Паучья Королева

Кара изобразила изумление, которого на самом деле не испытывала.

«Но я не хочу сражаться! – подумала она. – Мы же собирались просто совершить обмен. Мы же договаривались. Грим в обмен на моих друзей!»

«Нет, глупая ты девчонка! Я просто убью всех, кто тут есть. И вырву грим из твоих остывших мёртвых рук!»

Риготт стиснула кулак, и наёмники ринулись вперёд.

Кара чувствовала, как рокочет земля под копытами бронированных лошадей. Она покосилась на Таффа – тот чуть заметно кивнул. «Мы же оба знали, что Риготт не собирается меняться». Хотя, конечно, одно дело было предугадать атаку. Но различить свою смерть в глазах убийц – нечто совершенно другое.

Холодный пот пополз по спине Кары. Она чувствовала себя не в своей тарелке.

«Меня учили работать на ферме, а не командовать сражениями. Это что, правда я?»

– Мэри, – обернулась Кара, бросив взгляд на воздушного змея, – пора!

Она понимала, на какой риск идёт. «Риготт ведь говорила, что, как только почует подвох, тут же убьёт Лукаса!» Но вдруг, то была всего лишь жестокая ложь, чтобы держать Кару в подчинении? Она ведь так и не увидела Лукаса своими глазами! Откуда же ей знать, что он и вправду жив?

«Он погиб, – подумала Кара. Её внутренний голос звучал жёстко и хладнокровно – привычка, усвоенная за годы жизни в Лоне. – Он погиб, и ты это знаешь. И даже будь он жив – он бы сам потребовал сделать всё для победы над Риготт. Это важнее, чем любой из нас».

Мэри размотала катушку, чуть ослабила нитку. Змей взмыл в воздух на несколько футов. Стрелка бешено вращалась, не желая задерживаться ни на одной из картинок.

Папа вскинул руку.

– Постойте! – велел он. – Подпустим их ближе. Чтобы наши люди могли обойти их с флангов и расколоть силы Риготт.

Кара с нарастающей дрожью следила за наёмниками. В чём-то они даже страшнее тварей Риготт. У монстров были могучие инстинкты, это Кара могла понять, – но такая кровожадность в глазах людей казалась воистину устрашающей.

– Давай! – воскликнул отец.

Мэри отпустила змея на волю. Тот поймал ветер и взмыл в небо. Прежде, чем он поднялся достаточно высоко, чтобы скрыться из вида, Кара разглядела, как вертушка остановилась на грозовой туче.

И хлынул дождь.

Лило как из ведра. Грохотал гром, испуганные кони брыкались и вставали на дыбы, сбрасывая всадников на землю. Однако беспорядок царил недолго. Не прошло и минуты, как войска Риготт опомнились и пришли в себя. Они снова двинулись вперёд, пусть и не так стремительно, но решительно стиснув зубы. Подумаешь, какая-то гроза! Их это не остановит.

Вот только гроза не была просто грозой.

Это был ещё и сигнал.

Из чащи леса с обеих сторон хлынули на поляну сотни солдат.

Эти подкрепления появились благодаря той роли, которую сыграл в их планах папа. Он притворился Тимофом Клэном и отправил послания во все четыре области Сентиума, призвав их армии в Де-Норан на последнюю битву с Паучьей Королевой. Кара сомневалась, что кто-то откликнется, однако спустя несколько недель напряжённого ожидания прибыл первый корабль, из Ильмы. За ним вскоре последовали и другие.

Они явились не ради Клэна. А ради Кары.

Все были наслышаны о юной ведьме, что освободила от зла деревню Де-Норан, одолела Лесного Демона, спасла детей Наева Причала, изгнала злого духа из замка Долроуз и ранила Риготт в сражении у гробницы Клэна. Ходили слухи, будто даже самые свирепые твари склоняются пред добротой её сердца.

Её так и прозвали: Кара Добрая.

Она была их единственной надеждой на спасение, и теперь они сражались во имя неё.

По оружию можно было различить, кто из какой области прибыл. Воины Ильмы с убийственной точностью выпускали в цель свешаровые стрелы. Рыцари Люкса носили хрустальные доспехи и рубились дивными мечами, что выглядели как стеклянные, но никогда не разбивались. Бойцы из Аурена сражались голыми руками и использовали маленькие колокольчики – ими они звенели над ухом у противников, и те в мучениях валились на землю. Отряд из Катта – самый малочисленный – был экипирован чёрными масками (такие же Кара видела в свупе), прозрачные трубки от которых тянулись к металлическим баллонам у них за спиной. Каттиане держались на краю сражения и метали стеклянные шары в скопления врага. Разбиваясь, шары выпускали наружу клубы газа, от которых все, кто находился поблизости, немедленно покрывались волдырями и нарывами и принимались вопить от боли.

Наёмников становилось всё меньше, однако они по-прежнему свирепо бились, неся смерть на концах отточенных клинков.

