Петля будущего

В свой первый день в Аркане я плакал.

Я помню все очень отчетливо: безликий молчаливый охранник спешно вел меня от Мрачного поезда до самого Терминала по узким коридорам. До моего четырнадцатого дня рождения оставалось шесть дней, я был напуган и одинок. Они повели меня в испытательную комнату, где разрезали мое парализованное тело и вживили провод в мое бьющееся сердце. Меня зашили и отвезли в послеоперационную палату, где я отходил от паралича, после чего Хэппи велела мне надеть тюремную форму. Я посмотрел на свое отражение в зеркале одностороннего видения и увидел в нем уже заключенного.

Меня снова повели к Мрачному поезду. Когда я ступил на платформу в Аркане, помню, подумал: «Здесь я и умру».

На свободе мы знали, что заключенным не разрешены свидания, что их энергия используется для содержания и питания здания, но нам не рассказывали, что для извлечения максимально возможного количества энергии применяются страх, беспокойство и паника. Мы знали об Отсрочках, но не об их бесчеловечности. Совсем скоро я узнал, каким жестоким может быть это место.

Охранник толкнул меня в камеру и запер дверь, оставив меня в удушающей тишине.

Я стоял посреди крошечной комнаты, убеждая себя, что надо быть сильным и что лить слезы бесполезно.

Я думал о Молли, о том, как она кричала, когда маршалы пришли за мной. И я заплакал.

Я долго плакал.

Именно эти воспоминания заполняют мой разум, когда я открываю глаза. Оглядывая клаустрофобную комнату, я задаюсь вопросом: сбегал ли я вообще из Аркана? Было ли что-то из этого реальным? Туннель с крысами, Полоумные, город, Кина? Или это всего лишь лихорадочный сон моего сломленного разума?

Я думаю о тех воспоминаниях, которые меня заставили пережить заново, и с минуту размышляю, правда ли все это.

Я пытаюсь поднять руки и потереть сонные глаза, но не могу пошевелиться. Пытаюсь поднять голову, но она обездвижена. Опустив глаза, вижу, что связан и обнажен. Руки, ноги и грудь обмотаны слоями толстых полиэстеровых ремней.

И тогда я перестаю шевелиться и полностью замираю. Я понял, почему мой разум наполнили воспоминания из Аркана. Я в камере. Не совсем такой, как предыдущая, но настолько похожей, что по спине пробегает холодок.

Через какое-то время мои глаза приспосабливаются к тусклому свету, и тогда я вижу, что эта камера поменьше той, что была в Аркане. Четыре стены, в центре одной из них – экран. Эта камера отличается от моей старой: нет ни раковины, ни унитаза, ни окна.

Меня сковывает страх, хочется кричать, но я остаюсь неподвижным, застыв от ужаса.

Я снова в тюрьме, снова в камере. Но эти стены расположены не под углом, и они не из бетона, а из какого-то белого пластика, бездушного и пустого, а сама камера правильной квадратной формы.

Оглядевшись, я понимаю, что нахожусь в Блоке.





День 1 в Блоке




Сердце бьется так сильно, что кажется, вот-вот разорвет грудную клетку.

Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза и текут по щекам.

Если все это реально и я снова в тюрьме, то лучше бы я умер еще тогда, в крысином туннеле, лучше бы Тайко убил меня, когда мы его освободили в первый раз. Лучше бы меня убили задолго до того, как я снова попал в тюрьму. Смерть была бы раем по сравнению с этими четырьмя стенами.

– Нет, – наконец удается мне выговорить слабым голосом.

Я пытаюсь натянуть ремни, но ничего путного из этого не выходит.

– Нет, – повторяю я, слышу ужас в своем голосе, и это пугает меня еще сильнее.

Я извиваюсь изо всех сил, натягивая ремни. Знаю, что мне не вырваться, но паника и страх, охватившие меня, заставляют реагировать подобно дикому зверю, попавшему в ловушку.

Я резко замираю, услышав, как в двери открывается люк. Повернув голову в направлении, откуда исходит звук, вижу, как в темноте сияют два ярких света. Я жду, когда тюремщик заговорит.

– Мистер Кейн, – произносит голос, – вы готовы успокоиться?

– Успокоиться? – переспрашиваю я. – Успокоиться?! Нет, не готов я успокоиться, ты, кусок дерьма! Ты, бесчеловечный монстр! Ты, хр…

Без предупреждения… я замолкаю и застываю. Я даже не почувствовал укол в основание позвоночника, был слишком занят криками и попытками вырваться, но лежа парализованный и совершенно инертный, я знаю, что произошло.

Я слышу, как распахивается дверь и раздаются шаги моего похитителя. Когда он приближается к кровати, свет его глаз падает на меня.

– Мы были вынуждены ввести вас в состояние стазиса [19], – говорит мужчина, и теперь, когда у меня нет выбора и я вынужден лежать неподвижно, я узнаю этот голос. Это не Гален Рай, я уверен, но где-то я уже слышал его раньше.

Подойдя ближе, тюремщик садится на край кровати. Я вижу, как руки мужчины тянутся ко мне, и слышу звук раскрывающихся оков, удерживающих мою голову. Без поддержки мышц шеи голова опрокидывается и упирается в левое плечо, шея слегка выгнута и опущена вперед так, что я начинаю дышать с громким хрипом. Под этим углом мне видны лишь его руки, покоящиеся у него на коленях, – молодые, но мозолистые руки работящего человека.

– Стойкость, которую вы проявили, Лука… поразительна.

