Одна тайна на двоих

– Зачем вы хотите о ней узнать? – Голос у него невольно сел, он даже кашлянул.

– Я хочу узнать о ней все, потому что она играла важную роль в вашей жизни.

Джейк ненадолго закрыл глаза, гадая, получится ли. Сумеет ли он пронзить мрак и вспомнить свет, которым была окружена его сестра?

– Смеялась она просто невероятно, – сказал он наконец, открыв глаза. После первой фразы его словно прорвало. – Смех у нее был не просто заразительным; вокруг нее смеялись все, даже если не знали, над чем смеются.

– Это чудесный дар. – Моника придвинулась ближе. – Джейк, расскажите еще. Разве сегодня не стоит вспоминать, какой она была при жизни, вместо того, чтобы думать о ее смерти?

Вспоминать, какой она была при жизни? Раньше ему и в голову не приходило вспоминать Сюзанну при жизни, но сейчас, рядом с Моникой, ему захотелось именно этого.

– Бывало, я поддразнивал ее, называл надоедливой младшей сестренкой. Она на две минуты младше меня, и я никогда не позволял ей забыть, что я старше и умнее.

Он откинулся на подушку, внезапно погружаясь в хорошие воспоминания.

– Она так любила жизнь! Обожала американские горки и ужастики, но еще любила выращивать цветы, смотреть на звезды и слушать классическую музыку. – Отпив кофе, он продолжал:

– Бывало, она говорила, что я не умею вести себя в обществе, что светские манеры у меня как у быка. Сама она притягивала к себе людей. У нее было много друзей, она всем им служила опорой. Вы когда-нибудь видели ее фото?

– Нет, не видела. – Моника покачала головой.

Он достал из заднего кармана бумажник и дрогнувшими пальцами взял маленькую фотографию сестры, которой лишился. Протянул снимок Монике.

Она несколько секунд рассматривала снимок, а потом вернула его Джейку.

– Она была красавицей.

– Сюзанна была красивой не только внешне, она была красивой и изнутри. – Он убрал фото, а бумажник снова сунул в задний карман брюк. – Когда нам исполнилось тринадцать, мне приходилось отгонять от нее парней…

Моника рассмеялась:

– Значит, вы отпугивали от нее всех кавалеров?

– Да. В конце концов, когда нам исполнилось по семнадцать лет, я немного расслабился. Несмотря на то что она часто ходила на свидания, ей удавалось хорошо учиться. Кроме того, она выбирала хороших мальчиков. В конце концов я успокоился…

– Вы сказали, что ваши родители были наркоманами и умерли, когда вы с сестрой были совсем юными. Как же вам удавалось держаться на плаву? – При таких родителях нам пришлось быстро повзрослеть. Нам чаще приходилось заботиться о родителях, чем им о нас. Опекать их. Мы припрятывали однодолларовые купюры и мелкие монеты, чтобы потом купить на них еду. Мы быстро разобрались, каких продуктов хватает надолго. Конечно, бывали такие дни, когда нам всем было нечего есть. Я рассказываю вам обо всем вовсе не для того, чтобы вы меня пожалели; я хочу показать, что мы с Сюзанной всегда были вдвоем против всего мира.

– Как вам удалось поступить в колледж и окончить его?

– Мы рано поняли, что образование – единственный способ выбраться из той ямы, в какую попали, и чего-то добиться в жизни. Мы оба хорошо учились и получали стипендии и гранты. Кроме того, после совершеннолетия вдруг оказалось, что отец нашей матери оставил нам наследство. Это очень помогло. Мы оба рано пошли работать, а из наследства выплачивали кредиты за учебу. На оставшиеся деньги открыли свою компанию.

– Родители вашей матери… Они не вмешались, чтобы помочь вам с Сюзанной?

– Бабушка по материнской линии умерла молодой, поэтому оставался только дедушка, которого мы видели всего два раза в жизни. Он умер, когда нам было лет по пятнадцать. Скорее всего, родители о наследстве не догадывались. Адвокат связался с нами, когда нам исполнилось двадцать один год. Такое условие было обозначено в завещании.

– Значит, вы с Сюзанной работали вместе?