– Папа! – выкрикнула Кара.

Отец Кары вскинул в воздух свой посох с шаром и ринулся в бой. Серые плащи последовали за ним. Посохи с устрашающим жужжанием подсекали ноги и били по головам, и неприятель, зажатый меж двух вражеских войск, начал проявлять первые признаки паники.

А в вышине стрелка на змее перескочила на другую картинку. Дождь перестал так же внезапно, как и начался, – будто слив заткнули пробкой, – ослепительно засияло солнце и наступила невыносимая жара. Люксианцы немедленно воспользовались неожиданным преимуществом, умело разворачивая свои слёзные мечи так, чтобы солнечные блики слепили противников.

Ещё больше наёмников рухнуло наземь. Некоторые бросились бежать в Чащобу.

Риготт выпустила своих монстров.

Кара – своих.

Твари встретились с тварями к северу от основного сражения. Через головы солдат Кара видела лишь самых крупных животных, но чувствовала она всех. Их свирепые инстинкты пронизывали её до самых костей. Все звериные крики и вопли, какие только можно вообразить, и иные, которых и вообразить нельзя, заглушили лязг оружия: рёв и блеяние, рык и шипение, визг и фырканье… Были и другие звуки: рвущейся плоти, брызжущей крови, – и от них Карино тело, словно ударами молний, пронизывала боль. Она страдала, как страдали её создания. Кара научилась ослаблять эту связь, и даже разрывать её вовсе, но нарочно решила не делать этого. Те, кем она управляла, доверили ей свои жизни, и было бы крайним неуважением не разделить их боль.

– Готов? – спросила она у Таффа.

Он отважно кивнул и крепче стиснул своими ручонками шею Дарно.


«Я его не уроню!» – пообещал скорпионо-волк.

«Знаю, что не уронишь», – ответила Кара. И переключила свои мысли на другое животное. «Тенепляска! Вперёд!»

Кобыла рванула, словно пушечное ядро. Кара держалась что было мочи, пригнувшись к шее лошади, пока они неслись мимо наёмников и монстров. Несколько раз в них едва не попали. Бородатый солдат ринулся на них, занеся топор, но рухнул наземь: стрела угодила ему в грудь. Орёл с глазами цвета зыбучего песка полоснул Кару когтями по спине, но прежде, чем он успел нанести второй удар, её волокун перехватил птицу на лету.

Когда они достигли центра поля, хаос сомкнулся вокруг, точно клещи. Две отдельные битвы слились воедино: девушка из серых плащей дралась не на жизнь, а на смерть с тварью, сотканной из тумана; группа наёмников отбивалась от Кариных серпов. Тенепляска заржала и завертелась на месте – все пути были отрезаны. Два рычащих тела врезались кобыле в бок. Она чуть было не упала, но каким-то чудом всё же устояла на ногах.

«Их слишком много, – подумал Дарно и, извернувшись, ужалил саблезубую гориллу прежде, чем та дотянулась до Таффа. – Нам нужна помощь, иначе мы не прорвёмся».

Кара потянулась разумом вовне, пока не нащупала кроваво-багряные мысли старого врага. «Вы мне нужны!» – вскричала она. И тотчас же два приземистых гра-дака разъярёнными быками ворвались в толпу, расшвыривая тела людей и зверей. Эти гра-даки были крупней, чем тот, который откусил пальцы Лукасу: у них было по пять ртов, и этими ртами они проворно разделались с какой-то бесформенной чавкающей тварью, похожей на кальмара, с хохлом в форме веера.

– Поехали! – воскликнула Кара, похлопав по шее Тенепляску.

Гра-даки помчались впереди, расчищая им путь: они попросту сносили любых людей и тварей, которым достало глупости попасться им под ноги.

Тенепляска и Дарно скакали следом.

Вскоре самая гуща битвы осталась позади. Перед ними простиралось открытое поле. Кара отчётливо видела Риготт, восседающую на белом коне и отдающую приказы ведьмам вокруг.

Солнце скрылось. Кару начал хлестать град.

Ведьмы, все как одна, двинулись вперёд, раскрывая на ходу свои гримуары. Кара не слышала слов, что они произносили, но чувствовала надвигающуюся угрозу: чёрная магия вздымалась над ними, подобно накатывающему валу прибоя. Она не успела даже выкрикнуть предупреждение. Небо вдруг сделалось разноцветным: лиловые молнии, потоки голубого огня, клубящийся жёлтый вихрь, засосавший сразу трёх солдат из Люкса… До сих пор соратники Кары держались молодцом – может, даже и побеждали, – но этот магический натиск разом переломил ход битвы.

«Неси Таффа на место! – велела она Дарно. – Сейчас всё будет развиваться очень быстро».

Скорпионо-волк рванул прочь, Тафф изо всех сил цеплялся за его спину. Кара напоследок пересеклась глазами с братишкой и прочла в них тревогу. Боялся он не за себя.

