От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов
Часть 56 из 79 Информация о книге
Позвонил Людмилке, рассказал вкратце о приказе, сказал, что с Петром вылетаем в Москву. Она уже привыкла к внезапным вылетам туда-сюда. Посетовала на то, что дежурит, и не сможет проводить. Через два тридцать сели в Москве, в Чкаловском. Пётр остался на аэродроме, а я выехал в Москву. В кадрах меня ещё больше ошарашили, что они к этому приказу отношения не имеют, что ведут картотеку до генерал-майора включительно, остальными генералами распоряжается Ставка, что требуется ехать туда. Пожал плечами, поехал на Арбат. Там сначала тоже возникло недоразумение, но потом неожиданно появился генерал-майор Алексеев, небольшого росточка, лысоватый, с небольшим брюшком. – Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Мне поручено обустроить вас и вашу семью в Москве. – В данный момент я в Москве один, жена и сын в 14-м полку в Киеве, но их переводят в Ленинград. – Есть приказ об увольнении гвардии старшего лейтенанта Титовой-Бахметьевой из армии. Это связано с вашим новым назначением, товарищ генерал-полковник. – Но я не получил никакого назначения! – Получите! – улыбнулся генерал. Он предложил проехать и посмотреть три квартиры, все неподалёку от Кремля. Я выбрал квартиру на улице Грановского, 3, недалеко от Кремля и от Ставки. Позвонил в Чкаловское, попросил Петра привезти вещи. На входе в подъезд столкнулся с Ворошиловым. «Всё чудесатее и чудесатее!» – как говаривала незабвенная героиня детской сказки! В квартире генерал Алексеев передал мне ключи, постоянный пропуск в Кремль, постоянный пропуск в здания Ставки Верховного Главнокомандующего, или Наркомата обороны и Генерального штаба, если по-довоенному. – К 00.30 вам приказано прибыть к товарищу Сталину. Ваш номер по ВЧ 1133, позывной «товарищ Бахметьев». Если понадобится машина, позывной «Синева», и называете свой номер. Вот справочник по ВЧ, товарищ генерал-полковник. Вот этот телефон – прямой в охрану и обслуживание дома. Так как вы один, вам это понадобится. Вашим адъютантом назначен подполковник Львов. Он с вами свяжется. Ваш кабинет находится в здании Ставки, номер совпадает с вашим номером по ВЧ. – Вы в курсе, генерал, на какую должность меня назначают? – Нет, но, судя по всему, совсем не маленькую. Далеко не всех, кто служит в Ставке, так встречают. Я квартиру снимаю, например. Хотя уже больше двух лет тут служу начальником административного отдела. Пётр приехал поздно, ему пришлось добираться на перекладных, и долго ждал пропуска по Москве. Тем не менее ужинать он отказался, сказал, что поел в Чкаловском. Я пошёл на кухню с вещмешком, собираясь приготовить что-нибудь поесть. В этот момент зазвякал звонок в прихожей. Пётр открыл дверь, вошёл подполковник и три красноармейца с какими-то парашютными сумками. – А где генерал-полковник? – На кухне! Я вышел из кухни, посмотреть, кто там заявился, как был: в свитере, галифе и в тапочках, с ножом в руках. – Товарищ генерал-полковник! Подполковник Львов! Представляюсь по случаю назначения вашим адъютантом. – Одну минуту, подполковник! Я вернулся на кухню, про себя чертыхаясь: пожрать не дадут! Подполковник навалился на бедного Петю: – Почему генерал сам готовит еду? А ты на что? – Подполковник, оставьте его в покое, он – мой ведомый, а не денщик! – я прошёл в зал и накинул гимнастёрку, портупею и вышел в прихожую. Солдатики вытянулись, ели глазами мои три звездочки. А окантовка у солдат была малиновая! НКВД! Взглянул на подполковника, нет, у него просветы голубые, авиационные. Подполковник поймал мой взгляд: – Я тоже служу в оперативном отделе НКВД, товарищ генерал-полковник. Эти двое – из охраны этого дома, я попросил их донести сумки, а рядовой Васильев – ваш ординарец. – Спасибо, товарищи бойцы, можете идти. Товарищ Васильев, вы готовить умеете? – Так точно, товарищ генерал. Мы тут принесли и продукты, и туалетные принадлежности, и так кое-что, по мелочи. – Ну, тогда раздевайтесь и приступайте