Ошибка

Я торопливо шагнула, неловко запнулась о свою же вторую ногу и начала падать, нелепо взмахнув руками. В то же мгновение по стене метнулся круг света, что-то гулко стукнуло, Бояринцев тихо выругался и, подхватив меня, прижал к себе. Я охнула и замерла, не в силах пошевелиться. Я остро, до озноба в позвоночнике, чувствовала его тело, его большое, теплое, крепкое тело… Его жесткие ноги, твердый живот, его широченную грудь, его сильные руки, обхватившие меня, его горячее дыхание, шевелящее волосы на затылке… От этого почему-то кружилась голова, и мысли кружились, вялые и тусклые. Думать не хотелось, хотелось просто стоять и чувствовать, ощущать, впитывать по капле каждое крохотное мгновение.

Его горячие ладони так уютно прижимались к моей спине – словно он и вправду держал меня в объятиях. По-настоящему, как желанную женщину, а не просто как неуклюжую девицу, которая так и норовит что-то сломать или испортить.

Сколько прошло, миг? Секунда? Минута? Вечность? Время словно остановилось, растеклось, утратив границы. Он был невыносимо, немыслимо близко, под моей щекой бухало его сердце. Казалось, стоит чуть-чуть повернуть голову – и я губами коснусь его шеи. От этой мысли что-то сместилось у меня в голове, я судорожно вдохнула, втянув вместе с разреженным воздухом тот едва уловимый, одуряющий запах – запах вчерашнего. И оно нахлынуло – жаркое, пряное, бесстыдное… Прокатилось огненной волной по коже, зашумело кровью в висках, ударило в живот сладким спазмом. Грудь напряглась и заныла, между ног стало жарко и мокро.

Да что же это такое, а? Очнись, идиотка! Еще немного, и он заметит, что со мной происходит, и тогда сложить два и два не составит большого труда. Но, словно в каком-то трансе, я все так же стояла, уткнувшись носом в его плечо, не в силах оторваться. Знала, что пора отстраниться, – и не могла.

Нет, я могу! И сделаю! Ведь ничего особенного не случилось – я падала, а он подхватил. И точка!

– Извините, тут темно, я ничего не вижу, – запрокинув голову, выдавила я туда, откуда доносилось теплое дыхание, и, выпрямляясь, случайно мазнула губами по слегка колючему подбородку.

И покачнулась, потому что ноги вдруг стали ватными.

Сильные руки исчезли, раздался щелчок, и я зажмурилась он внезапно брызнувшего в глаза от света. И почему я только думала, что он тусклый? Слишком яркий! А по моему лицу сейчас все можно прочесть. Я быстро отвернулась и почти бегом бросилась в сторону лестницы.





Глава 11




Бояринцев сидел за своим столом с документом в руках. В очередной раз пробегал текст глазами, понимал, что снова не уловил смысла, и возвращался к началу. Мысли были забиты совершенно другим.

Ульяна Светлова.

Когда он, нарушая правила, летел в особняк, собирался устроить девчонке допрос с пристрастием. Какого черта?! Что она задумала со своим папашей на пару? Шантаж? Или сразу огласку? Действительно, отличная история для желтой прессы – Бояринцев спит с женой сына.

Он намеревался выбить из нее все, что только можно. Отослать сына подальше и выбить. А потом позвать Стаса, шефа службы безопасности.

И – передумал, как только вошел в кухню.

Девчонка была перепугана. Она смотрела на него совершенно круглыми дикими глазами, словно увидела привидение, не замечая, что из наклонившейся чашки на тонкие пальцы каплет явно горячий чай. А потом краснела, бледнела и, запинаясь, мямлила что-то невразумительное, изо всех сил стараясь держаться непринужденно. Вот только руки подрагивали, на шее тревожно билась жилка, а загружая посудомойку, она зачем-то затолкала туда салфетницу вместе с салфетками.

Он передумал. Сразу же. Чтобы эта насмерть перепуганная птаха решилась пойти против него? Никогда! Да и Светлов… Он готов был все потерять, лишь бы она не оказалась здесь. А уж подставить дочь под удар ради денег или скандала! Нет, он на такое не способен. Ну ладно – скорее всего, не способен, нельзя быть полностью уверенным в ком-то.

