Петля будущего

– Какого черта, какого черта! Какого черта?! – бормочу я на бегу.

«Опусти Молли на пол, – говорю я себе, – спрячь ее за дождевым коллектором».

Я слышу, как солдаты на платформах дронов останавливаются на сто семьдесят седьмом этаже и начинают выбивать двери ногами, называя себя солдатами Третьего уровня и выкрикивая команды всем жителям лежать лицом вниз и положить ладони на пол.

Я продолжаю бежать, размышляя: «Кто они? Почему преследуют меня? Как они узнали, что я здесь?»

Я добираюсь до двухсотого этажа, мышцы горят во всем теле, умоляя остановиться. Я игнорирую боль и бегу до конца коридора. За последней хилой деревянной дверью слева – узкий выход. Я толкаю ее ногой и поднимаюсь по ступеням на крышу.

Холодный воздух успокаивает горящие легкие, я несу Молли к дождевому коллектору и аккуратно опускаю ее на землю, затем бегу обратно к двери. Я должен добраться до отца раньше них.

Я останавливаюсь перед узкими ступенями.

Я слышу, как они идут, слышу стук тяжелых шагов по дешевому виниловому полу, слышу, как они выкрикивают приказы. Они приближаются.

Я отступаю, бегу к Молли и опускаюсь рядом с ней, выжидая в надежде, что они сюда не поднимутся. Я мысленно внушаю отцу спрятаться, бежать, найти выход отсюда.

Здесь, наверху, ветер холодный и сильный. Трубы, ведущие от дождевых коллекторов вниз, гремят друг о друга, а Молли стонет в бессознательном состоянии.

Но вот появляются солдаты. Те двое, что поднимались на сто семьдесят седьмой этаж на платформах дронов, изучают местность, их ботинки хрустят по гравию на крыше.

Когда они поворачиваются ко мне, я вижу: у того, что повыше, светятся глаза. Нет, не так, как у Совершенных, а будто в каждой глазнице есть крошечная, но мощная лампочка, и при свете луны они похожи на фары дальнего света автомобиля.

Я видел такое раньше, в первый день побега из Аркана: у той безоружной девушки-солдата были такие же светящиеся глаза.

– Какого дьявола? – шепчу я, выдыхая пар изо рта.

Глаза-фары поворачиваются ко мне. Я пытаюсь увернуться, но они светят прямо на меня.

– Не двигаться, – велит солдат до жути безмятежным голосом.

Я встаю и отхожу от Молли, надеясь, что они не заметят ее.

– Хорошо, хорошо, – отвечаю я, поднимая руки вверх. – Не стреляйте! – и вижу, что у того, с глазами-фарами, в руках нет оружия.

Я отступаю назад так, чтобы между мной и солдатами был дождевой коллектор, за которым лежит Молли, спрятанная от них, но идти больше некуда: я нащупываю ногой край крыши. Обернувшись, я смотрю в бесконечность внизу, и меня накрывают чувства головокружения, воспоминаний и перемещения во времени. Последний раз, когда я был на крыше, брат Тайко стоял ровно на этом же месте.

Высокий солдат неуклюже поворачивается к напарнику, при этом отводя от меня свет своих странных глаз. Тот кивает ему.

– Стой, где стоишь! – кричит второй солдат, и я даже рад услышать панику в его голосе – а то их спокойствие нервирует меня.

– Не стреляйте, – повторяю я.

– О, нет-нет-нет, – отвечает солдат, опуская УЗП и доставая пистолет с транквилизатором, – тебя не просто так назначили в проект «Батарея». Мы возьмем тебя живым, заключенный 9–70–981.

Он поднимает пистолет с транквилизатором на уровне моей груди. Я закрываю глаза и жду, когда меня накроет темнота.

Слышу крик и открываю глаза.

Я вижу, как солдат с транквилизатором хватается за шею – сквозь его пальцы хлещет кровь, в то время как стоящий рядом Полоумный молча роняет изо рта кусок мяса.

Солдат со светящимися глазами наблюдает с интересом. Он не двигается, чтобы помочь или позвать подкрепление, а просто смотрит.

Только когда истекающий кровью солдат падает на колени, я понимаю, что Полоумный – это мой отец.

Я хочу что-то сказать, позвать его, но мои слова заглушаются пронзительными воплями УЗП. Умирающему солдату удалось выхватить свое оружие и выстрелить в последний раз.

– Нет! – кричу я, глядя на безжизненно лежащего на земле отца. Умирающий солдат с отчаянием смотрит на своего командира с глазами-фарами, вытянув руку, прося о помощи, но в итоге падает замертво.

Солдат со светящимися глазами поворачивается ко мне и механическими движениями шагает вперед. Он сокращает расстояние между нами, свет его глаз становится оранжевым, и он начинает сканировать меня сверху донизу.

– Вы заключенный 9–70–981. Лука Кейн, возраст – шестнадцать лет. Вас назначили на проект «Батарея».

Я растерян, словно только что очнулся от глубокого сна. «Что такое проект "Батарея"?» – недоумеваю я.

Свет глаз солдата снова становится белым.

– Руки за спину, заключенный, – требует он, но не успевает активировать мои вживленные магнитные наручники, как отец поднимается на ноги, половина его лица искажена и опухла от волн УЗП. Звук его шагов по лужам на крыше привлекает внимание солдата. Тот оборачивается и наклоняет голову, не пытаясь даже защититься. Отец обхватывает солдата за талию, и они вместе падают с крыши. Свет глаз солдата вращается и тает, мигая где-то внизу, подобно отдаляющемуся маяку, пока не угасает окончательно.

