Отчаянный холостяк

– А как ты объяснила то, что я за тобой наблюдаю?

– Я сказала им, что ты безумно в меня влюблен… но, конечно, безответно, – ответила она с ничего не выражающим лицом.

– Конечно, – холодно кивнул он.

Гвин раздражало, что Джошуа мог поверить в такую ложь, поэтому она решила еще какое-то время наводить тень на плетень и посмотреть, сколько ему потребуется, чтобы понять, что она морочит ему голову.

– Я сказала им, что ты уверен: если будешь ходить за мной, как комнатная собачка, то в один прекрасный день я… Черт побери!

– Так что ты сделаешь в один прекрасный день? – спросил Джошуа.

– Сюда идет один самодовольный хлыщ. Прости, но мне нужно скрыться, пока он меня еще не видел.

Гвин отправилась в конец комнаты, где были накрыты столы с напитками и закусками, – там находились и стеклянные двери.

Джошуа последовал за ней.

– Куда идешь ты, туда иду и я. В особенности если ты направляешься на улицу, где Мэлету будет легко тебя прихватить.

– Отлично. Но только если ты не дашь знать этому хлыщу, куда я направляюсь. Мы можем спрятаться в саду и не выходить, пока он не устанет меня искать и не вернется в бальный зал.

Они выскользнули на террасу, закрыв за собой стеклянные двери. Терраса выходила в сад, нужно было только спуститься на несколько ступенек. К ним и направилась Гвин.

Джошуа следовал за ней, внимательно осматривая сад.

– Грейкурт определенно знает, как правильно тратить деньги. Мне никогда не доводилось видеть в Лондоне такие большие участки.

– Это сильная сторона Грея – он покупает недвижимость и превращает ее в гораздо более ценные объекты, чем изначально, очень разумно и дельно управляя ими, и все его инвестиции приносят прибыль. – Гвин подобрала юбки, спускаясь по ступеням. – Твоя сестра очень удачно вышла замуж.

– Поверь мне: я это знаю. – Джошуа пошел за ней вниз по ступеням, но гораздо медленнее. – И, должно быть, он на самом деле ее любит. Это единственная причина, которой я могу объяснить его женитьбу на женщине без каких-либо перспектив.

– Ему плевать на ее перспективы. Его волнует только она сама.

Джошуа понял, что они переходят к темам, которые ему никогда не хотелось обсуждать, поэтому он спросил:

– Почему ты пытаешься сбежать от этого типа, которого называешь самодовольным хлыщом?

– Потому что он считает себя очень остроумным и постоянно говорит про мои розовые щечки и золотистые локоны.

Джошуа моргнул:

– Но у тебя же рыжие волосы.

– Я знаю! Но вообще-то при свете свечей не всегда возможно определить цвет волос…

– Это не так уж и трудно. Боже праведный, что не так с этим типом?

– Очевидно, все то же, что и со всеми, с кем я танцевала сегодня вечером. – Гвин остановилась, повернулась и посмотрела на стеклянные двери, но, слава богу, хлыща не увидела. – Судя по той чуши, которую они все несли, у них в головах не мозги, а сыр.

Джошуа рассмеялся.

– Шшш! Я не хочу, чтобы он нас услышал. – Хотя ей очень не хотелось, чтобы Джошуа прекращал смеяться. За один вечер у нее получилось два раза его рассмешить. – Он спустится сюда и пригласит меня на танец, а ты знаешь правила: нельзя отказывать, если я не хочу весь оставшийся вечер просидеть в уголочке. Откажешь одному – больше ни с кем танцевать нельзя. Хотя это, возможно, и не такая плохая мысль. Члены моей семьи так и подталкивают ко мне партнеров, надеясь, что один из них задержится подольше, но у них у всех ужасный вкус в мужчинах.

– Знаешь, что я тебе могу предложить? Если этот хлыщ найдет нас здесь, я скажу, что ты уже обещала следующий танец мне.

Гвин прекратила осматривать террасу и уставилась на Джошуа.

– Ты будешь со мной танцевать?

– Не говори глупостей. Я не собираюсь выглядеть идиотом. Но если он такой же невнимательный, как леди Гипатия и мисс Кларк – а судя по тому, что ты говоришь, то так оно и есть, – то он не поймет, что я не могу танцевать с раненой ногой и тростью.

Но ею завладела мысль о танце с ним. Гвин не хотела глубоко задумываться о том, почему она вообще появилась и не уходит.

– Я полагаю, что у тебя может получиться менуэт. Это медленный танец, и руки мужчины работают так, что ты вполне можешь сделать это с тростью, и это не будет смотреться очень странным.

– Спасибо, но я предпочту не хромать по танцполу, не хочу, чтобы все наблюдали за моими ужимками. Кроме того, менуэт уже танцевали, а если я правильно помню, то его на балу танцуют один раз.

Гвин склонила голову набок.

– А раньше ты танцевал, до ранения?

– Танцевал, но возможностей у меня было мало. На борту военного корабля нет женщин. Я мог танцевать, только когда мы заходили в порт.


– А тебе это нравилось?

