Пепельный рассвет

Глава 1




История с хроморонами принесла мне добрых пятьсот золотых, по сотне за каждую чушку металла, утащенного мною со склада в разрушенной деревне. Дорого? Еще как, но Дим, вручая мне деньги за добычу, не поленился объяснить, откуда взялась столь высокая стоимость ничем не примечательных на первый взгляд кусков металла. Метеоритное железо… Разумеется, это было изрядным упрощением. На самом деле притащенные мною чушки были неким сплавом, обладающим такими свойствами, что позволяли ковать из него высококачественное холодное оружие почти без использования присадок. Но сплав этот действительно был метеоритным, так что первое слово в названии было истинной правдой. Ценность же его в том, что создать подобный металл в местных условиях считается невозможным. Дескать, когда-то в прошлом, до Вьюги, древние могли делать и не такое, причем без всякого «метеоритного железа», что подтверждается редкими артефактами тех времен, но нынешняя металлургия до таких высот недотягивается и вряд ли дотянется в ближайшее время.

Узнав об этом, я было встрепенулся. Ведь у меня в загашнике до сих пор лежит огромная библиотека, потыренная из убежища, а там полно материалов по химии и физике. Правда, радость от этого факта долго не прожила. Вспомнив местные кузницы, виденные мною в памяти Дима и его же глазами в Ленбурге, Нойгарде и Майне, я вынужден был согласиться со словами бывшего носителя. Для серьезного производства высокотехнологичных сплавов нужна развитая промышленность и высокая культура производства. А откуда ей взяться в этом мире, словно сошедшем со страниц романов Дюма?

Заняться производством самому? Так я ведь, несмотря на наличие библиотеки «Пятикрестника», отнюдь не специалист-производственник и как подобное устроить, не представляю от слова «совсем». Да и сами сплавы… на одних формулах и соотношениях веществ далеко не уедешь. А технологические процессы в моих книжках если и описаны, то лишь в общих чертах. Нет, опытный специалист, конечно, разберется, да где ж его взять в условиях, когда подавляющее число местных жителей способно лишь на кустарное, абсолютно нетехнологичное производство, а оставшееся меньшинство довольно использованием автоматических заводов, оставшихся от прежних времен, и большего желать не хочет… еще, как мне кажется, и закопает любого конкурента. Оно мне надо?

Прогрессор в моей душе тихо пискнул и издох, даже не успев как следует понудеть об иных «путях» вроде создания огнестрела. И правильно, кому здесь нужен этот самый огнестрел, когда те же алхимики с успехом создают метательное оружие на совершенно иных принципах. И плимусовые[7] арбалеты – лишь простейшие из них.

Архаика? Может быть, но благодаря некоторым свойствам используемых частей искаженных тварей, эта архаика в руках подготовленного стрелка способна посылать четырехсантиметровые цельнометаллические дротики-болты массой в двадцать грамм, на добрых две сотни метров со скоростью под триста метров в секунду и с частотой в два десятка выстрелов в минуту! Пороховые пистолеты нервно курят в сторонке.

И ведь это не единственный продукт сумрачного гения алхимиков. Помнится, ленбургский «крестник» Дима, тот, что получил прозвище «Браконьер», пользовался встроенным в наруч воздушным метателем. Казалось бы, бесполезная игрушка в Пустошах, но и она не так безобидна, как кажется. Вместо баллона для сжатого воздуха этот метатель использует так называемый «костяной пузырь» или тритоний панцирь[8] – сложный орган, вырезаемый из спины одноименной земноводной твари, обитающей в холодных северных морях… или холодных садках северных же дрессировщиков. И это не просто «природный» баллон высокого давления, содержащий запас воздушной смеси для дыхания тритона под водой, это еще и его оружие. Метатель, с помощью которого он выстреливает в жертву ядовитые иглы. По сути, алхимики лишь приспособили созданное тьмой оружие для его использования людьми. Всего-то и нужно было – создать герметичный футляр для костяного пузыря, чтоб привести его в «боевое положение», механизмы для подачи «снарядов» и открытия костяного же клапана, да раму для всей этой машинерии, чтоб удобнее было использовать получившийся метатель для стрельбы с рук.