Он говорит тем же высокомерным тоном, что и солдат на крыше. Но все же я знаю этот голос, знаю!


– Нам кое-что нужно от вас, Лука. Сейчас мы выведем вас из стазиса.

Белый свет из глаз, падающий на его руки, становится оранжевым, и мой паралич проходит.

Я вдыхаю полной грудью, наслаждаясь ощущением того, как кислород снова поступает в кровь. Но взглянув в лицо тюремщику, перестаю дышать. Оцепенев, словно ко мне вернулся паралич, я не могу поверить в то, что вижу: мой друг, мой наставник, мой сосед из Аркана. Я смотрю на призрак. Передо мной сидит Мэддокс Фэйрфакс.

– Ты же умер, – говорю я, тихо хрипя. – Ты мертв.

Его лицо не выражает никаких эмоций.

– Нет, Лука. Мэддокс Фэйрфакс очень даже жив.

– Ты… – начинаю я. – Прошу, скажи… Ты ведь не стоишь за всем этим, ты не делал этого, ведь нет?

– Мэддокс Фэйрфакс не ответит, пока мы не разрешим, – говорит Мэддокс прежним механическим и холодным голосом.

– Ты и есть Мэддокс! – кричу я, отчаяние и растерянность берут верх.

– Неверно, – отвечает Мэддокс. – Но мы позволим тебе говорить с Мэддоксом Фэйрфаксом.

На смену растерянности приходит очередная волна жуткого страха, когда свет в глазах Мэддокса гаснет, а его ничего не выражавшее лицо вдруг оживает в ужасе и замешательстве. Наклонившись вперед, он касается моей щеки.

– Убей меня, Лука, прошу тебя. Ты должен убить меня, ради Бога!

– Мэддокс? – произношу я дрожащим голосом, видя, что моего друга гнетут безумие и страдание.

– Они контролируют меня, Лука, управляют моим телом. Я пленник. Я в ловушке.

Внезапно Мэддокс встает на ноги и, откинувшись назад, замахивается головой на твердую пластиковую стену камеры.

Я понимаю – еще до удара – что он хочет удариться головой, чтобы убить себя, но за долю секунды до того, как голова коснется стены, в его механических глазах снова включается свет, и он застывает на месте, все эмоции с его измученного лица исчезают.

Он медленно поворачивает голову ко мне, затем спокойно садится на стул подле кровати.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я.

– Это был Мэддокс Фэйрфакс, – отвечает нечто, похожее на Мэддокса, – одно из наших тел-носителей. Фактически первое в истории успешное тело-носитель.

– Вам придется объяснить, – говорю я, пытаясь придать голосу командный тон, но не в силах заполнить его ничем, кроме страха.

– Нет, Лука. Это не переговоры, а требование. Вы скажете нам, где прячутся остальные.

Теперь я понимаю: нечто, контролирующее Мэддокса, контролирует и мои воспоминания, пытаясь заставить меня сказать, где мои друзья.

В дверях появляется тень. Человек стоит спиной к освещенному коридору, и я не сразу понимаю, что это Гален Рай.

– Позвольте мне поговорить с ним, – произносит он невероятно добрым голосом.

– Очень хорошо, – отвечает нечто, похожее на Мэддокса. Он встает и направляется к двери, а Гален, чьи глаза перестают светиться, занимает его место на стуле.

– Лука Кейн, – бормочет Гален. – Лука Кейн. Лука Кейн. Ты оказался той еще занозой в заднице. Унизил моих офицеров в Терминале, сбежал из моей тюрьмы, носился по моему городу. Должен признать, я восхищен тобой. Твоим упорством, твоей волей.

Он пережил нападение и покушение Исчезнувших, выжил после взрыва бомбы, и в который раз он решил заточить меня в тюрьму вместо того, чтобы убить.

– Я должен сделать это быстро, Лука. Я, как ты понимаешь, очень занятой человек.

– Я знал, что это были вы, – говорю я ему сквозь зубы. – Знал, что за этим стоите вы, что…

– Лука, мальчик мой, умоляю – ничего я не делал. Мне с трудом удалось заключить с ними сделку.

– С ними? Кто они? – спрашиваю я. Мысли начинают путаться, головная боль возвращается с новой силой.

– Они, Лука… они куда более могущественны, чем ты можешь представить. Они контролировали все: Мировое Правительство, каждого Смотрителя в каждом Регионе, каждого влиятельного человека. Они управляли всеми нами на протяжении почти двадцати лет.

– Ответьте на вопрос, – устало повторяю я.

– По правде говоря, мы были глупы, в том числе и я. Мы дали им все, что им требовалось, добровольно им все поведали: все, что любим и ненавидим, наши политические взгляды, имена друзей, родственников и врагов. Мы передали им информацию, не споря. Мы создали их, Лука, в этом вся ирония. Мы их создали.

– Ради Бога, может, перестанете уже читать злодейские лекции и расскажете мне, кто они?

Гален смеется, и в его глазах я вижу глубокую грусть.

– Я злодей? Серьезно, Лука? Что ж, полагаю, ты прав, но если для одних ты злодей, то для других герой. – Он вздыхает. – В общем, это машины, компьютеры, искусственный интеллект. Девятнадцать лет назад мы достигли связующего звена, сингулярности. Поворотным моментом стала «Хэппи Инкорпорейтед» – компания, скупавшая другие крупные компании, пока не завладела практически всеми; компания, создавшая Хэппи; операционная система, заменившая другие и управляющая всем и вся. Программа обрела разум. И в течение…