимо бухт канатов, чувствуя, как морской ветер треплет ее короткие волосы (когда сделалась красивой, стала носить короткие волосы, не достающие до плеч). Солнце сверкало в крутых валах океанских волн, корабль медленно переваливался с волны на волну, и брызги поднимались выше носовой надстройки, долетая до парусов и оставляя на пропитанной специальным составом парусине маленькие и широкие пятна, быстро высыхающие под упругими порывами ветра.

Устама озабоченно глянула на небо – не хватало еще и шторма. Слишком уж ветер разгулялся. Слишком.

Она в несколько широких шагов достигла двери каюты, где обитала Анара, постучала, и дождавшись ответа, осторожно вошла, слегка наклонив голову чтобы не удариться макушкой о низкий для нее дверной проем.

– Как вы, госпожа?! – Устама посмотрела в бледное лицо Анары, будто высматривая признаки болезни, потом на два маленьких комочка, которые лежали на второй кровати, притянутые к ним специальным ремнем.

– Все в порядке, Уста… – волшебница благодарно улыбнулась – Дети спят, я отдыхаю. Ты не могла бы побыть с ними, я схожу пообедаю? Боюсь оставить их одних…

– Не надо никуда ходить! Сейчас сюда принесут все, что нам нужно! Не дай боги свалитесь, молоко пропадет – что будем тогда делать? Что будет с детишками?! Нет уж, сидите и не рыпайтесь! Я никуда вас не пущу!

Устама сердито фыркнула, и Анара невольно улыбнулась грозной воительнице. Устама поняла, и тоже смущенно разулыбалась:

– Простите. Но я ведь дело говорю! Мало ли что может случиться?! Там ведь такой ветер, как будто шторм начинается!

– Я все-таки прогуляюсь. Посмотрю на море, в туалет схожу…я недолго! – Анара улыбнулась, и не без усилия поднялась с топчана – Посмотри за ними. Никого не подпускай! Слышишь? Никого!

Устама недовольно помотала головой, демонстративно отвернулась. Ну как можно быть такой беспечной?! Как можно уйти от детишек?! Что, горшка нет, что ли?! Ну что такого, если возьмет, и присядет на горшок?! Ох уж эти…волшебники! Все-то у них не как у людей! Простым людям проще живется – никаких тебе этих… хмм… стыдностей! На горшок стесняется сходить, ну надо же!

Устама подошла к детям, посмотрела в красные еще, спокойные личики. Спят! Хорошо спят! Слава богам, с молоком у мамки нет проблем, иначе бы…

Когда-нибудь у нее, Устамы, тоже будут дети. Много детей! Не меньше, чем пятеро. Вот только немного поживет, осмотрится в этом мире – «новом» для поумневшей и похорошевшей Устамы мире – и тогда решит, когда можно завести детей. Но не сейчас. Почему не сейчас? Хмм…ну…не время еще. Не время!

Устама вздохнула, потянулась рукой, чтобы потрогать лоб одного из младенцев, и тут вдруг палуба корабля накренилась, встала прочти вертикально, и кухарка со всего размаха врезалась спиной в топчан, хрустнувший под ее немалым весом! А может хрустнул не топчан?! Может хрустнули кости?!

Но Устама не чувствоваала боли. Первой ее мыслью было: «Дети!» Но с детьми все в порядке – крепко привязанные к топчану широкими ремнями, они висели на почти вертикальной «стене», не испытывая никакого неудобства от такого «мушиного» положения.

Второй мыслью было: «Анара!»

Устама попыталась встать, у нее это получилось, но…палубой теперь была стена, и дверь виднелась над головой, так высоко, что допрыгнуть не представлялось никакой возможности. Даже если бы Устама очень постаралась.

Но она все равно сделала попытку, подпрыгнула, неловко приземлилась, едва не подвернув ногу, потом еще раз, еще, и только когда заметила, что палуба все-таки опускается на положенное ей место, оставила свои попытки, и стала дожидаться окончания безобразия. Похоже, что корабль каким-то образом завалился на бок, и сейчас медленно, но верно поднимается на киль.

Судно еще не выпрямилось до конца, а Устама уже перепрыгивала порог каюты, готовая к любой неожиданности – к бою, например. Но никакого боя не было. Как не было и главной мачты. Как не было и носовой надстройки, в которую и отправилась Анара всего лишь несколько минут назад.

