Паучья Королева

– Лукас жив? – переспросила она.

– А ты не знала? – фальшиво удивилась Риготт. – Одна из моих ведьм поймала его на лету. Он себе и ногтя не сломал, счастливчик!

«Лукас жив!!!»

По телу разлились тепло и энергия, краски мира вновь сделались яркими. Кара как будто вернулась к жизни.

– Ты погляди! – с тонкой ухмылочкой сказала Риготт. – Надо же, как обрадовалась! Это хорошо. Значит, ты будешь очень внимательно слушать то, что я скажу.

Многоцветные глаза Риготт сделались жёсткими и колючими, будто кристаллы.

– Я тебе не доверяю. И если я хоть на миг почувствую, что ты каким-то образом пытаешься меня одурачить, первое, что я сделаю – это вспорю мальчишку и выворочу наизнанку от головы до пяток. Думаешь, один раз потерять его было тяжело? Теперь представь, каково будет потерять его снова!





21





Риготт явилась на следующее утро.

– Нет! – растерялась Кара, когда папа пришёл к ней с этой новостью. – Этого не может быть! Она же говорила, что ей потребуется несколько дней…

– Она солгала, – ответил отец.

«Ну да, конечно! – подумала Кара, удивляясь собственной глупости. – Зачем ей вообще говорить правду о чём бы то ни было?»

Вслед за этой мыслью пришла другая – как удар грома: «А действительно ли Лукас жив? Может, и это тоже было ложью?»

Нет, сейчас об этом думать нельзя. Надо сохранять сосредоточенность.

«Не отвлекайся! Придерживайся плана!»

Пока папа, как мог, организовывал застигнутых врасплох солдат, Кара с Таффом оседлали Тенепляску и отправились по тропе, что вилась по холмам выше деревьев. Оттуда открывался потрясающий вид на побережье. И даже с этого расстояния виден был зверь, подобный горе, что опустился прямо в море, подняв высокие волны, затопившие пологий берег.

– Нирсук! – воскликнул Тафф.

Это существо было, пожалуй, величайшим из творений Риготт. Капля его яда могла лишить вексари его или её магии, а сам Нирсук обладал способностью превращаться во что угодно, от фургона до шатра. Сегодня Риготт использовала эту махину с алой чешуёй как транспортное средство. Шипастая голова Нирсука легла на песок, – как собака кладёт голову на колени хозяина, – и бесконечный поток людей и чудовищ потянулся наружу из разинутого рта, присоединяясь к своим союзникам на взрытом песке.

– Как же их много-то! – дрожащим голосом заметил Тафф. – У нас-то и десятой доли не наберётся…

– Я знаю, – отозвалась Кара.

Тафф недавно получил от папы подзорную трубу и сейчас глядел в её.

– А это что за люди? – спросил он, указывая на внушительный отряд мужчин, что непрерывно толкались и бранились между собой. Все они в таких же чёрных плащах, как и у ведьм, но вместо гримуаров вооружены мечами и секирами. – Почему они помогают Риготт?

– Папа предупреждал, что такое может случиться, – сказала Кара, позаимствовав у него подзорную трубу, чтобы посмотреть самой. – Это наёмники. Они сражаются за любого, кто им платит.

– Но Риготт же плохая! – воскликнул Тафф. – Я этого не понимаю…

– Я тоже.

Из пасти Нирсука выходили всё новые наёмники – эти уже в стёганых доспехах, словно Риготт завербовала столько приспешников, что плащей на всех не хватило. Лица их были покрыты шрамами и татуировками со странными символами, глаза горели предвкушением насилия. Кара их не боялась. Серые плащи – солдаты опытные, против этих головорезов они должны выстоять.

Что её тревожило по-настоящему – так это чудовища.

Риготт явно трудилась не покладая рук, и теперь всё сотворённое ею воинство карабкалось, ползло и летело на берег. Нет, конечно, Каре было кого выставить против них, но Чащоба сильно изменилась в последнее время, её обитатели стали менее свирепыми, и по-настоящему жуткие твари сделались редкостью. Ну а страшилища Риготт специально создавались для того, чтобы сеять смерть: когти, как отточенные серпы; крылья, окаймлённые острыми, как бритва, перьями; огромные глазища, которые могли не только моргать, но и глотать.

– Ну, всё не так плохо, – произнёс Тафф. – Серые плащи могут сражаться с наёмниками, а монстры – друг с другом.

– Ага, а нам, значит, не о чем беспокоиться, кроме самой могущественной вексари на свете и её армии ведьм!

– Ну да, – пожал плечами Тафф. – К тому же нам ведь не надо выиграть битву. Нам нужно просто задержать их, пока мы не заберём «Вулькеру». Наше оружие – внезапность.

Кара кивнула, хотя и сомневалась, сумеют ли они в самом деле одурачить Риготт. «А вдруг она уже предвидит наши планы? А вдруг она вообще не взяла гримы с собой? И сколько людей и животных погибнет из-за меня?»

Кара понимала, что пора двигаться обратно в деревню: впереди ещё столько дел, а времени осталось совсем мало! – но она всё смотрела и смотрела, отказываясь возвращать подзорную трубу Таффу, хотя братишка и пытался её отобрать. И вот наконец она увидела Сафи. Руки девочки были прикованы к длинной цепи, за которую близнецы волокли её по мелководью на сушу. Увидела она и Бетани, под охраной суровых ведьм.