Конечно, выходить с таким агрегатом против того же жвальня – занятие для самоубийц, так ведь эту тварь и не всякая пороховая винтовка возьмет. Зато против более мелких и хуже защищенных обитателей Пустошей такой вот воздушный метатель работает на «ура». Да и человеку без специальной защиты не поздоровится. Получить в грудь одновременно четыре-пять пуль, разогнанных до тех же трехсот метров в секунду, – радость невеликая… и, скорее всего, последняя в жизни.

Учитывая же, что для получения соответствующих ингредиентов алхимикам даже не нужно спонсировать ходоков, а достаточно обратиться к дрессировщикам, собственно получающим доход с таких заказов, точно так же как с выводимых ими скакунов, получается, что единственное достоинство порохового оружия на фоне таких поделок – его возможное количество и относительно низкая стоимость. Но для этого нужна промышленная добыча металлов и технологичное производство, а чтобы это все организовать… смотри пункт первый, что называется.

В общем, задумка приказала долго жить, даже не родившись толком на свет. И да, я ни на секунду не сомневаюсь в том, что, окажись на моем месте знаток технологий, он бы смог организовать необходимые производства. Но, увы и ах, знатоков-то как раз в округе и не наблюдается, а у меня просто нет никакого желания играть в прогрессора. И без того забот хватает, да и нынешние доходы меня вполне устраивают. Вот разгребусь с проблемой мстительного дознавателя и отправлюсь в путешествие. В конце концов, что я видел, кроме Горного… собственными глазами, а не из черепушки Дима? Во-от. А мир, несмотря на Пустоши, велик и многообразен. Хочу посмотреть.

Очередной выход в Пустоши, устроенный мною в ожидании, пока отец Иммар завершит принятие кафедры в Горном Доме, принес мне неплохой доход. Конечно, о тысячах золотых речь не шла, но пару сотен желтых кружочков я в мошну положил. Правда, в основном это был результат сенокоса. Ингредиенты, взятые с убитых тварей, составили чуть больше десятой части от общего дохода, но это неудивительно. Двое имеющихся в городе алхимиков просто не в состоянии «переварить» большое количество добычи и потому не выдают серьезных заказов даже ходокам-жильцам, с которыми они, в основном и работают, и к которым я теперь отношусь. Сдавать же «запчасти» искаженных тварей пришлым торговцам, на мой взгляд, просто невыгодно. Эти хитрованы больше половинной цены не дают. С одной стороны, я их понимаю. Тащить подобный, довольно компактный, но дорогой товар через половину империи, значит, не только трястись всю дорогу над хрупкими фиалами и беспокоиться о требующих особых условий хранения «запчастях» тварей, но и исходить на нервы в ожидании нападения каких-нибудь ушлых дорожных трясунов. Та еще работка, конечно. С другой же стороны, ушлые купчики, продавая доставленный груз где-нибудь в Нойгарде, свободно обернутся сам-три, а то и сам-четыре! И в карман себе положат как минимум две закупочных стоимости привезенных ингредиентов! А вот будь в Горном нормальное представительство цехов алхимиков и зельеваров, и черта с два бы у купцов выгорел такой финт ушами. Им просто никто не стал бы сдавать добычу по заявленным ценам. Хм, надо бы потолковать об этом с Димом, на его месте я бы уже давно с ленбургскими цехами связался, заодно и про обещанный доступ к его «справочнику-бестиарию» напомню.

Сказано – сделано. Барон, конечно, для вида покрутил носом, но планшет принес. А когда я заикнулся об идее пригласить в Горный цеховиков Ленбурга, мой собеседник уязвленно фыркнул.