– Да. Мне очень нравилось, что мы с ней одинаково смотрим на мир и часто одинаково думаем. Сюзанна лучше меня визуализировала наши мечты, зато я лучше отображал ее представления на ватмане.

– Родственники часто жалуются на необходимость работать вместе, – заметила Моника.

Он кивнул:

– Да, мы в самом начале все обсудили и пришли к выводу, что самое главное – наша дружба; она гораздо важнее работы. Все шло просто замечательно, пока Сюзанна не начала встречаться с Максом Клинтоном…

Он нахмурился и стиснул челюсти, вспомнив, как Сюзанна познакомила его с Максом. Даже тогда кое-что внушало ему тревогу, но он удержал сомнения при себе. Уже при первой встрече Макс показался ему чрезмерно властным; он, видимо, с самого начала стал считать Сюзанну своей собственностью.

Тогда Джейк внушал себе, что он все неправильно понял и сгущает краски.

– Она была влюблена в него по уши. Он был смазливым и умел втереться в доверие…

Джейк встал с дивана и подошел к витражному окну. Взглянул на улицу, хотя и понимал, что не увидит ничего, кроме темноты.

– Через три месяца он переселился в дом сестры. Я начал беспокоиться, когда понял, что он не только постепенно отсекает ее от всех друзей и даже от меня… Он оказался очень ревнивым.

– Да, это определенно повод для тревоги.

Джейк снова развернулся лицом к Монике.

– С тех пор все становилось только хуже. Сюзанна приходила на работу с синяками. Но всегда выгораживала его, находила какие-то дурацкие объяснения случившемуся. Наконец призналась, что он очень вспыльчив и ей надоело служить для него боксерской грушей. Она выгнала его из дому. Я надеялся, я очень надеялся, что на этом их отношения и закончатся.

– Но вышло по-другому, – тихо произнесла Моника.

– Да… Сестра вела себя как типичная жертва абьюзера… Он посылал ей цветы, просил прощения, и она принимала его назад. Потом он снова избивал ее, и она его прогоняла. Я никак не мог нарушить этот цикл. Я много раз говорил с ней. Убеждал, даже кричал на нее, но в конечном счете приходилось отойти в сторону и наблюдать, как все повторяется снова и снова…


Он смутно сознавал, что Моника встала с дивана и подошла к нему. Но теперь он погрузился в воспоминания. Они не касались того, какой сестра была при жизни; он вспоминал о трагедии, которая привела к ее смерти.

– Много раз она прогоняла его и принимала обратно, и всякий раз он все больше и больше злился. И вот она как будто решила порвать с ним окончательно. Сначала он умолял позволить ему вернуться, а когда Сюзанна ему отказала, стал преследовать ее и оставлял записки с угрозами убить: «Если ты не будешь моей, не будешь ничьей» и тому подобное.

Джейк понимал: еще немного – и он не выдержит, самообладание его покинет. Грудь так стиснуло, что он с трудом мог дышать. К горлу подступил ком.

Моника подошла совсем близко, положила руку ему на плечо. Он больше не мог об этом рассказывать. Им обоим было известно, чем все закончилось. Но только сам Джейк знал, какова его роль в трагедии. И понимал: он не сумеет признаться, что все произошло по его вине.

Он беспомощно смотрел на Монику, его захватили эмоции настолько глубокие, что было трудно дышать. Она тоже посмотрела ему в глаза и придвинулась ближе. Запрокинула голову…

– Поцелуй меня, Джейк.

Слова Моники потрясли его, и потрясение прогнало страшные воспоминания. Он смотрел на нее сверху вниз и вдруг почувствовал идущий от нее жар.

Их губы встретились. Все мысли о Сюзанне улетучились из его головы. Моника закинула руки ему на шею и раскрыла губы, углубляя поцелуй.

Джейк даже не понимал, как холодно ему было до их поцелуя, до того, как Моника прижалась к нему всем телом и согрела его. И он радовался теплу, углубляя поцелуй и зарывшись пальцами в ее длинные шелковистые волосы.

Она с радостью раскрылась перед ним. Их языки встретились, она крепче обняла его за шею. Он быстро забылся, все остальные мысли стали невозможными.