И даже если они что-то задумали. Лучше не делать резких движений и посмотреть – что именно. Если это шантаж, то долго ждать не придется. Они выдвинут какие-то требования.

Приняв решение, Бояринцев выдохнул с облегчением. Он вообще с трудом представлял, как будет выбивать правду из этой девчонки. И куда разумнее просто понаблюдать, что за игру она ведет.

Только вот уже через полчаса он усомнился в том, что эта идея так уж хороша. Свет погас, он спустился в подвал и обнаружил эту паршивку рядом с сейфом. Что она там делала? Что вынюхивала?

И снова – дрожащий от ужаса голос. Заблудилась…

Странное совпадение. Не слишком ли много совпадений? Может, все-таки позвонить Стасу – и пусть он разбирается. Но эту мысль Бояринцев тут же отбросил. Если бы она хотела добраться до сейфа, уж точно не стала бы этого делать, когда хозяин дома. Улучила бы более подходящий момент, благо он, Бояринцев, постоянно отсутствует… Черт побери, почему он сам придумывает ей оправдания, вместо того чтобы узнать правду? Может, потому что не хочет, чтобы она была в чем-то таком замешана?

Она неловко споткнулась по известной женской привычке спотыкаться на ровном месте и полетела на него. Он едва успел подхватить ее, выронив к чертям телефон, который в это время протягивал, прижал к себе и несколько мгновений держал в руках, молодую, стройную, живую и теплую. И эти несколько мгновений в нем боролись два желания. Одно – удавить мерзавку. И другое, куда более сильное, – повторить вчерашнее. Он прижимал ее к себе и чувствовал ее всю, от подрагивающих коленок до пушистой макушки, которая была прямо под его щекой. Упругие холмики грудей вдавливались в его грудь, и он слышал, как колотится ее сердце, быстро-быстро, как у пойманного в ладонь воробья. Она сопела ему в шею, и от этого короткого теплого дыхания в позвоночнике было щекотно. Тонкие волосы лезли в нос, и от их знакомого, странно волнующего запаха что-то словно рвануло у него в голове, и этот взрыв потряс и обрушил все, что там еще оставалось разумного и рассудительного, прорвал плотину, сдерживающую непристойные мысли. Он придавил к себе еще сильнее гибкое тело, разом вспомнив, и каким оно может быть горячим и податливым, и ее животные стоны, и хриплые вскрики, и влажный жар между ног… Содрать бы к чертям эти чертовы тряпки и взять ее прямо здесь, в подвале, и брать раз за разом, узкую, жаркую, мокрую, безжалостно вколачиваться в покорное тело, заставляя извиваться и всхлипывать от невыносимого возбуждения. Доводить до края и отступать, балансируя в полушаге от ослепительного оргазма… До истошных криков, до визгов, до полного умопомрачения. А потом утащить вялую и сытую в спальню и….

Вовремя она отодвинулась. Вовремя.

Бояринцев откинулся на спинку стула, рванул ворот рубашки, едва пуговицы не посыпались. Вот так накрыло. В одну секунду. С головой.

Черт возьми, что за наваждение!

Посидев несколько минут, он снова взял в руки документ и начал читать. И снова не дочитал. На этот раз отвлек телефонный звонок.

Бояринцев поморщился. С этой дамочкой разговаривать не хотелось. Но, кажется, придется. Интересы дела – прежде всего.

– Тимур, добрый день, – промурлыкала она в трубку. – Ждала вашего звонка… И вот решила напомнить о себе.

– И очень вовремя! – бодро ответил он. – Как раз собирался звонить.

Это было правдой. Собирался. Но потом решил, что звонок подождет до понедельника. Инессы в последнее время рядом с ним стало как-то слишком много. Похоже, она вышла на тропу охоты и не успокоится, пока не получит его скальп. И если б не их совместный проект… Поэтому лучше разговаривать с ней в рабочее время и строго официально.