Возле обрубленных канатов, возле осколка, оставшегося от огромной мачты стоял здоровенный седой матрос, держа в руках тот самый топор, которым Устама некоторое время назад так успешно крошила врагов. Его лицо окровавлено, грудь вздымается, лихорадочно заталкивая в грудь животворящий воздух, глаза широко раскрыты, будто этот человек только что видел смерть. Матрос что-то сказал, но Устама не поняла – что именно. Она бросилась вперед. На нос корабля, вернее на то место, что ранее было носовой надстройкой, и стало грудой расщепленных досок – вместе с гальюном, в который собиралась отправиться Анара.

– Ааааа! Аааааа! – Устама закричала, зарычала, будто криком могла отвести беду. Но ничего изменить было нельзя. Как, впрочем, всегда и бывает. Волны, мечущие пенные брызги на корабельную рану, ветер, рвущий волосы и забирающийся под одежду холодными лапами, и небо, с одной-единственной тучкой, быстро улепетывающей в дальние края, как вор, срезавший кошелек зазевавшегося селянина и скрывшийся в кривом переулке, из которого есть как минимум четыре дороги.

– Анара! Госпожа! Анарочка! – завопила что есть мочи Устама, и ветер унес ее слова, бросив их по ветру, как горсть ненужной пыли. Она еще закричала, еще, а когда кто-то положил ей руку на плечо, обернулась к нему с такой яростью, что он отшатнулся, будто это была не кухарка, а сама смерть, принявшая облик доброй подруги.

– Она погибла, Уста…люди видели – мачта ударила как раз тогда, когда Анара оказалась в гальюне. Прости…мне очень жаль.

Биргаз был мрачен, черен, как туча. Он не смотрел на Устаму, упершись взглядом в палубу, а когда та яростно закричала: «Не верю! Остановите корабль! Не верю!» – посмотрел ей в глаза и сокрушенно помотал головой:

– Случайность. Шквал. Положил корабль, сломал мачту. Если бы не Адрон (он кивнул на матроса с топором в руках) – все бы утонули. Анара как раз зашла в гальюн, по нему мачта и ударила. Остатки снесло шквалом. Она не могла выжить. Никак.

– Ты врешь! – Устама размахнулась и открытой ладонью дала Биргазу такую затрещину, что он едва не свалился на палубу – ты врешь, негодяй! Врешь! Все врешь! Остановите корабль! Остановите, или я за себя не ручаюсь!

– Убрать паруса! Лечь в дрейф! – послышалась команда с капитанского мостика, засвистел. Заверещал свисток, и матросы забегали по веревочным лестницам оставшихся двух мачт, поднимая, привязывая паруса. Ветер еще дул, вполне себе крепкий ветер, но уже не такой, как тогда, когда Устама шла из кают-компании в каюту Анары. Он явно стихал, делаясь слабее с каждой минутой и даже секундой. Еще минут двадцать, и настанет полный штиль.

– Мы будем искать! – хмурый капитан покосился на Биргаза, размазывающего кровь по лицу (нос кровоточил) – Столько, сколько нужно будем искать! Пока не убедимся, что…все. Может она зацепилась за обломок, может…не знаю – что может быть, но мы все ей обязаны жизнью, потому будем искать. Пока не убедимся, что это бесполезно. Надеюсь – найдем!

– Как так?! Почему?! Что случилось?! – выговорила Устама, сдерживаясь, чтобы не закричать – Этого не может быть! Почему – она?!

– Да кто знает…почему кто-то, а не другой – устало пожал плечами капитан – Значит, время пришло. Значит – такая судьба. Шквал. Так бывает. Редко, но бывает. Закрутило, завертело, и…положил на бок, сломал мачту. Мачта ударила по носу. Ну и…все. Все.

– Ничего не все! Она жива! Я знаю! Она не может умереть! – яростно закричала Устама, надвигаясь на капитана, как ожившая статуя Воительницы Ордена – Не смейте говорить, что все! Мы найдем ее! Найдем!


– Надеюсь – мрачно кивнул капитан, и пошел прочь. Спина его была сгорблена, плечи повисли, будто он нес на себе огромную тяжесть. И теперь не казалось, что ему сорок лет. Все семьдесят, не меньше. Усталый человек, несущий груз ответственности за множество людей – ежедневно, ежечасно, ежесекундно.