– Ну ты уж меня совсем за дурака держишь, Мид! – произнес он. – Я еще полгода назад с ними договорился. Думаешь, что за пустыри за моим домом тянутся?

– И?

– Склады там будут. И цеховые представительства. Под охраной моих людей, разумеется, – улыбнулся Дим. – Да и в городе я уже несколько мест под застройку присмотрел… и прикупил. Кстати, из твоих обрывочных воспоминаний идея.

– Какая? – не понял я.

– Многокватирные дома, – довольно проговорил Дим.

– Многоквартирные, – на автомате поправил я, но тут же встрепенулся. – Стой! Ты что же, решил цеховикам жилье в аренду сдавать?

– Поначалу да, – пожал плечами ушлый барон. – А потом выкупят, если понравится.

– А если нет? – уточнил я.

– Ха! Каждый дом на четыре квартиры, да с соответствующим количеством лавок на первом этаже и лабораториями в подвале, – усмехнулся Дим. – Хотел бы я посмотреть на мастера, что откажется от подобного предложения. Где им в городе лучшие условия найти?

– Да, четыре квартиры это, конечно, много! – не удержался я от шпильки, но, заметив, как прищурился собеседник, махнул рукой. Мне сейчас только споров о всякой ерунде не хватало. – И сколько же цеховиков собралось перебраться в Горный?

– По десятку от зельеваров и алхимиков, – ответил барон. – В основном молодежь, конечно, но и пару старых жвальней удалось завлечь. Сядут здесь синдиками…

– Оно тебе надо? Наверняка же старперы начнут на себя одеяло тащить.

– А если их не будет, то кто станет представительствами управлять? – приподнял бровь Дим. – Мне оно не по чину и, честно говоря, не по нраву. Достаточно того, что я буду с цехов деньги за аренду и охрану получать. Остальным пусть сами занимаются. Заодно купцов прижмут. Достали пауки, что ни день, то новые каверзы, и на все один ответ: «Пока цехов в Горном нет, имеем право держать любые цены». И ведь что самое гадкое пользуются этим своим правом на все сто!

– Ладно-ладно, разошелся-раскипятился, – замахал я руками, не желая слушать стонов Дима о жадных купцах. Как-то так получилось, что сам барон все больше с местными ходоками хороводится, из тех, что в жильцы вышли, и их проблемы своим голосом решает. Старается, по крайней мере. Ну да, а к кому еще идти за правдой, как не к недавнему стольнику Ленбургского круга? Вот и идут, а Дим пытается помочь им по мере сил. И ведь получается. Купцы при виде сюрко с его гербом только что зубами не скрежещут.

– Кстати, о торговле! – Дим щелкнул пальцами. – Отец Иммар сообщил, что через пять дней будет готов принять тебя для проверки. Может, пока время есть, вывезем из Пустошей твою находку? Сколько там металла? От какой суммы твою пятую часть считать?

– Навскидку две – две с половиной тонны, – отозвался я. – А что, тебе так срочно деньги нужны?

– Не сказать чтоб срочно, но… – скривился барон. – Думаешь, если у меня баронская корона на темечке, так деньги сами в карманах заводятся, вроде мышей? Как бы не так. На идею с землей под склады и представительства цехов, на дома для мастеров мне пришлось у деда одалживаться. И хотелось бы расплатиться по долгу раньше, чем затея заработает. Иначе этот ушлый старик наверняка влезет в дело обеими лапами и апеллировать будет к тому, что, дескать, деньги именно под него давал, как представитель цеха алхимиков. Попробуй потом, выпихни его!

– М-да, дед Вурм тот еще жук и такое сотворить запросто может. Просто в качестве урока одному «зазнавшемуся молокососу», – согласился я, под конец фразы постаравшись как можно достовернее изобразить ернический тон старого хитреца. Дим весело хохотнул. Получилось, значит. – Ладно, собирай караван. Завтра выйдем и, если все пройдет гладко, как раз к нужному сроку вернемся. Только не вздумай продавать все железо валом! Цены обрушишь.