Я стою в тишине, не в состоянии осознать то, что только что увидел.

– Нет, – шепчу я.


Гул десятков шагов, несущихся к лестнице на крышу, означает, что смерть моего отца была бессмысленной. Сейчас эти солдаты найдут меня и увезут, чтобы я стал частью какого-то проекта «Батарея» – что бы это ни значило, черт бы их побрал, – а затем убьют Молли, и все было зря.

Я подхожу к сестре и сажусь рядом.

– Я старался, Молли. Старался.

Я слышу их, солдат в черном: они бегут по коридору внизу, приближаются, отчаянно пытаясь добраться до меня, поймать и увезти. Я пытаюсь осознать, что только что произошло, почему у того солдата светились глаза; пытаюсь смириться со смертью отца, но не могу.

Они приближаются. Здесь негде спрятаться, бежать некуда.

– Лука! – кричит голос за спиной.

Я понимаю, что это галлюцинация, подобие звукового миража, потому что он похож на голос Кины.

– Лука, давай сюда!

Боже, он как настоящий… слишком настоящий.

Обернувшись, я вижу Кину, высунувшуюся из «Вольты‑8». За рулем летающего автомобиля сидит Игби, а сзади Малакай, Пандер и Блю.

– Что… Что?..

– Хотелось бы сегодня, Лука! – кричит Малакай.

Взяв Молли на руки, я бегу к краю здания. Я передаю сестру Кине в тот момент, когда за спиной уже появляются солдаты.

– Ни с места! – орет один из них.

Обернувшись, я вижу троих солдат со светящимися глазами.

Я прыгаю. Игби отлетает сразу, как только мои ноги касаются пола, и я плюхаюсь на заднее сиденье. Мы накренились так сильно, что я чуть не выпал обратно, но Кина хватает меня за руку и тянет в машину. На мгновение наши лица так близко, что я ощущаю ее дыхание на своих губах.

Я оглядываюсь на Вертикаль «Черная дорога». Трое солдат со светящимися глазами смотрят, как мы улетаем. Они просто стоят и смотрят с любопытством. Затем к ним присоединяются еще пятеро – у этих нормальные глаза, как у Совершенных, в руках оружие. Они нацеливают винтовки на нас, но солдат с глазами-фарами, стоящий на краю здания, поднимает руку, останавливая их. Его глаза светятся оранжевым, двигатель нашего автомобиля полностью глохнет, огни на приборной панели гаснут.

– Нет! Что?! Нет! – кричит Игби, ударяя ладонью по панели, снова и снова прижимая большой палец к кнопке зажигания, работающей от отпечатка пальца. – Заглохла. Не знаю как, но они вырубили двигатель.

Затем огни снова загораются и слышен электрический шум двигателя. Из динамиков раздается голос Хэппи:

– Инициирован аварийный протокол.

– Аварийный протокол? Гребаный аварийный протокол?! – вопит Игби.

– Что это значит? – спрашивает Малакай.

– Они перехватили контроль, эти чудики светлоглазые, они взяли машину под контроль. Они привезут нас прямо к себе!

– Что же нам делать? – спрашивает Кина, когда машина плавно поворачивает обратно к Вертикали.

– А к черту! – ругается Игби и забирается под приборную панель, вырывая крышку и доставая пучок обвязанных проводов. – Я скорее разобью эту штуку, чем близко подойду к этим уродам.

Один небольшой удар тока, и двигатель снова глохнет.

– Вот так, посадим эту малышку без питания. У нас есть минуты три, – говорит Игби, а затем поворачивается ко мне, широко улыбаясь. – Привет, Лука! Как ты, черт тебя дери?

Я не в силах ответить. Мой разум по кругу переигрывает сцену гибели отца, как он перелетает через край крыши.

Тряхнув головой, я пытаюсь привести мысли в порядок, и постепенно ощущаю жуткую тишину в автомобиле. Я смотрю на Кину, Пандер и Малакая, сидящих напротив, у них на коленях лежит моя сестра. Я замечаю, что они тоже прикрыли свои паноптические камеры шапками и лоскутами.

Выглянув в окно, вижу, что город внизу кишит сотнями солдат, идущих в сторону Мидуэй-Парка в центре. Я снова перевожу взгляд на друзей.

– Как вы узнали, где я? – с трудом выдавливаю я.

– Ну, поначалу мы думали, что ты с Исчезнувшими, но потом Кина вспомнила, что ты когда-то жил в Вертикали «Черная дорога», – напряженно отвечает Игби, борясь с дрейфующей машиной, пытаясь направить ее и приземлить с помощью одних лишь элеронов [17]. – А когда увидели это чертово световое шоу, то решили, что сюда и надо поспешить.

– Честно говоря, мы думали, ты погиб, – Кина улыбается уголком губ. – Я рада, что это не так.

Мне хочется улыбнуться ей в ответ, но огни, падающие в темноту и уносящие с собой моего отца, – это все, что переполняет сейчас мой разум. Я замечаю, что в левой руке Кина по-прежнему крепко сжимает кнопку на моем детонаторе.

Я дотягиваюсь и забираю его у нее, осторожно придерживая большим пальцем переключатель. Кина медленно сжимает и разжимает ладонь.

– Спасибо, – говорит она, хмурясь от боли.

Я киваю в ответ, затем поворачиваюсь к Малакаю:

– Куда вы, черт возьми, побежали? После больницы.