– Я по поводу открытия загородного клуба в следующую субботу. Желающих попасть к нам оказалось куда больше, чем мест в отеле. Но для вас я придержала отличный «люкс» на все дни.

Бояринцев задумался. Оказаться на этом мероприятии стоило. Особенно сейчас. Но оставлять без присмотра девчонку не хотелось.

– На все выходные?.. – Он сделал паузу и произнес с сомнением: – Даже не знаю. Я планировал провести время с семьей.

Теперь замолчали на том конце провода.


– С семьей? – осторожно переспросила Инесса.

В ее голосе явно слышалось разочарование. Бояринцев усмехнулся и, позволив себе маленькое хулиганство, немного помолчал…

– Да, – ответил он. – Сын и его молодая жена. Они уже собираются в свадебное путешествие, так что потом долго не увидимся…

Инесса сразу оживилась и защебетала:

– О! Это не представляет совершенно никакой проблемы! То есть, конечно, мне будет трудно найти еще один «люкс», кому-то придется отказать… Но я… Я обязательно что-нибудь придумаю. В общем, жду с нетерпением!

Бояринцев отложил телефон, посмотрел на так и не прочитанный документ, решительно сгреб разложенные по столу бумаги и сунул их в папку. Посмотрит завтра, на работе. В конце концов, сегодня – его законный выходной. И конечно, надо сообщить молодым, что на следующие выходные у них уже есть планы.

Он обнаружил их в домашнем кинотеатре. Детки сидели в полутьме близко друг к другу – слишком близко! – и довольно жевали попкорн. Какое-то неприятное чувство шевельнулось где-то в груди. Кажется, оно называется дискомфорт… Тут же мелькнула мысль, что и на открытии клуба эти двое будут жить в одном номере и старательно изображать счастливую пару. И эта мысль тоже вызвала странное отторжение.

– Воркуете, голубки?

Он включил свет и не без злорадства наблюдал, как они растерянно щурятся. И как снова заметался страх в глазах девчонки. Сын выглядел помятым с похмелья. Но взгляд Бояринцева был намертво прикован к его жене.

– На следующие выходные ничего не планируйте. У нас состоится выход в свет.





Глава 12




Неделя пролетела очень быстро. Днем я была занята учебой, а по вечерам старалась как можно быстрее улизнуть в свою комнату, чтобы не дай бог не встретиться с кем-нибудь из Бояринцевых. И, надо сказать, это мне неплохо удавалось.

С Бояринцевым-старшим я пересеклась лишь однажды. Мы столкнулись в коридоре. В прямом смысле этого слова – столкнулись. Я шла из кухни, на ходу листая учебник, и налетела на невесть откуда появившееся препятствие. От неожиданности я растерялась, смутилась, заметалась, пытаясь обойти его то с одной стороны, то с другой… Он вытянул руки и, поймав меня за плечи, спокойно отставил в сторону. От горячих больших ладоней по коже словно ток пробежал, стукнул в голову, устроив в мозгу короткое замыкание. Коленки подкашивались, а плечи так жгло, что казалось – уберет он руки, и на одежде останутся два обугленных пятна… Я судорожно сглотнула, пытаясь собрать в кучу разлетевшиеся мысли, и, наконец, выдавила:

– Извините!

– Извини! – одновременно со мной сказал Бояринцев, опуская руки. Голос его странно дрогнул.

Я обогнула его, пулей помчалась в комнату, захлопнула дверь и обессиленно привалилась к ней. Щеки горели, сердце колотилось как ненормальное. Долго потом я не могла прийти в себя и отдышаться. Минутная встреча! А впереди – целые выходные, которые мы проведем вместе. И тут уж даже не знаю, что хуже: то, что мы с Игорем будем ночевать в одном номере, оснащенном только двуспальной кроватью, или то, что где-то поблизости будет бродить Тимур Александрович. И на этот раз спрятаться от него не будет никакой возможности.

Накануне отъезда в мою комнату вошла Анна, таща в руках целый ворох одежды в фирменных «балахонах» и на плечиках. Судя по брендам и этикеткам, это точно не были старые вещи дочери Бояринцева.