– По большей части да. После нескольких недель на корабле в окружении дурно пахнущих матросов и морских пехотинцев приятно размять ноги, да еще и в компании женщины, от которой пахнет приятно. – Джошуа подозрительно посмотрел на Гвин. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что теперь, после того как ты упомянул о возможности танцев для тебя, я считаю вызовом для себя обеспечить тебе эту возможность. В конце концов мы тут одни, так что никого не будет волновать, идеально это у тебя получается или не очень.

– Гвин… – произнес он предупреждающе.

– Я думаю, что может получиться вальс, – объявила она, постукивая пальчиком по собственному подбородку.

– Что это такое, черт побери?

– Это танец, весьма популярный в Берлине и Вене. И в отличие от многих английских танцев, можно держаться за партнера обеими руками на протяжении всего танца. Думаю, что это будет самый лучший выбор, хотя и не здесь, потому что в саду неровная почва.

Гвин взяла его за руку и повела через сад по тропинке, идущей параллельно дому.

– Пошли, если не боишься. Я научу тебя танцевать вальс.





Глава 13




Что она задумала, черт побери? Гвин уверенно петляла по саду, а Джошуа молился о том, чтобы она только не пыталась выйти за территорию. Учитывая, что она сегодня отправила записку Мэлету, Джошуа не должен позволить ей никуда выходить с территории, принадлежащей Грейкурту. Но прямо сейчас ему не хотелось с ней спорить.

Она держала его за руку. Она жаловалась на своих ухажеров. Ему и то, и другое нравилось гораздо больше, чем должно бы, в особенности после того, как он был вынужден весь вечер наблюдать за тем, как она танцует со всеми идиотами, собравшимися на этот бал. Ему весь вечер приходилось держать под контролем свою ревность, потому что ему хотелось только врезать в лицо каждому из ее партнеров.

И таким образом доказать Фицджеральду, что он не подходит для того, чтобы следить за кем-либо.

Проклятье! Джошуа клялся себе, что не влюбится в нее. Что с ним? Он же знал, что нельзя. Ему нужно проявлять осторожность, не позволять Гвин манипулировать собой, не позволять ей заставлять его делать то, что она запланировала, что бы это ни было. Она его не нанимала, хотя иногда казалось, что именно она является его нанимательницей. Но его нанял Торнсток. И надо надеяться, что наймет Фицджеральд.

– Куда мы направляемся? – спросил Джошуа более недовольным тоном, чем собирался.

– В оранжерею для выращивания апельсиновых деревьев.

Джошуа испытал облегчение. Он забыл, что Беатрис упоминала эту оранжерею, которую построил Грейкурт, – отдельное здание, но с входом и из сада, и из дома.

– Там нам никто не помешает, и там ровный каменный пол, на котором можно танцевать.

Джошуа застонал. Последнее, что ему требовалось, – это остаться с ней наедине. Пока его послужной список в этом плане оставлял желать лучшего. Он не знал, что хуже: остаться с ней наедине и заключить ее в свои объятия, или попытаться с ней танцевать и упасть к ее ногам, потому что не смог на них удержаться.

Господи, помоги! Джошуа страдал и мучился от перспективы обнимать ее на протяжении всего танца. Даже то, что он знал о ее тайной переписке с Мэлетом, не ослабило его желания. Он хотел ее. Так что ему придется использовать эту возможность остаться наедине с ней в свою пользу.

В конце концов в затеянную Гвин игру могут играть и двое. Она хочет усыпить его бдительность так, чтобы он позволил ей делать то, что она хочет? Отлично. Он ей позволит. Это может быть единственный способ добраться до сути того, что происходит между ней и Мэлетом. Если Джошуа прямо спросит ее об этом, Гвин ему ничего не скажет. Сегодня у нее уже была масса возможностей сообщить ему, что Мэлет прислал ей записку. Но если отношения между ними станут еще ближе в интимном плане, то, возможно, Гвин станет ему больше доверять и поделится с ним.

Джошуа фыркнул. Теперь он врал самому себе. Нужно забыть про «если» – он на самом деле хотел интимных отношений с ней. От одной мысли о близости с ней он чувствовал, как твердеет мужской орган у него в штанах.

Проклятье, как бы поскорее добраться до этой оранжереи до того, как они встретят кого-нибудь из ее ухажеров, а еще хуже – одного из ее братьев, которые вполне могут заметить, как вздулось вполне определенное место на его обтягивающих штанах.

Ему нужно перестать думать о том, как он ее хочет.

– Расскажи мне, какую еще «чушь» несли джентльмены, с которыми ты танцевала сегодня вечером?

– Ой, обычную. Мои глаза напоминают изумруды…

– На самом деле напоминают.

– А мои губы – вишни…

– И опять они правы. Пока я не вижу никаких ошибок в лести твоих ухажеров. Скорее это были комплименты.

– Ой, прекрати. – Гвин вопросительно посмотрела на него. – Ты же сам не стал бы говорить такие избитые вещи. Наверное, заметил бы что-то другое.

– Нет, я назвал бы тебя просто «большой, белой и круглой».

– Ты о чем?

Он вопросительно приподнял бровь.

– Помнишь сегодняшнее утро? Когда я назвал тебя Селеной, богиней луны и королевой звезд? И что ты на это ответила?