Ошибка

Как только дорогие гости разошлись, он заглянул в приемную, но не стал проходить в кабинет.

– Отмените все до конца дня, мне нужно срочно уехать, – сказал он Марине.

И вовсе не соврал. Дело, которое у него было, действительно не терпело отлагательств.





Глава 9




Я бы, наверное, предпочла просидеть в своей комнате до самого вечера. Но время перевалило далеко за полдень, вещи были разобраны и водворены на свои места, на все сообщения я ответила, а валяться в обнимку с ноутбуком, прислушиваясь к тому, как урчит в животе, не казалось мне хорошей идей. А где-то там, совсем рядом, повар уже давно должен был закончить свою работу. И уйти. Вместе с Анной.

Дом был почти пуст. Только в одной из комнат отмечал день бракосочетания мой фиктивный муж. Он как раз утолял голод несколько иного рода, если я правильно поняла явление барышень. Но вряд ли он и его гостьи станут бродить по дому… А если и станут? Их появление меня вряд ли смутит. Главное – сегодня здесь нет и не будет Бояринцева-старшего.

И мне вовсе незачем умирать от голода в своей комнате.

Я выбралась за дверь, тише мыши проскользнула по коридору, чувствуя, как кружится голова от умопомрачительных запахов. На кухне было светло, чисто и пусто, лишь негромко гудел холодильник. Солнечный свет лился через широкие окна и, отражаясь от кафеля, плескался жидким пятном на потолке, яркими зайчиками скакал по пузатым блестящим кастрюлькам на плите, источающим ошеломляющие ароматы. Кажется, кроме меня, на еду никто не претендовал.

Я с удовольствием пообедала, затем покопалась в пакетиках с чаем, без труда обнаружила свой любимый сорт, заварила его и уже собиралась насладиться тишиной, покоем и одиночеством, как дверь приоткрылась, и я едва не выпустила чашку из рук.

На пороге застыл Бояринцев-старший. Высокий, мощный, напряженно хищный…

За сотую долю секунды глаза жадно впитали и пиджак, небрежно перекинутый через плечо, и ослабленный галстук, и сильную шею в расстегнутом вороте рубахи, и большие крепкие руки, торчащие из закатанных по локоть рукавов, и немигающий взгляд темных глаз.

И тут же остро полоснуло страхом.

Сердце сделало такой кульбит, что удивительно, как оно вообще не вылетело вон и не покатилось по солнечному полу под ноги Великому и Ужасному.

Откуда, черт побери все на свете, он тут взялся?! Он же не должен был приехать! Я мгновенно вспотела от ужаса, но затылку стало холодно, словно к нему приложили кусок льда, а в голове как-то враз освободилось слишком много места, и все это место заняла одна-единственная мысль: знает?! Я поспешно отхлебнула из чашки. Крепкий горячий чай рванул внутрь, едва не спалив мне язык, зато мозги встали на место. Главное – не трястись, как кролик перед удавом. Надо завести какой-нибудь непринужденный разговор. Что-то такое, что можно было бы обсуждать, если бы этой ночью я спокойно спала в своей постели, а не… Стоп, только не вспоминать сейчас об этом! Ну же, соберись, тряпка!

– А что вы здесь делаете? – выдавила я из себя.

Наверное, можно было бы придумать вопрос глупее, но для этого пришлось бы крепко постараться. Что он может здесь делать? Он вообще-то здесь живет! И это его дом. Впрочем, учитывая все обстоятельства, я ещё неплохо держалась. Конечно, лучше было бы поздороваться, но это почему-то не пришло мне в голову. Хотя Бояринцев тоже не особо утруждался соблюдением этикета.

Он вообще молчал. И от этого молчания я прошла семь кругов ада, или сколько их там, и приближалась к восьмому, когда он, наконец, ответил.

– Я… – Его голос внезапно стал хрипловатым и низким.

Как вчера. Я судорожно сглотнула, машинально облизав пересохшие губы. Неужели узнал? Эта мысль отозвалась ужасом и еще каким-то странным чувством, названия которого я не знаю.

Бояринцев усмехнулся, шагнул в кухню…

И обычным тоном обычного человека, у которого все отлично и хорошее настроение, сказал:

– Проезжал мимо, дай, думаю, заеду на обед…

Просто заедет на обед, ага. Обычный человек, ага. Кем-кем, а уж обычным человеком Бояринцева мог посчитать только слепо-глухо-немой отшельник, безвылазно просидевший на необитаемом острове последние лет пятьдесят.

– А заодно и посмотрю, как молодые, – он бросил пиджак на спинку соседнего стула и прошел к плите, – не разнесли ли дом… деточки.