Нет, не нашли. Когда ветер совсем стих, на воду спустили гребные шлюпки, которые пошли туда, где в воде виднелись обломки мачты и куски носовой надстройки. Но никаких следов Анары не было. Не было трупа, не было даже крови. Она просто испарилась, растворилась в пространстве, как если бы никогда не появлялась на свет. И только два маленьких крикливых комочка, некогда бывших часть ее плоти, напоминали о том что жила на свете девушка настолько прекрасная, что ни один мужчина не мог отвести от нее взгляд, девушка с серебряными волосами, и белой, как из мрамора сделанной кожей. Девушка, которая умела читать мысли однорога и растить редкие травы…

Уже поздним вечером корабль медленно, на оставшихся мачтах, двинулся по прежнему курсу. Устама не протестовала, не просила остаться до утра. Она понимала, что все кончено, что Анары больше нет и нежное белое тело госпожи, а фактически ее любимой сестры уже рвут зубастые рыбы, или крабы раздирают нежную плоть клешнястыми ногами. И ничего не поделать. Так сложилось. Такова жизнь. И теперь нужно сделать все, чтобы позаботиться о младенцах. Сделать так, чтобы они не умерли от голода за то время, что подбитый корабль будет двигаться к ближайшему порту.



– Ааааа…ааааа….ааааа….

Устама в отчаянье всплеснула руками, из глаз полились слезы:

– Создатель! Да что же это такое?! Оооо…я сейчас убьюсь об стену!

– А кто тогда будет выхаживать детей? – серьезно спросил Биргаз, но Устаме показалось, что в его глазах мелькнула насмешка, и она тут же бросилась в атаку:

– Тебе смешно?! Ты смеешься?! Болван! Мужчина, а ничего придумать не можешь! Не можешь – значит не трепи языком! Ууууу….так бы и треснула по башке!

– Я должен придумать?! Как кормить детей?! Ты – женщина, не я! У тебя сиськи! Так что сама не трепи языком! Тьфу, достала!

Биргаз вышел из каюты, в сердцах хлопнув дверью.

Устама была просто невыносима. Более суток они пытались накормить младенцев, но как оказалось – это совсем не просто. Где на корабле, который находится вдалеке от берегов найти молоко?! Ну где?! И чем тогда кормить детей, уже и глотку сорвавших орамши?!

Жеваным хлебом? Да их пронесет! И не дай бог еще и помрут от такой еды! Бульон? Их желудки не умеют переваривать бульон. И в этом мгновенно убедились – младенцы загадили все тряпки, которые Устама смогла найти на корабле, и в которые заворачивали несчастных детей.

Младенцы просили есть, они погибали, а Устама ничего не могла сделать – судно тащилось еле-еле. Встречный ветер, отсутствие основной мачты – попробуй-ка, походи галсами! Время путешествия увеличилось в несколько раз, и даже если дня через три-четыре…пять корабль наконец-то подойдет к берегу, к какому-нибудь небольшому порту – это не поможет. Дети столько не выдержат. Так что придется кормить их жидкой кашей – с которой детей тоже несет.

Каюта пропахла мочой, нечистотами, но Устама ничего не замечала, стоя над двумя красными, шумными комочками, из которых вырастут красивые люди, похожие на Илара и Анару (да упокоится ее душа с миром!).

Создатель, помоги! Создатель, если ты есть, ты не оставишь в беде несчастных детишек! Ну как, как их кормить?! Грудью?! Демоны задери этого болтуна Биргаза! Сиськи, вишь ли – потому бабы лучше знают, как обходиться с младенцами! Дурак! А она вот не знает! Она, Устама, вообще не думала, что у нее когда-нибудь будут дети – с ее уродливостью, с ее умственной отсталостью – какие ей женихи?! Все, на что она могла рассчитывать, будучи рабыней – забеременеть от пьяного конюха, или стражника, выпившего столько, что ему все ранво куда совать – в ослицу, или в кухарку!

Ох, как грудь заныла. Вроде Биргазу не давала лапать. Вернее давала, но – не вчера. И уж тем более не сегодня!

Устама расстегнула рубашку, обнажила правую грудь, непонятно по какой причине набухшую, покрасневшую. Сосок большой, коричневый. Биргазу нравится – он всегда норовит поймать его губами, как маленкий ребенок. Мол, «Покорми меня! Нет – покорми!» Дурак!

Устама невольно улыбнулась, поймала пальцами сосок – он был горячим, и…влажным. Влажным?! Устама встрепенулась, нажала пальцами на околососковый кружок, и…из соска брызнули струйки молока!

– Создатель! Спасибо, Создатель! Как я могла усомниться в твоем существовании, дура! Спасибо!

Устама опустилась на колени и сделала «знак Создателя» – круг в воздухе напротив лба. Он символически обозначал знак солнца, знак Создателя, который создал все сущее в этом мире.