– Не учи ученого, Мид, – откликнулся барон. – Люди к рассвету будут готовы к выходу. А добычу… разобьем на партии, часть скинем здесь, часть в Майне, Томвар опять же мошну растрясет. В общем, никаких потрясений среди кузнецов не будет, обещаю!

– Вот и ладненько, – кивнул я, поднимаясь с кресла. – Тогда до завтра.

– К Лийке не хочешь заглянуть? – хитро прищурился Дим.

Я вздохнул. Подслушавшая часть нашего недавнего разговора девчонка вроде бы одумалась, и даже прощения за свою глупость попросила, после чего пару раз ночевала в моей спальне, но как этот факт должен был отразиться на моем отношении к ней и с чего барон в очередной раз взялся подкалывать на эту тему, я не понимаю. Может, спросить? Не, ну его к бесу! Дим же и ответить может, а мне сейчас совсем не хочется выслушивать здешнюю версию теории межполовых отношений. Прошлого раза с головой хватило, к тому же в руке еще бестиарий нескопированный лежит, а времени до утра чуть больше семи часов осталось. Так что ну его!

– По возвращении загляну, – отозвался я, глянул на планшет и, вздохнув, добавил: – Или по возвращении с проверки. Сейчас не до утех.

– Смотри сам, – буркнул в ответ Дим, явно недовольный отсутствием реакции с моей стороны. Ну словно дите малое! Эх!


Скопировать информацию с одного планшета на другой, было несложно. Весь функционал обеих машинок мне был доступен изначально. Пароль Димовой машинки я знал еще с тех пор, когда жил в его сознании, а мой собственный планшет… скажем так, учетка «Администратора» и пустое поле для ввода пароля работают, очевидно, во всех мирах ленивых настройщиков и пользователей-незнаек. На планшете Дима этот подход тоже сработал, и именно благодаря этой находке я смог перенести всю информацию из вытащенной из убежища библиотеки на оба планшета. Администраторская учетка открыла доступ к функции, отсутствовавшей в обычном режиме работы. Правда, на копирование информации с призм-носителей ушло больше двух часов, но в этом нет ничего удивительного. Сам процесс сильно отличался от переноса файлов с одного планшета на другой. Приходилось каждый раз размещать кристалл на экране и ждать, пока бегающий по призме луч перенесет очередной информационный пакет в файл простенького редактора. Долгая процедура, но необходимая. Теперь я могу спокойно отдать стекляшки Церкви… да, Дим таки убедил меня передать церковникам полученную в убежище информацию бесплатно. Я долго сопротивлялся, но, в конце концов, вынужден был уступить. Нет, кое-каких обещаний от барона я добился, на будущее, правда… но все равно по сравнению с тем, что можно было бы стрясти со святых отцов, это сущая мелочь, на мой взгляд. Эх, ладно. Обещано – сделано, и нечего мечать о несбыточном. К тому же в словах барона об опасности подобных игр с Церковью есть зерно истины, и отрицать такую опасность просто глупо, тем более в моем нынешнем положении. А то поторгуешься вот так раз-другой, а потом – бац! – очередная проверка покажет, что ты слишком потемнел. И пожалуйте, батенька, на покаяние и искупление… в какую-нибудь отдаленную обитель, больше похожую на каторгу. Что по виду, что по смыслу.