От пиджака еле уловимо пахло солнцем, машиной, чистым мужским потом и горьковатым парфюмом. Бояринцевым… Я залпом выпила чай, совершенно не чувствуя вкуса, и пожала плечами.

– До сих пор не разнесла ни одного дома, не думаю, что ваш должен стать исключением.

– В тебе-то я не сомневаюсь. – Бояринцев загремел крышками, с интересом рассматривая содержимое кастрюлек и принюхиваясь.

Фух, кажется, он не догадался… Думает, что это была другая! Ну и славно…

– А вот твой муж способен на многое…

Он как-то особенно выделил слово «муж», и мое минутное облегчение сменилось паникой.

Черт, мой муж! Как у меня это вылетело из головы! Мой муж сейчас как раз проводит время в обществе длинноногих красоток и горячительных напитков с моего молчаливого одобрения.

Вот попали… И что теперь делать?

Вообще-то, убедительное вранье не входит в число моих талантов. В школе меня не взяли в театральный кружок, да и отец постоянно подтрунивал: «У тебя на лице все написано». Поэтому я на всякий случай отвернулась от Бояринцева и стала загружать посуду в машину.

– А что мой муж? Кажется, позавтракал и продолжил отсыпаться после вчерашнего. Впрочем, тут такой большой дом, что мы оба можем гулять по коридорам целый день и ни разу не встретиться…


Надеюсь, я не переигрываю? Интересно, он поверил? Не заподозрил ли чего? Я все-таки не удержалась и бросила быстрый взгляд на Бояринцева.

Тот пристально смотрел на меня, и было в этом взгляде что-то странное, что-то неправильное… В общем, так не смотрят на невесток, тем более фиктивных! Знает! Точно знает!

Но Бояринцев лишь едва заметно усмехнулся и загремел посудой, накладывая себе что-то из шедевров повара.

Нет, не может быть. Я просто себя накручиваю. И много болтаю. Ну кто меня за язык тянет?! Этот разговор следовало прекратить как можно скорее, чтобы себя не выдать. А ещё нужно как-то предупредить своего непутевого супруга, что, так сказать, родители вернулись в разгар вечеринки. Или не надо предупреждать? Вдруг наш папочка сейчас пообедает и уедет?

– И какие у вас планы? – спросила я, стараясь говорить как можно более беззаботно.

– Хочу сегодня поработать дома, – любезно отозвался «наш папочка». – Пообедаю и буду в своем кабинете.

Ох ты ж, какая неприятность! Теперь точно стало ясно: Игоря нужно найти как можно скорее. Было бы неплохо, чтобы в этом доме обнаружился ещё и подземный ход, через который можно вывести моих «институтских подруг».

– А я, пожалуй, прилягу, – сказала я, пятясь к выходу из кухни, – что-то себя не очень чувствую. Приятного аппетита…

Я выскользнула в коридор, быстро домчалась до своей комнаты и, только захлопнув дверь, перевела дух.

Конечно, предупредить Игоря и тайком выпроводить его гостей – это хорошая идея, да только трудноосуществимая. Прежде всего, я понятия не имею, где они. А дом тут, может, и не такой большой, как я описывала Бояринцеву, но все-таки и не маленький.

Кажется, Игорь что-то говорил насчет сауны. А еще – «спустимся». Логично, сауну обычно располагают в подвале или, как принято говорить, на нулевом этаже. Судя по тому, что дом погружен в тишину, веселая компания и вправду гуляет где-то в подземелье.

Но легче не стало. Обнаружилась одна небольшая проблема: я понятия не имела, как туда пробраться. Кажется, я видела лестницу, которая ведет вниз… Надо хотя бы попытаться найти мужа, пока его не застукал отец.





Глава 10




Я спустилась по лестнице, открыла тяжелую деревянную дверь и обнаружила там… Еще одну лестницу! Уже не такую широкую и слабо освещенную. Мне показалось, что поблизости играет музыка. Звуки едва-едва доносились, словно их источник был скрыт от меня несколькими дверями. Конечно, разве компания может веселиться в тишине… Впрочем, осознав, какие именно звуки я услышала бы, не будь тут музыкального сопровождения, я покраснела и украдкой огляделась по сторонам. Ну уж нет! Лучше пусть будет музыка. И дверь, в которую можно постучать, а не вламываться ненароком.

Преодолев крутые ступеньки, я пошла по узкому коридору, стены которого были искусно отделаны деревом «под старину». Жаль, рассмотреть как следует эту красоту оказалось почти невозможно из-за ужасного освещения. Экономят на лампочках, что ли? Да уж, у богатых своя жизнь! И вообще… Может, это нарочно сделано для создания интимности. Может, тут даже есть «особая» комната, отлично оборудованная для реализации каких-нибудь своеобразных фантазий хозяина.

