Опоздавшие

– Да. – Он кивнул, довольный, что его поняли.

– Как тебе новая мама?

– А где она? – Он огляделся.

Старик опять улыбнулся.

– Похоже, ты не произвела большого впечатления, Сара.

Дама взяла его за руку и присела перед ним, теперь их глаза были на одном уровне.

– Я твоя новая мама, милый.

Он понял, что улыбку она снимает и надевает так же легко, как свои меха. Но ласковые слова в него попали. У него есть мама! Она называет его «милым», как в книжках мамы обращались к своим детям! Он не сделает ничего такого, что заставит ее вернуть его в приют.

Потом его увела няня. Они поднялись в его комнату. Его комнату! Теперь у него была не просто кровать, а целая комната!

– Раньше здесь жил Бенно, – сказала няня, зажигая настенную лампу. – Она самая маленькая в доме, но только в ней окна выходят на три стороны, здесь можно любоваться и восходом, и закатом.

В комнате было много интересных игрушек: красный конь-качалка со стеклянными глазами, войско оловянных солдатиков, деревянные кубики и паровозик. Раз комната его, то игрушки, наверное, тоже? Или их потом отдадут? Однажды в приют доставили мешок игрушек. Их расставили на полках, чтобы все ими играли. Пожалуй, так лучше, когда старые игрушки переходят другим детям, однако он лелеял надежду, что эти останутся при нем.

Няня подвела его ко всем окнам и, потянув за веревочки, подняла бумажные шторы, чтоб он познакомился с открывавшимися видами. В сгущавшихся сумерках он разглядел белую дорогу, уходившую к воде, мерцавшей под лучами закатного солнца.

– Видишь ветки, похожие на огромные скрюченные руки? Это тюльпановое дерево, – сказала няня. – Весной на нем распускаются желтые цветы, напоминающие тюльпаны. Увидишь. Вон там озеро, куда ни в коем случае тебе нельзя ходить одному, пока не научишься плавать. А вон сторожка, где живет шофер, который привез нас сюда. Его зовут мистер Энгель. (Няня почему-то покраснела.) Теперь мы с тобой оденемся и спустимся к ужину.

Но я уже одет, подумал он, оглядывая свои рубашку и бриджи от Общества святого Викентия де Поля.

– Вот старые вещи Бенно, они выстираны и выглажены. – Няня показала на одежду, разложенную на кровати: темные короткие штанишки, под ними чулки, сверху белая рубашка с жестким воротничком и бантиком. Казалось, на одеяло улеглась невидимая кукла.

Наряд приемлемый, вот только рубашка с девчачьими рюшками не понравилась. Хорошо, еще была курточка, которая их прикроет.

Перед одеванием няня показала, как пользоваться уборной, расположенной в коридоре. Он попросил оставить его одного и пробыл там довольно долго – трогал гладкий фарфор, поворачивал краны, наполняя водой раковину. Но всего сильнее впечатлила штуковина, которую няня назвала унитазом. Сверкающая белизной чаша. Дернешь за цепочку – и всё, что в чаше, смоется начисто. Вдруг показалось, что он уронил туда шарик. Проверил карман – слава богу, шарик на месте. Он крепко сжал его в кулаке.





* * *


Он обрадовался, когда его посадили рядом с няней.

– Зови меня Бидди, – сказала она.

Ему подложили толстую книгу на стул, чтобы он легко доставал до тарелки. Все блюда выглядели очень вкусными, но он был так возбужден, что не мог есть. Няня сказала, после ужина будут подарки!

Улыбчивой крохи за столом не было, а разговор шел совсем неинтересный – о бронхите, подорожании почтовых услуг и погоде на далекой родине малышки. Женщина по имени Нетти сновала туда-сюда, подавая и унося серебряные тарелки.

Наконец тетя Ханна всех позвала в гостиную. Он соскользнул с книги, но сообразил, что выскакивать из-за стола неприлично. Все за ним наблюдали.

Двери в гостиную были закрыты. Старик велел всем собраться перед ее арочным входом. Принесли малышку, наряженную в красивое платьице. Но вот двери распахнулись, и от невиданного зрелища он задохнулся. В центре комнаты стояла елка под самый потолок. На лапах ее мерцали свечи в серебряных подсвечниках, сверкали гирлянды и позолоченные картонные игрушки. А под ней сгрудились коробки, обернутые коричневой бумагой и перевязанные красной лентой.