к своим обязанностям. Товарищ подполковник, как вас зовут? – Валентин Иванович, товарищ генерал. – Я протянул ему руку. – Меня – Павел Петрович. – Он пожал мне руку. – Пройдёмте в комнату. У меня много вопросов к вам. – Слушаю вас, Павел Петрович! – ответил Валентин, привычным движением доставая блокнот и автоматическую ручку. – Да нет, ручку убирайте. Объясните мне, что происходит, кто вы и что вы? Ещё днём я был заместителем командующего воздушной армии на Первом Украинском фронте. А сейчас тут. – Я служу в отделе, который занимается охраной высших руководителей армии и правительства. В моём распоряжении усиленный взвод охраны, шесть следователей Военной прокуратуры, три самолёта Си-47, восемь истребителей прикрытия. Мне приказано взять вас под охрану и исполнять обязанности вашего порученца или адъютанта. К сожалению, больше ничего добавить не могу. До вчерашнего дня я исполнял такие же обязанности у одного из членов Правительства СССР. Но рапорт о том, что я хочу в действующую армию, написал полгода назад. Сам я с Дальнего Востока, воевал у озера Хасан. Бывший пограничник. К сожалению, меня из отдела не отпустили, перевели к вам. – Понятно, Валентин Иванович. Что ж, будем работать вместе. Вот только пока непонятно кем. Пока разговаривали, Васильев накрыл в столовой ужин. Дождался, пока мы поедим, собрал и вымыл посуду, после этого сказал, что постелил мне постель, и попросил разрешения убыть в расположение. Валентин Иванович его отпустил. Ещё через час мы вдвоём пошли в Кремль. Сталин принял меня не один, в кабинете находились маршалы Жуков и Василевский. – Проходите, товарищ Титов. Знакомьтесь, товарищи! Титов, Павел Петрович. Присаживайтесь, товарищ Титов. Наш Генеральный штаб подготовил план операций, которые мы будем проводить последовательно на советско-германском фронте. Планы скорректированы с учётом последних изменений, произошедших на южном фланге фронта. Не без вашего участия. Есть мнение: наделить вас функциями представителя Ставки по авиации и возложить на вас непосредственное проведение авиационных операций, связанных с исполнением наземных операций. Для осуществления планов командования по захвату господства в воздухе нашей авиацией на участках проведения стратегических операций, нами создаётся отдельная специальная дивизия, в которую войдут 14-й, 16-й и 32-й гвардейские истребительные полки, которая будет находиться под вашим непосредственным руководством. Со средствами усиления, приданным транспортным полком и четырьмя батальонами аэродромного обслуживания. Это неполный список, вы сами его дополните: что вам необходимо для обеспечения безусловного обеспечения захвата господства в воздухе. Все авиационные и, по мере необходимости, сухопутные силы на заданном участке фронта будут находиться в вашем распоряжении, как у представителя Ставки. Все действия должны быть согласованы с Генеральным штабом или со мной лично. Как вы лично относитесь к этому мнению? – Кто непосредственно будет командиром этой дивизии? – Идея создания такой дивизии принадлежит инспектору ВВС полковнику Сталину. А кого бы вы могли порекомендовать на эту должность? – ответил Василевский. – Подполковника Покрышкина. – Не возражаю, товарищ Титов, – сказал Сталин. – Буду ли я допущен к самому планированию операций или придётся подгонять свои действия под задуманное Генштабом? – Лично я считаю, что это должна быть совместная работа, товарищ Титов, – за всех ответил Сталин. – Будет ли позволено доукомплектовать эти три полка личным составом соответствующего уровня или пополнение пойдёт штатным образом? – Полностью на ваше усмотрение. – Больше вопросов не имею. Дальше пошло обсуждение «Десяти Сталинских ударов». Я про себя посмеивался: на этом, в нашей истории, Власов сгорел, пытался выдавить немцев из леса, где их не было. Его подрезали и… Апологетом предателя стал, имя нарицательное! Полк в Питер отвели, потому как намечают выдавить немцев из Гатчины и, если удастся, взять Новгород. Главное для них: не перетянуть одеяло на себя! Отвечать ведь придётся! А веры в собственные силы – никакой. Молчу, слушаю. В конце разговора Сталин спросил, почему я молчал всё это время. – Слушал, товарищ Сталин. Для того, чтобы что-то сказать, надо познакомиться с планом более подробно. – Тоже верно, товарищ Титов. Входите в курс дела быстрее. – Есть быстрее! Когда выходили от Верховного, Жуков пошёл ва-банк, тоже способ: вначале – обострить! Он в приёмной громко сказал Василевскому: – Титов, Титов! Я думал, что это серьезный мужик, а тут сопляк какой-то! Неожиданно за меня вступился Василевский: – У этого «сопляка», как вы изволили выразиться, Георгий Константинович, звезд Героя в три раза больше, чем у нас с тобой на двоих. Две за Ленинград и одна за Сталинград. Смотрел я его личное дело: войну начал лейтенантом. Поэтому не стоит ссориться. Надо работать! Павел Петрович! – Я, товарищ маршал! – Как я понимаю, вам не очень нравится план действий. – Не без этого, товарищ начальник Генерального штаба. – Тогда в штаб, Павел Петрович. Решать надо быстро. – Ну, вот вы и решайте, а я – домой! – сказал Жуков. Мы уже вышли из приёмной, поэтому могли остановиться и поговорить. – Не нравишься ты мне, Титов! Ты чужие победы себе присваиваешь! – Это вы о чём? – Я лично звонил в штаб 17-й ВА ночью семнадцатого. Мне ответил сам Судец. Он был на КП армии. – Так вы его и спрашивали, товарищ маршал. А я на рации сидел, но слышал. – Георгий Константинович! Так ты об этом? Я сам с Судецом разговаривал, лично, в Харькове! Ты с Судецом встречался? – Нет, не до того было! – А я встретился: командовал армией той ночью Титов. Судец сказал, что в ночной тактике много незнакомых команд, он их не знает и не понимает, и он не мог взять управление на себя. Хотя очень хотел прекратить бессмысленные и опасные атаки, как ему казалось. Всё было проведено на высшем уровне, Георгий Константинович. Представь, если бы Манштейн вырвался. Я, когда узнал об этом, снял все свои возражения против его кандидатуры. – А мне почему ничего не сказал, Александр Михайлович? Опять хочешь быть хорошим для всех? А я должен выглядеть пугалом? – Это ты его пугать решил? У него под сотню сбитых, лично и в группе. Причём в группе у него больше, чем лично. Он себе на хлеб, с маслом и чёрной икрой, и без нас заработает! – заулыбался Василевский. – Всё, хватит собачиться! «Хозяин» сказал: «Работаем вместе!», значит – работаем вместе! Не задирайся, Константиныч! Ну и что, что молодой, зато дело своё знает. – Ладно, поехали! Пусть потреплется! Мы вышли из дворца, я отпустил адъютанта, все сели в «хорьх» Жукова и поехали в Генштаб. Дорогой молчали, каждый обдумывал что-то своё. По приезду мне показали три запланированных операции Волховского и Ленинградского фронтов: Ленинградско-Новгородской, Красносельско-Ропшинской, Новгородско-Лужской наступательных операций. Около двух минут я рассматривал поднятые карты операций. – Замечательно! – проговорил я. – Верх стратегического искусства! Это называется выдавливанием зубной пасты из тюбика. – Что?! – Я даже не знаю, как это объяснить, Александр Михайлович. Реально на северо-западе нас интересует всего две точки: Силламяэ и Псков. Перерезав эти две дороги, можно готовить лагеря для полутора миллионов пленных. Даже если мы сильно ударим, по этим трём разработанным операциям, они отойдут до Нарвы и Пскова и встанут там. А мы будем вынуждены проламывать их оборону ещё раз. Должок на фон Лееба лежит на Серафимовском у меня. Бить надо вдоль западных берегов Псковского и Чудского озёр. – Немцы фронт в районе Великих Лук очень укрепили, Павел Петрович. – При двухстах стволах на километр фронта о противнике не спрашивают. Спрашивают о достигнутых рубежах. – А потянем? – неожиданно спросил Жуков. – Со своей стороны могу гарантировать, что господство в воздухе мы обеспечим. Транспортные потуги разорвём. После этого Кюхлеру деваться будет некуда. – Ну, хорошо, а дальше, Петрович? – продолжил Жуков. – Одесса, Бухарест и София.