Память

– Да, я как раз размышлял о чипе. Тебе известно что-нибудь о психозе, вызываемом таким чипом?

– Вряд ли здесь что-то с чипом. Я не слишком много знаю о его технических характеристиках, но все те ребятки посходили с ума через год или два после установки чипа. Если б Иллиан мог от этого свихнуться, то это случилось бы много лет назад. – Поколебавшись, Майлз спросил: – А как насчет стресса? Или микроинсульта? Ему ведь шестьдесят с чем-то… дьявольщина, да, может, он просто устал. Он на этой чертовой работе вот уже тридцать лет. Я знаю, что он собирался уйти в отставку через пять лет.

Майлз решил не объяснять, откуда ему это известно.

– Не могу себе представить Службу безопасности без Иллиана. Это синонимы.

– А я вот как раз не уверен, что ему нравится эта работа. Просто он хорошо с ней справляется. У него такой колоссальный опыт, что его практически невозможно застать врасплох. Или напугать.

– У него весьма своеобразный способ управления конторой, – заметил Галени. – На самом деле очень форский. Большинство небарраярских организаций такого толка стараются так определить задачи, чтобы люди, выполняющие их, были бы взаимозаменяемыми. Такой подход обеспечивает организационную непрерывность.

– И исключает вдохновение. Руководство Иллиана, может, и не очень яркое, признаю, но он гибок и невероятно надежен.

– Надежен? – выгнул бровь Галени.

– Как правило, надежен, – быстро поправился Майлз. И впервые за все время подумал, а не является ли Иллиан от природы серостью. Он-то привык думать, что это результат абсолютно засекреченной работы Иллиана – жизнь, в которой врагам не за что зацепиться. Но, возможно, за его поведением стоял чип памяти, который подавлял все эмоции?

Галени оперся руками в колени.

– Я рассказал тебе о том, что видел. У тебя есть какие-нибудь предложения?

Майлз вздохнул:

– Наблюдай. Жди. То, что ты мне рассказал, – даже не теория, а так, сплошная вода.

– Моя теория в том, что что-то очень скверное скрывается под этой сплошной водой.

– Только интуитивная догадка. И это вовсе не оскорбление, между прочим. Я с огромным уважением отношусь к интуиции. Но не следует путать интуицию с доказательствами. Не знаю, что еще сказать. Если у Иллиана какие-то внутренние проблемы, то главы департаментов должны… – Что? Взбунтоваться? Идти через голову Иллиана? Выше Иллиана на планете только два человека – премьер-министр Ракоши и император Грегор. – Если с ним что-то не в порядке, другие тоже это неизбежно заметят рано или поздно. И будет лучше, если на это укажет кто-то другой, а не ты. Только не я, разумеется. Это будет еще хуже.

– А если все думают так же, как ты?

– Я… – Майлз потер лоб. – Я рад, что ты рассказал обо всем мне.

– Только потому, что ты – единственный мой знакомый, кто знает Иллиана на протяжении многих лет. Иначе… Я не уверен, что вообще стал бы об этом говорить. Во всяком случае, за стенами Службы безопасности.

– И в ее стенах тоже. Однако есть еще Гарош. Он работает непосредственно с Иллианом почти так же долго, как я.

– Ну, может, мне трудно с ним общаться.

– Что ж… Приходи еще, ладно? Если что-то еще начнет тебя беспокоить.

– Может, все это ерунда, – без особой убежденности сказал Галени.

– Ага. Слушай… Может, ты передумал насчет выпивки?

– Давай, – вздохнул Галени.



Через два дня после разговора с Галени, когда Майлз утром разбирал свой шкаф, проводя инвентаризацию небогатого гражданского гардероба, составляя список необходимого и размышляя, не проще было бы завести слугу, которому можно приказать «займитесь этим», раздался вызов комма. Майлз сначала оставил его без внимания, затем встал, потянулся через наваленную на полу кучу вещей и нажал на кнопку.

На экране возникла мрачная физиономия Иллиана. Майлз автоматически вытянулся по стойке «смирно».

– Да, сэр?

– Где тебя носит? – рявкнул Иллиан.

Майлз изумленно уставился на него:

– Я в особняке Форкосиганов, сэр. Вы сюда и звоните.

– Знаю! – раздраженно ответил Иллиан. – Я спрашиваю, почему ты не прибыл ко мне в 9.00, как приказано?

– Простите, кем приказано?

– Мной! «Явись в 9.00 ровно с блокнотом. Тебе понравится. Нечто сногсшибательное». Я думал, ты примчишься на всех парах.

Майлз мгновенно узнал телеграфный стиль приказов Иллиана. И в голове у него зазвонил колокольчик. Тревожный колокольчик.

– И в чем дело?

