Петля будущего

Кина спускается следующей и, встав рядом, кладет руку мне на плечо. Я выдавливаю слабую улыбку.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо, – киваю я.

Мы поворачиваемся, чтобы помочь Поду, которого направляет Игби. За ними следует Тайко, затем Пандер и Блю – он отходит и одиноко стоит в стороне, глядя на горизонт. После спускается Малакай, спрыгивая на последних метрах. Акими перешагивает через край и, осторожно нащупав точки опоры, уверенно движется вниз.

– Спускаться намного сложнее, чем подниматься, – кричит она с середины стены.

– У тебя отлично получается, – подбадривает Кина.

Акими замолкает на полуслове, когда выемка, куда она просунула правую ногу, неожиданно рассыпается. Бетон крошится и с грохотом катится вниз, оставляя за собой клубы пыли. Акими кричит, повиснув на одних руках и раскачивая ногами.

– Я не удержусь, – выдыхает она и падает раньше, чем мы успеваем что-либо сделать. Ее красное платье вздымается и колышется в воздухе. Акими грузно приземляется на спину, и мы слышим жуткий треск ее правой лодыжки.

– Акими! – Игби подбегает к ней.

– Черт, черт, черт! – шипит она сквозь стиснутые зубы.

– Дерьмо! Ты в порядке?! – спрашивает Игби, падая рядом на колени.

– Правая лодыжка, она сломана, черт, я знаю, что сломана. Вот дерьмо, лодыжку сломала!

– Ребята, – обращается к нам Пандер, стоя на краю пыльной дюны, – нам нужно двигаться, сейчас же.

Я поднимаюсь на дюну к Пандер, утопая ногами в мелкой грязи, и смотрю туда, куда она указывает. В нашу сторону по грязной земле движется небольшая группа из пятнадцати-двадцати солдат, одетых в черное, с УЗП на груди.

– Что они здесь делают? – недоумевает Кина. – Здесь на мили вокруг ничего нет.

– Думаете, они за нами? – спрашивает Малакай, присоединяясь к нам на дюне.

– Давайте не будем это проверять, – предлагаю я.

Мы быстро ложимся на землю, с легкостью сползая вниз к остальной группе.

– Акими, мне очень жаль, но нам нужно уходить, сейчас же, – говорит Малакай, подбегая к ней и наклоняясь, чтобы взять ее за руки. – Сможешь переложить вес на здоровую ногу?

– Попробую, – отвечает Акими, тяжело дыша.

Малакай поднимает ее на ноги, и мы движемся к склону, в противоположную сторону от тюрьмы и солдат. Акими хромает и прыгает, насколько это возможно, Игби придерживает ее с одной стороны, а Малакай – с другой.

Потребовалось немало времени и усилий, чтобы взобраться на пыльный холм, и еще больше – чтобы спуститься с него; кажется, минула целая вечность, но вот мы видим впереди вход в крысиный туннель и железнодорожную платформу деревни.

Минут через десять мы наконец добираемся до платформы и ненадолго останавливаемся на привал.

Пытаясь отдышаться, один за другим мы начинаем улыбаться. Я смотрю, как сбежавшие заключенные оглядываются, жадно дыша свежим воздухом свободы, и восхищаются красным солнцем на линии горизонта. Они обнимаются, прыгают и радуются, Пандер пританцовывает, и Акими, несмотря на боль, радостно смеется.

Несмотря на пережитое, я не могу сдержать улыбки, наблюдая, как эти молодые люди, некогда смирившиеся с жизнью в заточении, в одиночестве, с участью раба для жатвы энергии, теперь искренне радуются свободе.

И хотя где-то там идет война, в этот момент мы по-настоящему счастливы, и на ум приходит мысль, что лучше быть свободным в рушащемся мире, чем рабом в утопии.

Единственный, кто не радуется, – это малыш Блю. Он сидит на земле, скрестив ноги и прикрыв лицо руками. Я знаю, что он винит себя в смерти Мейбл. Я тоже виню себя. Мне жаль его: бремя, которое он возлагает на свои молодые плечи, разрушительно.

Улыбаясь, я оглядываю группу ликующих беглецов. Я позволяю себе на мгновение почувствовать себя счастливым. Потом я поговорю с Блю, постараюсь объяснить ему, что смерть Мейбл не его вина. Глубоко вздохнув, я снова улыбаюсь. Ощущение счастья, которое я испытываю в данный момент, резко обрывается, когда я вижу Тайко: он освобождается из объятий, смеясь, и поворачивается ко мне. Прищурившись, достает из комбинезона пистолет и направляет его прямо на меня.

«Я был прав, – думаю я, похолодев от испуга, – все это время он и правда планировал убить меня». Я знал это с самого начала, надо было доверять своим инстинктам. Не стоило выпускать его из камеры.

– Постой, – только и могу вымолвить я слабым и тихим голосом.

Я не успеваю отреагировать, как Тайко выхватывает детонатор у меня из рук.





День 1 вне Аркана




Я чувствую, как дротик транквилизатора просвистывает мимо моего уха, оборачиваюсь и вижу, как мужчина лет пятидесяти, лысеющий, в белой рваной рубашке и красном галстуке, пошатываясь и непрестанно моргая, падает на землю. Все застыли, молча переводя взгляд с Полоумного на Тайко и обратно.

Дрожащей рукой он переводит курок и на этот раз целится четко в меня.


«Вероятно, он взял пистолет с транквилизатором в моей камере. Как же я не заметил, что забыл его?»