Вдруг витражное окно взорвалось градом осколков, загремели выстрелы.

Моника закричала, когда Джейк швырнул ее на пол и упал сверху, накрыв своим телом. Пули попадали в стену напротив окна, в висевшие там картины.

Ее охватил ужас. Стало трудно дышать. И все же она, должно быть, дышала, потому что словно со стороны слышала собственные крики и рыдания.

Казалось, кошмар продолжался вечно. Наконец стрельба прекратилась. Снаружи взревел мотор, завизжали покрышки. А потом наступила тишина. Моника захлебывалась в рыданиях.

– Все хорошо. Мы живы, – прошептал Джейк ей на ухо. Она понимала: он хочет ее утешить, но и он говорил сдавленным голосом. – Моника, мы не пострадали. Все хорошо!

Хорошо?! Нет, ей совсем не хорошо. Кто-то только что покушался на ее жизнь! Ужас стиснул ей горло, а тело словно оледенело.

– Сейчас я встану, а ты, пожалуйста, ползи по коридору в ванную, – сказал он.

В ванную? Ей показалось, будто ванная в миллионе миль от гостиной. И все же ванная – внутреннее помещение дома. Джейк заботится о ее безопасности…

– П-по твоему… они вернутся? – Господи, какой кошмар! Ничего хуже она за всю жизнь не переживала. Страшный сон, и она никак не просыпается.

– По-моему, они не вернутся, но осторожность не помешает. Посиди в ванной до приезда полиции. Ну как, готова?

– Д-да, хорошо, – ответила Моника. Ненадолго она перестала рыдать, но сердце по-прежнему билось так быстро, что у нее кружилась голова и ее тошнило.

Джейк встал, но не до конца; пригнувшись, он смотрел, как она ползет к ванной, стараясь не задевать осколки.

Она закрыла дверь и села, прислонившись спиной к ванне. Слезы душили ее, в ушах еще грохотали выстрелы.

Кто-то только что покушался на ее… на их жизнь. Кто? Кто за всем стоит? Она никогда не испытывала такого ужаса.

И что Джейк делает снаружи? Он наверняка уже вызвал полицию. И даже если нет, наверняка в полицию позвонил кто-то из соседей. В их тихом квартале еще ни разу не случалось стрельбы.

Сколько пуль! Моника не очень хорошо разбиралась в оружии, но, судя по звукам, злоумышленники были вооружены полуавтоматическими пистолетами.

Кто это сделал? Вопрос снова и снова повторялся у нее в голове. Вернутся ли они? Возможно ли, что нападение как-то связано с ее репортажами о бандитских разборках?

К такому она не готовилась. Даже когда настаивала, что хочет вместе с Джейком выследить Убийцу-Мстителя, она не верила, что ей в самом деле грозит опасность.

Сегодня они, можно сказать, чудом избежали смерти.

Услышав завывание сирен, Моника вздохнула с облегчением. Встала и распахнула дверь ванной. Услышав голос Джейка вместе с другими голосами, поняла, что может выйти.

Пошатываясь, она вошла в гостиную, где Джейк беседовал с тремя стражами порядка. Джейк жестом подозвал ее к себе, она шла с трудом. Ноги не держали ее.

Джейк познакомил ее с полицейскими: Тим Моран, Брэд Макдоналд и Стефани Боэн.

– Итак, что, по-вашему, здесь произошло? – спросила Стефани Боэн.

– Я не знаю, – ответила Моника. – Мы разговаривали, и вдруг окно разбилось, и загремели выстрелы…

– Мисс Райт, я несколько раз слушал ваш подкаст, – обратился к ней Макдоналд. – Может быть, причиной сегодняшнего нападения стал какой-то из ваших материалов?

Моника призналась, что делает серию репортажей о бандитских разборках. Потом Джейк напомнил ей о Ларри Олбрайте. Она рассказала полицейским о записках с угрозами, о том, как подрядчик подкараулил ее у ресторана и швырнул в нее пивной бутылкой.

– И все же брошенная бутылка и то, что произошло сегодня, – разные вещи, – сказала она и снова задрожала от страха. – Тот, кто сегодня в нас стрелял, хотел меня убить!