К разрушенному поселению мы выбирались в лучших традициях отрядов ходоков, или пустынных егерей, как стали называть не входящих в гильдию охотников за бродящими по Пустошам ценностями. На рассвете, едва открылись ближайшие городские ворота, через них прошел вооруженный до зубов отряд из доброй дюжины бывших легионеров, затянутых в однообразные, но совсем не легионерские кожаные доспехи. Точнее, не прошел, а проехал. Три вместительных, но пока не нагруженных, повозки с впряженными в них флегматичными ломовиками с едва заметной примесью искаженных тварей, прогрохотали по подъемному мосту и, взяв курс на восход, растворились в утреннем тумане. А на ближайшей дорожной развилке отряд пополнился еще двумя бойцами. Уж не знаю, зачем Диму понадобилось играть в скрытность, а я предпочел присоединиться к отряду за пределами города, чтобы не вызывать лишних телодвижений городской стражи, до сих пор имеющей негласный приказ о моем аресте и старательно пытающейся его выполнить. Ну, флаг им в руки, барабан на шею и электричку навстречу, чтоб шагалось веселей.

За время похода барон устроил своим воинам настоящий курс молодого ходока. Они по пути и следы читали, и встреченные травы классифицировали, даже пару бредней образцово-показательно взяли на палаши, а потом еще и разделали искаженных псин. В общем, Дим устроил своим людям настоящий экзамен, и, как мне показалось, провалившихся на нем не было, хотя бывший носитель все равно устроил паре невезучих бойцов небольшой разнос. Чтоб не расслаблялись, как я понимаю, и не посчитали себя круче гор. Что ж, и правильно. Уж на что я чувствую себя в искаженных землях, словно дома, но и то стараюсь не расслабляться сверх меры. А для новичков в Пустошах самонадеянная расслабуха – первый враг. Убьет вернее жвальня.

Впрочем, в этот раз мы сторожились напрасно. До уничтоженного поселения добрались без проблем, да и там неприятностей не встретили. Хромороны покинули это место надолго, если не навсегда. Здесь их больше ничего не держало, а бродячие мумии рассыпались прахом, когда я гостевал здесь в прошлый раз.

Вообще, если не считать тренировок бойцов, поход выдался на диво скучным. Серьезных тварей нам не встретилось ни по дороге к поселению, ни на обратном пути. Единственное, пришлось сделать небольшой крюк, чтобы выйти к Горному по тракту от Майна. Именно здесь, в половине дневного перехода от города, мы расстались с отрядом. Бойцы, вынужденные теперь шагать рядом с гружеными телегами, попылили в Горный, как приличные люди, а мы с Димом двинулись обходными путями. Каждый – своим, так что раскрывать умение прятаться в тенях и исчезать в темноте мне не пришлось. Но и способ, которым барон вернулся в город, не попавшись на глаза стражникам, я не узнал. Да и ладно. Оно мне ни к чему… и вообще, каждый имеет право на секреты, не так ли?

Так что в следующий раз мы увиделись уже у Дима дома. И вот как раз барон всерьез заинтересовался способом моего проникновения в дом через охранные посты, усиленные после того, как я, по его словам, «вскрыл недостатки прежнего порядка охраны дома». Но поговорить на эту тему нам толком не удалось.

– Мессир, отец Иммар прислал приглашение в Дом для вашего гостя, – произнес Гилд, возникший на пороге гостиной, едва мы с Димом устроились в креслах у камина.





Глава 2




– Приглашение? Сейчас? – Я покосился в сторону окна, за которым сгущалась вечерняя темнота, и перевел взгляд на Дима.

– Мог бы и спасибо сказать, – пожал тот плечами.

– За что? – не понял я.

– За то, что, едва закончив дела, отец Иммар не стал откладывать твою проверку на следующий день, а готов начать ее немедленно, – ответил Дим, но, не заметив и тени понимания на моем лице, со вздохом пояснил: – Ночное бдение в храме – первая часть испытания. Так что сегодня или завтра тебе все равно придется провести ночь у алтарного камня.

– Ясно, – кивнул я, поднимаясь на ноги.

– Что, так и пойдешь? – усмехнулся Дим, заметив, как я придержал эфес фальшиона, чтобы не задеть ножнами лакированное дерево кресла. Одного из двух покрытых лаком предметов мебели в этой комнате. Второе такое же кресло было оккупировано Димом, и дотянуться до него даже кончиком ножен с моего места было невозможно.