«Ночные искатели, – скомандовала она, – в бой!»

Это папа привёз с собой в Чащобу безобидных с виду собачек, при помощи которых он выслеживал ведьм, когда был Тимофом Клэном. Поначалу Каре очень не хотелось использовать этих животных: одна такая зверюга чуть не ослепила её в детстве, и пережитый тогда страх так до конца и не развеялся, – но в конце концов ей удалось приручить этих тварей. В течение всей битвы они, повинуясь её приказу, прятались среди деревьев. Теперь же – набросились на ведьм со спины, на ходу меняя облик и выпуская из лап прозрачные иглы. Кара наблюдала, как несколько ведьм, выронив свои гримуары, повалились наземь и тщетно пытались отбиться от страшных созданий.

Атака ночных искателей пробила брешь в рядах ведьм, и Кара увидела Сафи и Бетани, цепями прикованных к земле. Кара мысленно дотянулась до застенчивого енотика с зубами такими крепкими, что способны перекусить меч пополам, и отдала приказ: «Освободи моих друзей!»

Прежде, чем Кара успела подать подругам сигнал, что помощь идёт, коридоры её разума застыли от ледяного голоса:

«Ну, и чего ты надеешься тут достичь?»

Несмотря на то что их по-прежнему разделяло довольно большое пространство, Кара приблизилась достаточно, чтобы разобрать выражение лица Риготт. Притом как развивалась битва, притом что её войска несли такие неожиданные потери, Кара рассчитывала обнаружить в глазах Паучьей Королевы хотя бы намёк на тревогу – а может, даже и ужас.

Риготт смотрела с усмешкой.

«Я могла бы покончить со всем этим безобразием в мгновение ока, если бы захотела, однако же моим ведьмам полезно потренироваться. Вон, гляди – они уже снова берут верх».

Риготт была права. Поле было усеяно истерзанными и изломанными трупами ночных искателей. А ведьмы по-прежнему маршировали в сторону войска Кары, на ходу творя заклинания. Труп каттианского солдата взмыл в воздух и рухнул где-то в лесу. Серые плащи корчились от боли – невидимые плети хлестали их тела. Один отважный рыцарь взмахнул мечом – и исчез, не успев его опустить.

Кара увидела, как близнецы читают заклинание из своего гримуара, одного на двоих. В следующую секунду земля отрастила травяные зубы и сожрала солдата целиком.

«Нам не выстоять против такой магии», – подумала Кара.

Десятки голосов взвыли от ужаса: рука цвета облаков опустилась с неба, сграбастала оставшиеся войска Ильмы и сжалась в кулак. Это было Последнее Заклинание: сотворившая его ведьмочка, малышка не старше лет восьми, с визгом провалилась в портал, раскрывшийся в её гримуаре. Её ждал Колодец Ведьм.

– Мне это надоело! – рявкнула Риготт прямо в ухо Каре. – Отдавай грим!

Кара вздрогнула от неожиданности. Только что Риготт была на краю поля. А теперь она очутилась на расстоянии вытянутой руки.

«Этот конь телепортируется, – поняла Кара. – Значит, он всё-таки магический…»

В руке Риготт мелькнул кинжал.

Лезвие рассекло плечо Кары вместе с лямкой её сумки – руку обожгло болью. Риготт подхватила сумку. Кара соскользнула со спины Тенепляски и грохнулась наземь, прикусив язык. Рот наполнился кровью.

Град перестал. Снова засияло палящее солнце.

Кара, пошатываясь, поднялась на ноги и увидела, как Риготт вытащила грим из сумки и благоговейно взирает на него. К счастью, она не заметила липкой массы, которой была промазана внутренняя сторона кожаного прямоугольничка, тем более что по цвету она точно совпадала с розовой кожей.

«Где вы? – окликнула Кара Дарно, лихорадочно разыскивая волка среди царящего на поле хаоса. – Немедленно тащи сюда Таффа!»

Положив заднюю обложку «Вулькеры» к себе на колени, Риготт опустила руку в седельную сумку и достала остальные три грима. Она аккуратной стопочкой выложила шестнадцать страниц поверх задней обложки и притиснула на место корешок. В тот самый миг, как передняя обложка коснулась страниц, раздалось жуткое шипение, будто вскрыли гробницу, что веками стояла запечатанной, и ослепительный луч голубого света вонзился в гримуар. Он стремительно прошил обложку и корешок, – снова, и снова, и снова, – двигаясь на манер иголки с ниткой, что соединяют разрозненные страницы.

«Вулькера» вновь стала целой.

– Ну наконец-то! – воскликнула Риготт. – Теперь вы все узнаете, что значит истинное могущество!

Риготт раскрыла книгу. Её рука, обтянутая перчаткой, чуть-чуть дрожала. Она увидела заклинание на первой странице, и глаза её расширились.