Он, конечно, надеялся получить подарок, однако новая мама, улыбаясь, одну за другой поставила ему на колени целых три коробки:

– Это тебе!

Он начал с самой маленькой, но так долго возился с лентой, что кто-то не выдержал и помог ему сдернуть коричневую обертку. В руках у него оказалась небольшая округлая вещица, железная и блестящая.

– Губная гармоника, – сказал чей-то голос. Видя его недоумение, мама взяла у него и поднесла к губам эту вещицу, из которой вдруг пролился печальный нежный звук. Он попытался его повторить, но у него не вышло.

Хоть он еще не наигрался с первым подарком, все требовали, чтобы он открыл и другие, пришлось подчиниться.

Из следующих коробок появились серебряный перочинный ножик и настоящее духовое ружье. Не успел он толком их рассмотреть, как его попросили снять чулок. Он взялся за резинку на своем чулке, и все вокруг засмеялись. Кто-то бросил ему на колени длинный чулок в красно-белую полоску, совсем не его размера. В нем оказались апельсины, пачка жевательной резинки и какой-то рулончик. Он распечатал фантик и увидел столбик белых кружков с дырочкой посредине.

– Спасательные круги, освежающие дыхание перед поцелуем с девушкой, – сказал дядя Бенно.

Он сунул кругляш в рот, и от его мятной сладости заслезились глаза. Вот бы Лоло попробовала такую конфету!

Раскрыли подарки для малышки: рукавички, ботиночки, ленты и куклы. Ерунда, завидовать было нечему.

Потом взрослые продекламировали, каждый по четверостишию, стихотворение, в конце которого святой Николас запрыгивал в сани и, свистнув, в мгновение ока уносился прочь.

Хотелось спросить, что такое «мгновение ока», но он боялся, как бы над ним опять не посмеялись.






* * *


Вскоре после Рождества он попрощался с малышкой, которая вместе с мамой возвращалась в свои далекие края.

Потом его осмотрел доктор, дабы он мог посещать городской детсад.

С доктором пришел его сын, тоже доктор.

Осмотр провели в кухне, самом теплом помещении. Его поставили возле плиты. Бидди и мама помогли ему раздеться до исподнего. Но потом пришлось спустить кальсоны, что его весьма смутило. Еще никогда его так не осматривали.

– Не тушуйся, у тебя нет ничего такого, чего мы не видели, – подбодрила его Нетти.

Доктор объявил, что у него все в полном порядке, кроме осанки. Вот ее надо исправлять.

– Искривление позвоночника! – ахнула мама и зажала рукой рот. Он понял, что у него весьма серьезный недуг.

Мама посмотрела на Бидди, та – на него.

– Существует лечебная мазь от сколиоза, – сказал молодой доктор.

А старый доктор нахмурился и возразил:

– Прежде всего – гимнастика, единственное надежное лечение. Иначе ребенку понадобится ортопедический корсет.

Ему прописали комплекс укрепляющих упражнений – наклоны к ступням, кувырки, стойка на голове с опорой ногами о стену. Утром до завтрака Бидди с ним занималась, то бишь страховала от падений.





33

Брайди




Холлингвуд

Январь, 1915



Темнело рано, поэтому уже в семь часов Брайди зажигала лампы – сперва двухрожковое медное бра в вестибюле, затем светильники поменьше на противоположной стене и спиртовые фонари на винтовой лестнице.

Она уже приучила Винсента: раз зажглись лампы, пора укладываться в постель.

Поднимаясь по лестнице, напомнила: держись за перила.

Едва миновали площадку, как светильник мигнул и погас, подъем закончили в темноте.

– Свечку-то я не взяла, – сказала Брайди. – Сумеешь довести меня до своей комнаты?

Окатило волной счастья, когда маленькая ладошка ухватила ее руку.

– В приюте были электрические лампы, – сказал Винсент, ведя ее по темному коридору. – А здесь такой великолепный дом и нет электричества.

Всякое его воспоминание о приюте было как удар в грудь.

– Приют-то в городе. – В кармане фартука Брайди нашарила спички и зажгла настенный светильник у двери в детскую. – А в деревню всё новое добирается медленно. Вон как долго ты сюда шел. Пять лет!

– Почти шесть, – сказал он, серьезный ребенок. В конце месяца у него был день рождения.





* * *