– Ну Кара! – воскликнул Тафф. – Нам правда пора!

Отчаяние в голосе брата вернуло Кару к реальности. «Он прав». Она отдала ему подзорную трубу, развернула Тенепляску и поскакала прочь, не оглядываясь назад.

«Это ничего не значит, – думала она. – Из Нирсука ещё не все вышли. Ещё не факт, что Риготт мне солгала».

И всё же не было никаких причин полагать, что Риготт сказала правду. Прямо сейчас ей нужно было сделать лишь один-единственный пугающий вывод.

Она видела Сафи. Она видела Бетани.

А Лукаса она не видела.



Это Сордус выбрал деревню с несолнцами в качестве места встречи. «Она настолько далеко от берега, насколько возможно, – объяснял он. – Даже если Риготт высадится на ближнем побережье, огромное воинство узкими тропами быстро не проведёшь. Это её задержит – а может даже, её армия слегка поредеет».

И пока что, похоже, всё шло так, как и рассчитывал Сордус. Наблюдатель следил за приближающейся армией, регулярно сообщая Каре новости об их мучительном продвижении. Ведьмы держались при своей королеве, а вот наёмники нередко забывались и забредали в лес. Некоторые из них так и не возвращались.

Чащоба уже не была такой мрачной и пугающей, как прежде, но её обитателям по-прежнему хотелось кушать.

Два дня миновало к тому времени, как войска Риготт наконец-то дошли и выстроились на поле у околицы деревни. Все устали, проголодались и были в скверном настроении.

Их ждала армия Кары.

Она обратилась с призывом о помощи ко всей Чащобе, и самые разные существа откликнулись на зов: двуглавые змеи с выбеленными ядом зубами, громадные медведи с длинными режущими щупальцами вместо когтей, махонькие пушистые шарики с ядовитым мехом, которые носило ветром, как пух одуванчика. Сотни птиц кружили над головой, готовые в любой момент спикировать и вонзить когти в Кариных врагов. А под землёй копали свои ходы бритвозубые черви: Кара собиралась использовать жуков и огненных муравьёв и хотела, чтобы пути были наготове.

Позади животных шестью ровными шеренгами выстроились оставшиеся серые плащи, держа поперёк груди свои посохи с шарами. Некоторые из них верхом на гносторах, пузатых птицах, которые не летали, а бегали, переваливаясь с боку на бок, чтобы сохранять равновесие. И хотя вид у них глупый, на самом деле они весьма проворны.

Сама Кара – на Тенепляске, Тафф же оседлал Дарно. Папа, Мэри-Котелок и Сордус расположились у них за спиной на своих собственных скакунах. Все в серых плащах. Каре не очень-то нравилось носить форму своих бывших врагов, но это было необходимо, чтобы их план сработал.

– Ну, когда запускать? – спросила Мэри.

Она держала в руках воздушного змея, чья магия управлялась стрелкой-вертушкой, которая могла остановиться напротив одной из четырёх картинок. Тафф называл змея «своей любимой хитростью».

– Как только начнётся сражение, чем больший поднимется беспорядок, тем лучше.

Плотно растущие деревья заключили обе армии в естественные границы. Территория, на которой они расположились, была огромна. Чтобы пересечь её пешком, потребовался бы целый час, и всё же далёкие фигурки воинства Риготт растянулись от края до края, а рядов было столько, что Кара со счёта сбилась.

Врагов было гораздо больше.

«Это пока!» – подумала Кара.

Чёрное знамя с пауком с двойными жвалами реяло высоко над войсками Риготт, бешено хлопая на ветру.

– А у нас почему знамени нет? – спросил Тафф.

– Как-нибудь в другой раз, – отозвалась Кара. – Насколько близко к ним тебе надо оказаться, чтобы выполнить свою работу?

– Намного ближе, чем сейчас. На ту сторону поля.

– Я тебя провожу, – сказала Кара. – У тебя будет только один шанс, так что смотри, не оплошай!

– Не волнуйся, я столько тренировался!

– Пап, – спросила Кара, оглянувшись через плечо, – а Брим всем серым плащам раздал…

– Они готовы, – ответил отец. – Во всяком случае, насколько они вообще могут быть готовы.

– Когда я надену капюшон, – напомнила Кара, переведя взгляд на Сордуса, – подадите сигнал.

Сордус похлопал по рогу, висящему у него на боку. Рог был длинный и изогнутый: его вырезали из кости какой-то гигантской зверюги.

«Ну всё, – подумала Кара. – Всё готово. Больше ты ничего сделать не можешь».

Чего она не предвидела – это того, как жутко будет сосать под ложечкой от страха, как отчаянно будет колотиться сердце. Стараясь выглядеть настолько бесстрастной, насколько это возможно, – «Только не показывай слабости!» – Кара выехала на несколько шагов вперёд. По ту сторону поля на белом коне красовалась Риготт. Жеребец выглядел на удивление немагическим.

Паучья Королева проникла в разум Кары и заговорила с ней напрямую.

«Занятные у тебя союзники! Серые плащи и монстры. А ты уверена, что ты на стороне добра?»

Застигнутая врасплох этим ментальным вторжением, Кара поспешно принялась возводить внутри своего разума защитные стены, как научил её Сордус.

Хохот Риготт раскатился эхом внутри её головы.

«Да не трудись ты! Не имею ни малейшего желания контролировать твой разум. Я предпочла бы по старинке: вексари против вексари».