– А что?

– Оставь хотя бы часть экипировки в особняке. В конце концов не в Пустоши отправляешься и боев в храме не предвидится, – пояснил барон. Ну да, в чем-то он прав.

Я отстегнул перевязь с метательными ножами, снял с пояса кинжал и подсумки с гранатами, а вот избавляться от фальшиона и пары сюрпризов в рукавах не стал. Храм храмом, но до него же еще дойти надо, а на дворе вечер, почти ночь… и становиться жертвой вышедших на промысел трясунов мне совсем не хочется.

Дим понимающе кивнул.

– Остальное сдашь отцу Иммару перед началом испытания, – проговорил он и, поднявшись на ноги, вдруг полез обниматься. – Удачи, брат! Жду тебя завтра на пиру. И учти, приглашения гостям я уже разослал, в том числе и Пиламу с Альвисом. Не вздумай потеряться!

– Мстительный ты, барон. Ой мстительный! – рассмеялся я и, хлопнув друга по плечу, двинулся к выходу.

Глядя на храм от Ратуши, я поймал себя на мысли, что свет, пробивающийся сквозь цветные витражи его высоких окон, превращал небольшое, но изящное, устремленное к небу здание в затейливую елочную игрушку. Но стоило оказаться у его подножия, на ступенях широкой лестницы, ведущей к главному входу, и впечатление, производимое храмом, поменялось совершенно. Теперь казалось, что огромная каменная громада, еле подсвеченная уличными фонарями, нависает каменным утесом и грозит погрести под собой. И куда только делась та легкость и устремленная ввысь, парящая архитектура, которой я любовался, стоя на Ратушной площади? Сейчас не такое уж и большое каменное здание просто подавляло, заставляя склонить голову под тяжестью… тени, всего лишь тени нависающего над парапетом камня. Брр. Невольно дернувшись, я вздернул подбородок и, прекратив глазеть на это хитрое творение рук человеческих, решительно зашагал к высоким вратам, распахнувшимся мне навстречу.

Уж не знаю, кто доложил центурию Альвису о моем сегодняшнем визите в Горный Дом, но, поднимаясь по ступеням храма, я заметил стекающихся к его подножию стражников. Один, два… на четвертом патруле я плюнул на это дело, тем более что из-за угла здания послышалось бряцанье доспехов, а значит, те стражи, что выстроились в линию перед лестницей, ведущей в храм, не единственные. Ну хоть не бросаются вдогонку, и то хлеб. А оцепление? Да шут бы с ним. В конце концов, если людям Альвиса нечем заняться, кроме как следить за тем, чтобы из Горного Дома не сбежал один-единственный ходок, это их дело… А мне и без того есть чем заняться.

Войдя под своды храма, провожаемый пристальными взглядами стражи, я услышал легкий скрип и, резко оглянувшись, облегченно вздохнул, когда служка в черном балахоне с глухим стуком двинул засов, запирая только что закрытую им дверь.

– Следуй за мной, – повернувшись ко мне, но, так и не откинув глубокий капюшон, тихо произнес этот привратник и, не дожидаясь реакции, двинулся вдоль поддерживающих свод высоких стрельчатых арок, отделяющих центральный длинный зал от боковых проходов.

Алтарный камень – кубик из невзрачного на первый взгляд серого камня, со стороной в полметра, находится в центральной, самой ярко освещенной части зала, точно под куполом. Но стоит подойти ближе к невысокому постаменту, на котором расположен алтарь, как становится ясно, что с ним все совсем не так просто, как казалось. В Ленбургском Доме алтарь выглядел иначе. Там сам камень не видно было под золотым обрамлением-окладом и украшающей его инкрустацией, а здесь… Строгие полированные грани, в которых, кажется, можно рассмотреть собственное отражение, а внутри этого «аквариума», в серо-серебристой дымке сверкают белоснежные, похожие на миниатюрные молнии всполохи и вспыхивают искры. И лишь стоя рядом с алтарем, можно увидеть, что от него исходит явственное сияние, устремляющееся вверх к куполу храма, и четко видимым лучом, проходящим через отверстие в крыше, упирается в темное ночное небо. Впечатляющее зрелище!