– Нечто, что состряпали мои аналитики по Цетаганде и целую неделю мне вкручивали. Это может оказаться высокоэффективным тактическим дзюдо при низких затратах. Существует некий джентльмен, которого зовут полковник Тремон. Аналитики полагают, что это лучшая кандидатура на пост руководителя мэрилакского сопротивления. Только есть маленькая загвоздка. В настоящий момент он гостит в цетагандийском лагере для военнопленных на Дагуле IV. И их гостеприимство должно сильно подстегнуть полковника, если его освободить. Анонимно, конечно. Я собираюсь предоставить тебе довольно большую свободу действия, но хочу получить вполне определенные результаты, как то: новый лидер Мэрилака, никоим образом не связанный с Барраяром и с барраярским вмешательством.


Майлз не просто мгновенно узнал задание. Он готов был поклясться, что именно такими же словами Иллиан впервые описал его. На закрытом утреннем совещании в штаб-квартире СБ много лет назад…

– Саймон… задание на Дагуле выполнено пять лет назад. А в прошлом году мэрилакцы выкинули со своей планеты последних цетагандийцев. Месяц назад ты меня уволил. Я больше у тебя не работаю.

– Ты спятил? – спросил Иллиан и резко замолчал. Они молча уставились друг на друга. Затем лицо Иллиана резко изменилось. Застыло. – Извини, – пробормотал он и отключился.

Майлз сидел, глядя на опустевший экран. Никогда еще у него так не билось сердце, как сейчас, в этой пустой комнате. Сообщение Галени вызвало у него беспокойство.

Теперь же он пришел в ужас.





Глава 14




Майлз сидел неподвижно минут десять. Галени прав. Черт побери, да Галени и половины не знает. Иллиан не просто забывает то, что есть. Он помнит то, чего нет. Ретроспекция?

«Эй, если старик не помнит, какой нынче год, то я знаю способ, как ты сможешь получить обратно свою работу…»

Не смешно.

Что же делать? Он, наверное, единственный человек на всем Барраяре, кто не осмелится сказать ни слова против Иллиана. Это немедленно сочтут нытьем уволенного, или еще хуже – попыткой отомстить.

Но и оставлять все это без внимания тоже нельзя, зная то, что он теперь узнал наверняка. Из кабинета Иллиана непрерывно идут приказы, и люди этим приказам повинуются. Безоговорочно. Тридцать лет безусловного доверия – это банк, который не может рухнуть в одночасье. И сколько вреда может нанести Иллиан за это время? Например, сейчас? Предположим, он вернется к самым кровавым моментам восстания на Комарре?

И сколько это уже продолжалось, пока Галени не заметил странные проявления? Похоже, все произошло внезапно, но, возможно, лишь внезапно проявилось. Сколько недель, а может, месяцев, он в таком состоянии отдает приказы? Кому-то придется тщательно просеивать все исходившие от Иллиана приказы за последние… что? «Кому-то. Но не мне».

Что-то произошло с чипом эйдетической памяти или с нейронами Иллиана? Или это какое-то внезапное синергическое нарушение? Проблема медицинского и биоинженерного характера, и решать ее техническим экспертам. «И опять не мне».

В конце концов Майлз пришел к тому же решению, если это можно назвать решением, что и Галени. «Передай сведения Другому в надежде, что он что-нибудь предпримет». И сколько же времени комитет наблюдателей за Иллианом будет футболить мяч туда-сюда, прежде чем предпринять какие-то решительные шаги? «Это не мне решать. Очень жаль, но это так».

Он нехотя набрал номер на комме.

– Это лорд Форкосиган. Соедините меня с Департаментом внутренних дел, пожалуйста, – попросил он ответившего на вызов капрала.

Генерала Гароша на месте не оказалось.

– Попросите его связаться со мной, как только он появится, – сказал Майлз. – Это срочно.

В ожидании вызова он продолжил перебирать вещи, едва соображая, какие выкинуть, а какие оставить. Гарош не отзывался. Майлз еще дважды связывался с его приемной, прежде чем ему удалось застать генерала на месте.

– Да? – нетерпеливо нахмурился Гарош. – В чем дело, лорд Форкосиган?

Майлз набрал побольше воздуха.

– Некоторое время назад со мной связался Саймон Иллиан. Думаю, вам стоит просмотреть запись вызова.

– Прошу прощения?

– Пойдите в приемную Иллиана и заставьте его секретаря показать вам запись. На самом деле вам обоим стоит ее просмотреть. Я знаю, что разговор записан, это стандартная процедура.

– Зачем?

Вот именно. С какой стати Гарош послушает парию Службы безопасности, которого, как он видел своими глазами, его глубокоуважаемый начальник Иллиан не только выгнал, но лично сопроводил на выход?

– Генерал, это действительно очень важно и очень срочно, и я действительно предпочел бы, чтобы выводы вы сделали сами.

– Вы театрально загадочны, лорд Форкосиган, – неодобрительно нахмурился Гарош.

– Мне очень жаль. – Майлз старался говорить ровным тоном. – Вы сами все поймете, просмотрев запись.

– Вот как? – поднял бровь Гарош. – Что ж, может, и просмотрю.

– Благодарю вас.

Майлз отключил комм. Просить Гароша связаться с ним после просмотра бесполезно. Теперь его и близко не подпустят.

Вот и все. Дело сделано. Он поступил правильно, насколько это возможно в данной ситуации.

Чувствовал он себя скверно.