В уши ударил детский плач, Устама поспешно встала с колен, бросилась к кровати, освободила младенцев из захвата ремней, и спустив рубаху с плеч, оставшись по пояс голой, решительно приложила крикучие свертки к своей груди. Крик немедленно прекратился, горячие ротики жадно присосались к соскам кормилицы.

Устама вначале напряглась, в первую секунду ей было…нет, не больно, но…как-то странно. Но потом облегченно, удовлетворенно откинулась на уложенные у стены подушки. Проблема все-таки решена! Создатель, спасибо тебе, спасибо! Ей было хорошо. Младенцы чмокали, сопели, а в голове было пусто и хорошо, как после бурного оргазма.

Странное ощущение. Чужие дети, но…не чужие. Совсем не чужие. Интересно, как Илар их назовет? Жалко, что Анара не успела им дать имена. Хотела сделать это вместе с отцом, а теперь…

Вдруг – нехорошая мысль: «А ведь Илар заберет детей! Я не смогу их кормить! Не смогу их нянчить!» И впервые за то время, что Устама знала Илара, нахлынула волна неприязни: «Какое право он имеет забрать этих малышек?! Все, что он для них сделал – переспал с их матерью! И все! Они ему не нужны без Анары!».

И нахлынул стыд: «Да что же я такое говорю?! Илар столько для меня сделал! И он спас меня, спас Анару, я жизнью ему обязана! И дети обязаны ему жизнью! Он их отец! Дура я, дура! Разве можно так?! Прости, Создатель! Прости, Илар дуру несусветную! Это просто башка у меня спятила из-за детей. Из-за переживаний за Анарочку! Бедненькая, бедненькая Анарочка! Ой-ей…беда, беда! Как Илар-то расстроится, как будет переживать!»

– Ай! – Биргаз стоял как столб, ошеломленно глядя на то, как Устама сидела с двумя свертками в руках. И эти «свертки» жадно сосали ее грудь – Как ты…как ты это сделала?!

– Не знаю – равнодушно, устало бросила Устама. Ей ужасно захотелось спать – Попросила Создателя, и он устроил так, что у меня появилось молоко. Теперь они не умрут.

– Теперь они не умрут… – недоверчиво помотал головой стражник, и сел на кровать с противоположной стороны каюты – Знаешь, когда я впервые встретил Илара, у меня было ощущение, что с этим парнем не все так просто. Хочешь верь, хочешь не верь. Он как-то сразу мне показался странным. Хорошим парнем, но странным. От него веяло… хмм… чудом! Вот верное слово – чудом! Казалось бы – молодой совсем, мальчишка, можно даже сказать – раздолбай, ему бы за девчонками ухлестывать, да вино пить, а он…Дарана вот подобрал, заботился о нем. А как на далире играл! Это просто божественно! Невозможно! Но чтобы потом случилось то, что случилось, чтобы этот мальчишка превратился в могущественного мага, и чтобы вокруг него творились такие чудеса – да в жизни бы не поверил! И вот одно из чудес – не рожавшая женщина кормит детей грудью! Ну разве это не чудо?! Ну, скажи!

– Чудо, чудо – слегка раздраженно бросила Устама, и деловито добавила – Сходи-ка к капитану, и договорись, что я буду есть здесь. Пусть мне сюда приносят. И сейчас принеси чего-нибудь поесть – мне нужно много еды, детишек-то надо как-то кормить. А то не дай боги молоко пропадет. И еще – горшок мой будешь ты выносить. Я в сортир не пойду. Одна уже сходила…

– А и нет его сортира – бросил Биргаз, думая о чем-то своем – Снесло его напрочь! Херак! И нет сортира…теперь только с борта свешиваться, того и гляди рыбам на корм пойдешь. Или в штаны наделаешь.

И тут же опомнился, добавил:

– Прости! Я забылся! Мне очень жаль Анару, очень! Она была мне как…сестра. Да, как сестра! Представляю, как Илар будет убиваться! Как бы чего не натворил в расстройстве…он ведь могучий волшебник!

– Волшебник… – кивнула Устама, осторожно отделяя от себя насосавшихся младенцев – Тряпок чистых давай! Воды давай! Еду тащи! Хватит сидеть, на сиськи таращиться – неси! И пусть стюарда в помощь даст – каюту надо прибрать! Вперед!

– Есть, командир! – Биргаз ухмыльнулся, отсалютовал, как это делают гвардейцы – приложил кулак к груди и потом выбросил его вперед, и в несколько широких шагов вышел из каюты, впустив в нее свежий морской ветер, пахнущий водорослями и йодом. Ветер-помощник, ветер-убийца…



– Куда?