Паучья Королева

– Она не открывается, – ответил Минот.

Вторую шкатулку он протянул неулыбчивому старику, чьи глаза защищало железное забрало. Старика звали Мазкус. Всё это время он сидел с опущенной головой и внимательно слушал.

– Заднюю обложку «Вулькеры» я вручаю нашим восточным соседям, великой области Аурен. Я уверен, что они станут хранить её со всей строгостью…

– Оставьте эту проклятую книгу себе, – проворчал Мазкус. – Я не хочу впускать в наши границы подобное зло. Вон, Ильме отдайте.

– А почему именно нам? – вскинулся Ландрис. – Ильма слишком важна для Сентиума! Мы создаём новые источники энергии! А вы, ауренцы, только и делаете, что прячетесь за своими горами да…

– Гримуар безопасен до тех пор, пока его части хранятся порознь, – терпеливо вмешался Минот. – А Ильма слишком близко от Люкса. Весь смысл в том, чтобы хранить гримы как можно дальше друг от друга.

– Ну, тогда отдайте его Катту, – предложил Мазкус.

– Да! – воскликнул последний из присутствующих, раскачиваясь на своём табурете. На макушке у него торчал сиреневый хохол, его одежда была в дырах и пятнах. Кара не раз замечала, как он то и дело наклонялся, подбирал с земли любопытный камешек или какой-нибудь мусор и прятал в сумку. – Отдайте его мне! В Катте нет ничего подобного. Грим сделается украшением нашего музея.

Он с жадностью протянул руки, и Кенетта брезгливо отшатнулась: кожа у него была окрашена какими-то синими химикалиями, и пальцы шелушились и облезали.

– Для вас уже приготовлен ваш собственный грим, – сказал Минот, протягивая этому человеку, которого звали Дельвин, третью шкатулку. – Корешок «Вулькеры». Самое для вас подходящее: вы же там специалисты по разным травам и корешкам!

– По корешкам! А-ха-ха! – и Дельвин разразился демоническим хохотом.

– Псих какой-то, – прошептал Тафф, хотя, конечно, шептать было ни к чему.

– А как насчёт Тимофа Клэна? – спросил Мазкус. – Славный воин! Думаю, он бы не отказался от возможности взять столь гнусное изделие под свою охрану.

Лицо Минота потемнело от несвойственного ему гнева.

– Тимоф Клэн – фанатик и убийца!

– Это правда, – поддакнул Ильма. – В последнее время его действия становятся всё более неадекватными. А его последователи начинают относиться к нему чуть ли не как к богу какому-то. Они называют себя «Дети Лона». Тревожный знак, вы не находите?

– Эта проблема мне известна, – промолвил король Пента. – Мы благодарны Тимофу Клэну за помощь в борьбе с ведьмами. Но его время миновало. Необходимые меры будут приняты.

Советники одобрительно кивнули.

– Что ж, если вы в самом деле не хотите, чтобы грим хранился в Аурене, – сказал Минот, – думаю, я могу вернуть его в Сейблторн для дальнейших исследований…

– Нет, – отрезал Пента. – Сейблторн уже и так достаточно сильно втянут в это дело. Грим поедет в Аурен, как и было задумано.

Мазкус поклонился и взял шкатулку. Минот явно был не в восторге, хотя от короля он свою растерянность постарался скрыть. Кара, кажется, поняла, в чём дело: «Минот не мог не предложить грим Аурену, чисто для проформы, но на самом деле ему хотелось вернуть его в Сейблторн. А Пента этому помешал. Почему?»

– А четвёртый грим? – спросила Кенетта.

– Он останется здесь, в замке Долроуз, – объявил Минот.

Это известие было встречено всеобщим негодованием (возмутились все, кроме Дельвина, который обнаружил среди валунов какие- то любопытные травки и теперь раскладывал их по баночкам). Наконец голос Мазкуса, резкий, как зимний ветер, перекрыл все прочие.

– За своих достопочтенных коллег я отвечать не могу, – вещал он, – но в Аурене грим будет помещён в Безмолвные Подвалы, где его будут денно и нощно стеречь лучшие воины Сентиума. Кто же станет этим заниматься здесь, в этом заброшенном месте?

– А ведь в этой шкатулке находятся сами страницы, не так ли? – добавила Кенетта. – Я не знаток подобных вещей, но почти уверена, что это самая важная часть книги. Разве какая-нибудь ведьма не сможет воспользоваться ими одними?

– Нет, – ответил Минот. – Все четыре части гримуара необходимо соединить вместе, иначе он не обретёт силу. А что касается другой вашей заботы – до ближайшей деревни отсюда шесть дней верхом. Знаете, как эти руины называют в народе? Поганая долина. Никто сюда не придёт. Страх и суеверие будут хранить грим надёжнее ауренских мечей.

Ильма кашлянул.

– Я ценю ваши чувства, Минот, однако ведьма, способная воспользоваться гримуаром, так легко не отступится.

– Это если она вообще узнает, что грим хранится здесь, – сказал Минот. И взял в руки последнюю, самую маленькую шкатулочку. – Но если, вопреки вероятности, кто-то всё же узнает правду, могу вас заверить, что последний грим будет охраняться очень надёжно.

В отличие от остальных шкатулок, на этой был замочек. Минот откинул крышку и показал крохотное чёрное яичко, испещрённое красными точками.

– Что это? – спросил король Пента.

– Это ужас, – сказал Минот и захлопнул шкатулку. Кара впервые увидела в его глазах страх. – Проклятие. Погибель. Имя ему фаэникс.

– Это страж? – с подозрением спросил Пента. – Или чудовище?

– И то, и другое.

– Чудовища тоже не вечны, – заметил Ильма, нервно ёрзая на своём табурете. – А что будет, когда эта ваша тварь издохнет?