Перед глазами возникли каменные шершавые стены, свисающие с потолка наручники. Холодный металл обхватывает запястья, тянет вверх, заставляя вытягиваться в струнку, подниматься на цыпочки… С хрустом рвется ткань платья, снизу доверху… А сзади хриплое горячее дыхание и.. едва уловимый горьковатый запах парфюма…

Ох ты ж…. Я затормозила и даже потрясла головой, чтоб избавиться от наваждения. Полутемный узкий коридор покачивался, сердце колотилось так, будто со мной и впрямь проделали все привидевшееся. Черт побери, это не у хозяина фантазии, это у меня что-то с головой! Мания темных коридоров, не иначе. Как только темно, так – бац, и у меня крышу сносит. Что сейчас, что вчера. Господи, зря я об этом подумала…

Воспоминания о минувшей ночи нахлынули неожиданно, накрыли с головой, потащили в обжигающий омут. Приказ: «Молчи!» – отданный коротко и жестко, так, что я не смогла ослушаться, жар мужского крепкого тела сзади, холодная шершавость стены, слегка царапающая живот, горячие жадные руки, тискающие голую грудь… Стоп! Я не должна об этом думать, по крайней мере, думать так, словно мне это понравилось, словно я хотела бы это повторить. Конечно, нет! Это немыслимо, неприлично и непристойно! Это ошибка! Но почему-то дыхание сбилось, а низ живота тянуло жарко и сладко.

Я прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя. В спину впилось что-то твердое вроде рычага или дверной ручки, или… Повернуться и рассмотреть не успела: раздался тихий щелчок, и подвал погрузился в темноту. От неожиданности я взвизгнула и отпрянула, больно стукнувшись обо что-то плечом. Кажется, о противоположную стену.

Звуки музыки больше не слышались. Вообще ничего не слышалось, кроме моего испуганного дыхания. Так, спокойно. Я просто что-то выключила… Нужно включить это обратно. А оно там, откуда я отпрыгнула. Вытянув руки, я сделала пару неуверенных шагов, потом еще пару и наконец наткнулась на стену. Странно. Коридор вроде был гораздо уже при свете. Я стала шарить рукой по стене, но безрезультатно. Если там и был какой-то выключатель, то он мне не попадался. Надо выбираться! А свет… Да пусть Бояринцевы сами его включают в своих катакомбах! И тут я с ужасом поняла, что в кромешной тьме не представляю, куда идти. Если бы я не прыгала, как очумевший кузнечик, от стены к стене, еще можно было бы хоть как-то сориентироваться. Ладно, не лабиринт же, в самом деле. Куда-нибудь да приду. Я усилием воли подавила подступающую панику и, придерживаясь за стену, стала медленно делать шаг за шагом. Надеюсь, что в нужную сторону. Прошло несколько минут – а может, и больше, ощущение времени как-то совсем пропало, – прежде чем я увидела впереди тусклое голубоватое свечение. Но не успела я обрадоваться, как с той стороны раздался низкий тяжелый голос, слишком знакомый голос:

– Кто здесь?

Бояринцев.

Я испуганно притихла, чувствуя, как каждый волосок на моем теле поднимается дыбом. Мелькнула трусливая мысль: не откликаться. Он меня не найдет в темноте. Прижмусь к стенке, он и пройдет мимо.

Шаги приближались. Я слышала, как он споткнулся обо что-то, чертыхнулся, теперь уже совсем рядом.

– Здесь я… – Горло перехватило, и вместо внятной речи вырвался какой-то писк. Я кашлянула и уточнила: – Ульяна…

Важное уточнение. Не то опять с кем-нибудь меня спутает.

Бояринцев остановился и навел на меня фонарик из телефона.

– Что ты здесь делаешь? – В его голосе отчетливо слышался металл.

– Я… заблудилась, – выдавила я и зябко передернула плечами. Такой Бояринцев казался опасным. Нет, не казался – был опасным. Свет от фонарика бил в глаза, делая его абсолютно невидимым. Он угрюмо молчал, и это молчание действовало мне на нервы. – А вы? Вы же сказали, что будете работать…

– Я и работал. До тех пор, пока кто-то не обесточил дом.

Свет от телефона внезапно погас, и подвал опять погрузился в кромешную тьму.

– Ой! – вскрикнула я.

Бояринцев снова чертыхнулся.

– Не «ой», а энергосберегающий режим, – буркнул он себе под нос. А потом протянул мне вновь заработавший телефон: – Держи! Свети на стену.