– Смотри, слушай, молчи, – слова моего сопровождающего заметались эхом под высокими каменными сводами и стихли, но еще раньше исчез из виду сам монах. Растворился где-то в глубине неосвещенной части зала, в противоположной стороне от входа в храм. Что ж, инструкции получены, будем исполнять.

Никаких скамеек-лавок в Доме нет, а сидеть на холодном, сложенном из огромных каменных плит полу, как-то не хотелось. Я, можно сказать, только жизнь начинаю, и мне мои причиндалы дороги не только как память вообще-то.

Побродив по залу и убедившись, что остался в храме один, я вернулся к алтарю и сам не заметил, как залюбовался игрой белоснежного огня в его гранях. Полуметровый кубик меня просто заворожил… Сколько времени я провел, вглядываясь в его глубину? Не знаю. Но в первый раз, да и то лишь на несколько минут, отвлек меня тонкий перезвон, раздавшийся в зале. Не долетевший откуда-то со стороны, а словно сгустившийся вокруг. И в такт ему замерцали грани алтарного камня, запульсировали, и я оглянуться не успел, как всю центральную часть зала буквально заволокло молочно-белым сиянием, в котором сначала растворился далекий свод, потом утонули поддерживающие его арки, а еще через секунду я понял, что не вижу даже пола под своими ногами. И только серебристо-серый алтарный камень не собирался исчезать, превратившись в своеобразный центр этой белоснежной бесконечности, заливаемой перезвоном потусторонних колокольчиков.

В Пустошах, в разрушенном селении, столкнувшись со странным поведением хроморонов, с разгуливающими по улицам мертвяками, любопытство во мне легко победило осторожность, и я сломя голову ринулся разгадывать подвернувшуюся загадку. Сейчас же, вглядываясь в глубину алтарного камня, в клубящиеся серебристо-серые облака, взрезаемые всполохами молний, я не ощущал и следа того любопытства. Я не хотел разбираться в действии этого странного артефакта, не пытался его понять. Мне было просто интересно смотреть, наблюдать за игрой света и тени в его полированных гранях. И только. Время потеряло значение, и я готов был провести у этого куба хоть вечность… но меня снова отвлекли.

Ощутив на плече чью-то руку, я даже не вздрогнул. Медленно, нехотя оторвав взляд от алтаря, оглянулся и… наваждение рассеялось. Не было вокруг ни белоснежной бесконечности, ни перезвона запредельных колокольцев. А был лишь ярко освещенный зал Горного Дома и стоящий рядом со мной отец Иммар, с легкой улыбкой наблюдающий за тем, как сползает с моего лица маска отрешенности.

– Идем, ходок Мид. Тебя ждет вторая часть испытания, – тихо произнес он, и выплывшие из темноты монахи, окружив нас, двинулись куда-то в восточный придел храма.

Что ж, идем.

Бесконечная белизна, может быть, и пропала, а вот мое созерцательное настроение никуда не делось. Иначе объяснить, почему я даже не поинтересовался дальнейшей процедурой, невозможно. Мне действительно было не важно, что будет дальше… странное, непривычное состояние, не посещавшее меня даже когда я жил под одной черепной крышкой с Димом.

Наверное, именно поэтому я даже не дернулся, когда отец Иммар подтолкнул меня к низкому и узкому проходу, за которым начиналась не менее узкая и крутая винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Впрочем, кое-что все же шевельнулось в душе. Глупый вопрос, но имеющий право на жизнь: когда церковники успели зарыться в скальное основание под городом, если не только Горному, но и самому храму едва-едва исполнился год. Ну, пусть полтора…