– В этом-то и суть, – ответил Минот. – Фаэникс не может умереть. Его нельзя победить. Любого несчастного, кто приблизится к замку Долроуз, ждёт воистину ужасная кончина, отныне и до конца времён. Как только наш совет завершится, я лично помещу его среди руин и запущу процесс вылупления.


Тафф нервно покосился на Кару. Им обоим пришла в голову одна и та же мысль, слишком пугающая, чтобы произнести её вслух: «Значит, если мы хотим получить грим, нам придётся иметь дело с этой тварью?»

После этого король Пента потребовал, чтобы все присутствующие дали торжественный обет молчания. Разговор был исчерпан, и члены собрания принялись неловко прощаться друг с другом. Мазкус, всё ещё злой из-за шкатулки, которую ему всучили, удалился первым. Хотя в своём железном шлеме он явно ничего не видел, двигался он с уверенностью зрячего. Ильма что-то шепнул на ухо Кенетте, и они ушли вместе. Дельвин медленно побрёл к ожидающим их повозкам, обшаривая землю глазами в поисках сокровищ, которые он, возможно, упустил из виду.

– Теперь мы знаем, где искать гримы! – воскликнул Тафф. Он принялся загибать пальцы, перечисляя всё, что они слышали: – Первый особого значения не имеет, всё равно он уже у Риготт. Второй в Безмолвных Подвалах в Аурене, третий в каком-то музее в Катте, а четвёртый… – Тафф боязливо оглянулся на шкатулочку. – Как ты думаешь, что там, в этом яйце?

– Тсс! – сказала Кара, беря его за руку.

На месте остались только Минот Дравания и король Пента. Они неловко переглянулись, словно не зная, как подступиться к разговору. Солнце клонилось к западу, но палило нещадно. По лицам у обоих градом катился пот.

Наконец Минот нарушил молчание.

– После того, как яйцо проклюнется, я уже не смогу снова войти в замок, поэтому я хотел бы попросить…

– Нет и нет!

– …Попросить дозволения забрать страницы «Вулькеры» к нам в Сейблторн, чтобы иметь возможность их изучать. Мы полагаем, что дух принцессы Евангелины по-прежнему обитает в этих гримах. И если бы вы предоставили нам ещё немного времени, возможно, мы смогли бы понять, что же всё-таки произошло.

Король Пента взмахнул рукой, указывая на лежащие перед ними развалины.

– Что произошло? Вот! Что ещё вам нужно знать?

– Быть может, ничего, ваше величество. А может быть – самое важное!

Пента тяжко вздохнул, перевернул трубку, вытряхнул на песок остатки табака и встал. При нём было два меча: длинный и короткий. Оба выглядели так, словно неоднократно бывали в деле.

– Идём, старина. Я себе уже весь зад отсидел на этой проклятой табуретке. Пошли, пройдёмся.

Минот спрятал руки в длинные рукава своего плаща и последовал за королём. Поначалу Минот почтительно держался позади, но Пента замедлил шаг и жестом велел ему идти рядом, как равному.

Кара направилась было вслед за ними, но не успела сделать и нескольких шагов, как канат у неё в руках туго натянулся.

– Ну, видимо, это всё, – сказал Тафф. – Ладно, неважно. То, ради чего пришли, мы узнали. Идём обратно!

Кара ухватилась за канат обеими руками и дёрнула изо всех сил. Канат не шелохнулся.

Она бросила его на землю.

– Ты что делаешь?! – в ужасе воскликнул Тафф.

– Минот упоминал принцессу Евангелину тогда, в Колодце Ведьм, – сказала Кара, продолжая идти следом за мужчинами. Они шагали довольно быстро, их спины уменьшались при отдалении. – Мне необходимо слышать, что он о ней скажет. Это важно. Я чувствую!

– Но ты же помнишь, о чём предостерегал Кверин? Если бросить канат, шестерёнки тебя почуют!

– Я вернусь прежде, чем они заметят, что я тут, – ответила Кара. – Оставайся здесь!

И бросилась вслед за королём и Минотом. Тафф, не обращая внимания на её наставления, отпустил канат и побежал следом.





9





Без каната двигаться оказалось даже труднее – всё равно, что бежать по песку. Кара тут же придумала гипотезу, отчего это так, и непременно поделилась бы ею с Таффом, если бы не запыхалась. «Теперь, когда мы больше не связаны с башней, Время чувствует наше присутствие. Это предупреждение, что нам здесь не место. Нам дают возможность уйти, пока ещё есть шанс.

Пока не явились шестерёнки.

Ты ведь уже знаешь, где находятся части «Вулькеры» – так уходи же! Неужели это стоит того, чтобы рисковать жизнью?»

Её чутьё буквально вопило: «Да!!!»

Впервые Кара узнала о принцессе Евангелине из письма Сордуса, и ещё тогда она подумала, что в истории о случившемся в замке Долроуз что-то не так. Позднее Минот подтвердил её сомнения в квет-нондре: «Мне всегда как-то не верилось, чтобы одна-единственная девочка могла быть в ответе за то, что такое великолепное место, как Фадин, преобразилось в Колодец Ведьм. Возможно, тебе захочется поразмыслить над этим на досуге». Кара последовала его совету: немало ночей она провела, ворочаясь без сна, вновь и вновь пытаясь собрать головоломку, деталей которой у неё не было.

Гримуары. Колодец Ведьм. Новый способ творить магию, который портит и развращает мага.

Весь мир изменился в одно мгновение. А началось всё с принцессы Евангелины!

«Нет, я должна узнать правду!»

Кара с Таффом нагнали собеседников. Беседа успела превратиться в спор: оба раскраснелись от гнева.