– Что это? – удивленно спросила я. – И зачем?

– Распоряжение Тимура Александровича. – Она аккуратно разложила наряды на кровати и отошла в сторонку. – На открытии будет два выхода в вечерних платьях и один в коктейльном. Он сказал, что вам нужно выбрать что-то из этого.

Тимур Александрович распорядился… При мысли о том, что он не просто загнал меня в бутик и заплатил за все, что я выбрала, а сам… – сам! – покупал мне одежду, гладил сильными пальцами ткань, рассматривал, прикидывая, как оно будет на мне смотреться… При одной этой мысли изнутри поднялась жаркая волна смущения и странной, непонятной радости. Это было почему-то приятно и… стыдно. И, наверное, неприлично.

Хотя… Хотя на самом деле все было вполне пристойно. И даже логично. Это ведь его круг, его знакомые, ему лучше знать, как там нужно выглядеть.

Или все-таки неприлично? Пряча от Анны пылающее лицо (будто его можно было спрятать!), я быстро разделась, схватила первое попавшееся платье и осторожно нырнула в него. Нежный шелк цвета выдержанного бургундского вина почти невесомо лег на плечи, заскользил по телу, лаская, дразня, будто кто-то гладил кожу прохладными пальцами, сильными, умелыми пальцами – о-о-ох, только не думать об этом! – заструился до пола мягкими складками. Платье было таким легким, что, даже одетая, я по-прежнему чувствовала себя голой…

Странно, но то ли оттого, что он сам выбирал это платье, то ли у меня с головой не все в порядке, но я явно ощущала его присутствие где-то рядом, словно он сейчас смотрел на меня… От этой мысли по телу прокатилась волна жара и сладко похолодело внизу живота. Я судорожно сглотнула и крепче сдвинула бедра, чувствуя, как каждый волосок на теле поднимается дыбом. Да что же это такое, а? С трудом взяв себя в руки, я повернулась к зеркалу и остолбенела.

Девушка, смотрящая на меня оттуда, выглядела сокрушительно. Она словно выступала из нежного шелка, который перекатывался легкими искристыми волнами, больше скрывал, чем показывал, не выставляя напоказ, а намекая, будя воображение… Щеки алели, кожа светилась изнутри, а глаза сияли, словно знали какую-то тайну, словно это платье открыло в ней что-то такое, о чем она никогда и не догадывалась.

О господи. Да увидев такое, все мужчины от младенцев до глубоких стариков должны очуметь и пасть к ее… моим ногам. Но мне не нужны эти все мужчины. Мне нужен… Стоп. Мне вообще никто не нужен!

Что это тут на меня нашло, а? Мне просто нужно выбрать три платья!

Я взяла себя в руки и сделала то, что требовалось. Перебрав и перемерив остальные платья, я обнаружила, что, во-первых, все они мне впору (тут он не ошибся), а во-вторых – они все подчеркнуто сексуальны, хоть и ни об одном нельзя сказать, что оно вульгарно.

Одно коктейльное? Прекрасно. Вполне подойдет вот это белоснежное, с открытыми руками и обтягивающей юбкой до колена. Оно могло бы считаться скромным, если бы не обнимало фигуру так плотно, подчеркивая каждый изгиб.

Два вечерних? Извольте, еще проще.

Руки сами схватили то самое, первое… Второе взяла не глядя. Платье оказалось длинное, в пол, удивительного изумрудного цвета. Достаточно скромное спереди, несмотря на невинно оголенные плечи, и совершенно сокрушительное сзади из-за изысканно-фигурного выреза, сужающейся полосой оголяющего спину до самой талии.

– Ну что, остановимся на этих? – Я покрутилась возле зеркала и снова покраснела.

О чем, черт возьми, он думал, наряжая меня так?

– Неплохой выбор, – вежливо улыбнулась Анна.

И хоть в ее улыбке не было прежней теплоты, но и осуждения тоже не было. Кажется… Я с сомнением покосилась на Анну, которая повесила три отобранных платья в шкаф и теперь невозмутимо собирала остальные, чтоб их унести.