– Почему ты меня выпустил? Ты же знаешь, я жажду твоей смерти, так почему?

Я открываю рот, чтобы ответить, но не могу подобрать правильных слов; сам не знаю, почему освободил его, когда логичнее было бы оставить его умирать.

– Не знаю.

– Ты убил моего брата, – говорит Тайко дрожащим голосом, – столкнул его с крыши Вертикали «Черная дорога».

– Тайко, послушай. Знаешь, что обнаружила Хэппи, проводя диагностику вероятности? Всего четыре процента – вероятность того, что я убил его.

– Пустые слова из уст лжеца, – рычит он на меня.

– Но это правда. Единственной причиной, по которой меня осудили, было мое признание.

– Ложь! – кричит Тайко, зажмурившись так крепко, что слезы текут по его щекам. – Я видел кадры с паноптической камеры брата, я видел, как ты толкнул его!

– Ты видел, как человек в маске толкнул его.

– И кто тогда это был? Зачем тебе брать на себя вину за чужое преступление?

– Потому что это была моя сестра Молли, – отвечаю я, вспоминая тот момент на крыше.

Когда мальчик упал, наступила немая тишина, только ветер свистел в щелях между гигантским коллектором дождя и причудливым скоплением труб, подающих воду в тысячи квартир под нашими ногами. Молли медленно обернулась, сняла маску ведьмы, которую надела в честь Хэллоуина, и уставилась на меня со слезами на глазах. Тогда я и решил для себя, что это я столкнул его, а не она.

– Почему я должен тебе верить? – спрашивает Тайко. – Почему ты не сказал это много лет назад?

– Я не знал, кто ты. Я тысячу раз тебя спрашивал, а ты все время отвечал только, что убьешь меня. Я догадывался, что ты брат того мальчика, или, по крайней мере, его друг, но не был уверен. А даже если бы знал наверняка, что мне было делать? Кричать об это через все дворы? Думаешь, они не слушают нас? Да у них микрофоны в каждом квадратном сантиметре этого треклятого места! Да это было бы равносильно смертному приговору для нее!

Тайко шагает вперед, пистолет, по-прежнему направленный на меня, дрожит в его руке. Я вижу, как он борется со своими чувствами. Он издает отчаянный вопль, опускает пистолет, но затем снова поднимает его к моему лицу.

– Почему твоя сестра убила его? – голос Тайко теперь спокойнее, но слезы все еще текут по его щекам. Впервые я чувствую к нему что-то иное, кроме страха или ненависти.

– Это был несчастный случай, – отвечаю я. – Я не собираюсь стоять здесь и убеждать тебя, что мы хорошие. Мы планировали ограбить его. Он продавал «Побег» Убогим – вы оба были в одной банде. Мы знали, что у него есть монеты; мы хотели заставить его перевести все, что у него было, на зашифрованный счет. Нам нужны были деньги, наша мама умирала от какого-то неизвестного гриппа и… – Я сбиваюсь. – Мне жаль, что твой брат умер, Тайко. Нет ни дня, чтобы я не сожалел об этом, и не только потому, что попал в Аркан, но потому, что человек потерял жизнь. Я говорю это не потому, что ты держишь меня на мушке сейчас; я честно сожалею о произошедшем, каждый день.

Громко фыркнув, Тайко вытирает слезы и опускает пистолет. Малакай подходит к нему и забирает оружие.

– Это не значит, что ты мне понравился, Лука, – говорит Тайко, вытирая глаза. – Просто не стану тебя убивать.

Я киваю в ответ.

– О Боже, – восклицает Пандер тихим и в кои-то веки испуганным голосом.

Мы оборачиваемся в том направлении, куда смотрит она, и видим то, что я уже видел раньше: город, в котором мы все выросли, горит и рушится. Даже Второй Уровень города, роскошная недвижимость шириной в километр, построенная на отличных графеновых [15] сваях, горит так же ярко, как и все здания.

– Какой ужас, – шепчет Акими.

– И правда война? – спрашивает Под.

– Еще какая, черт возьми, – отвечает Игби.

– Идемте, – говорит Малакай, проходя мимо всех нас, и спрыгивает на рельсы.

Кина протягивает Блю руку, но мальчик отстраняется.

– Я не ребенок.

Поравнявшись со мной, он бросает на меня взгляд исподлобья, спрыгивает вниз и топает прочь.

Пандер спрыгивает, опираясь рукой о платформу.

– Что ж, зато он больше не слюнтяй, – бормочет она и следует за Малакаем.

Под и Игби спускаются на железнодорожные пути и помогают Акими, мы с Киной следуем за ними, последним спускается Тайко.

– Итак, – начинаю я, пытаясь привлечь внимание группы, – знаю, мы все хотим найти своих близких, это в приоритете, но нам также надо подумать, как добраться до Терминала – встречаемся там через два дня.

– Не волнуйся об этом, – кричит Малакай, идущий во главе, – мы на верном пути.

– Откуда нам знать, что эта дорога ведет к Терминалу? – спрашивает Акими, морщась от боли, когда ее свисающая нога касается земли, и поднимая глаза на Малакая, который, очевидно, назначил себя лидером.

– Потому что я жил на окраине города, – отвечает Безупречный, показывая на горизонт. – Вертикаль «Висельный Холм». Мрачный поезд время от времени проезжал мимо, а поскольку он используется только для перевозки преступников и припасов, и ехал он не на юг к Аркану – то, значит, ехал в Терминал. Следовательно, Терминал на севере.