Питомник
Часть 51 из 59 Информация о книге
— А что же тогда испугались? Вы ведь вызывали милицию ночью, верно? — Вызывала и очень в этом раскаиваюсь. Одно дело, когда меня обвиняет в воровстве какая-то случайная старая истеричка, и совсем другое, когда на это намекают сотрудники милиции, без всяких оснований, просто так, потому что квартира богатая и муж старше на двадцать лет. Я могу идти? Мне пора покормить ребенка, я устала. Все, до свидания. — Да погодите вы, ребенок спит спокойно, не плачет. — У вас накурено. Ребенку вредно этим дышать. — Ну я уже открыл окно и не курю, хотя очень хочется. — Капитан Мельников тронул ее ледяную дрожащую руку. — Вы же взрослый человек. Сначала кто-то влез к вам в квартиру, потом преследовал вас на улице. И вы ничего не хотите сообщить? Подумайте о ребенке, в конце концов. Посмотрите на этих людей. Возможно, и в квартиру влез кто-то из них. — Я вряд ли его узнаю. Он был в темных очках. — Так, уже неплохо. Давайте попробуем по порядочку. Какого он роста? — Невысокий. Около ста семидесяти пяти. Худощавый, но плечи широкие. Волосы светлые, короткие. Глаза… кажется, карие, но не уверена. Без очков я видела его всего несколько секунд, лицо… у него очень правильное, какое-то плакатное лицо, и, наверное, ему просто изменить внешность. — Она говорила и разглядывала фотороботы, скользила глазами по картинкам и вдруг замолчала на полуслове, как будто зацепившись взглядом за одну из них. — Да, он очень неприметный, и возможно, это главная его особенность… все среднее, рост, возраст, телосложение, одет был в синюю футболку, голубые джинсы, белые новенькие кроссовки… Она смотрела не отрываясь на один из семи фотороботов. Капитан понял, на какой именно, и молча ждал, не торопил ее. Ориентировка на серийника, убившего двоих и ранившего младшего лейтенанта милиции, поступила еще вчера. А сегодня, буквально час назад, пришло сообщение, что его видели во дворе поблизости, причем именно во дворе, примыкающем к дому, в котором была прописана эта молоденькая нервная мамаша с младенцем. Вполне возможно, что бригада, приехавшая ночью, ошиблась, решив, что вызов был ложным. Капитан Мельников знал, как ведет себя его коллега капитан Смачный не только с подозреваемыми, но и с потерпевшими. Не всегда, конечно, а когда поскандалит с женой. Видимо, как раз накануне дежурства поскандалил и был такой злой, что искры летели. А если квартира, в которую приехали по вызову, выглядела шикарно, то ничего хорошего от капитана Смачного ожидать не стоило. Богатеньких он всегда терпеть не мог и в состоянии крайнего раздражения способен был сильно обидеть человека только за то, что тот проживает в дорогом интерьере. — Вот этот, — прошептала Солодкина чуть слышно и так побледнела, что капитан Мельников испугался. Пальчик ее в этот момент уперся именно куда надо, в фоторобот серийника. — Вы видели этого человека? — отчеканил капитан, кашлянув. — Где, когда и при каких обстоятельствах? — Кто он? — спросила она и вскинула такие огромные, такие голубые и испуганные глаза, что капитану стало совестно за своего хама-коллегу, который, вместо того чтобы разобраться, стал обвинять потерпевшую черт знает в чем, за тетку-гадину, обозвавшую девочку воровкой просто так, для собственного удовольствия. — Мы его ищем, — неопределенно ответил капитан, — и нам очень нужна ваша помощь. — У него пистолет, — медленно проговорила Ксюша, — он чуть не убил нас. Он вошел в квартиру ночью, дверь открыл ключом, потому что отмычкой наш замок открыть невозможно. Он совершенно спокойно умывался в ванной. Я пальнула ему в лицо дезодорантом, погасила свет, заперла его в ванной снаружи и убежала. Разумеется, он выбрался довольно скоро. Послушайте, у вас разве нет протокола? Я ведь все очень подробно рассказывала тем, которые приезжали ночью. Но они мне не поверили, и этот ваш, как его? Смачный, кажется. Очень выразительная фамилия. — Она усмехнулась. — Так вот, этот Смачный сказал, будто я все придумала, чтобы потихоньку обворовать собственную свекровь. — Так и сказал? — покачал головой Мельников. — Именно так. Он разговаривал со мной как с преступницей. — Ладно, примите еще раз наши извинения. Значит, если я вас правильно понял, преступник выбрался из ванной и выбежал за вами во двор? И вы видели у него в руках пистолет? — Да. Я думаю, этот человек сумасшедший. Вместо того чтобы удрать, он отправился нас убивать. А потом, утром, явился опять, позвонил в дверь, представился сотрудником милиции. К счастью, у нас есть задвижка, и я закрылась на нее. Знаете, в какой-то мере я вашему Смачному даже благодарна. Если бы ночью он повел себя по-человечески, я, возможно, и открыла бы утром дверь. Правда, кроме обиды была еще одна деталь. Я посмотрела в глазок, а там было темно. Вряд ли милиционер стал бы залеплять глазок жвачкой. Он повопил, постучал и ушел. — Почему же вы не позвонили в милицию? — Об этом спросите у Смачного. После знакомства с ним я решила, что никогда больше не буду обращаться за помощью к вам. Это мой первый и последний опыт. — Ну ладно, Ксения Михайловна, у нас тоже разные люди служат. Значит, преступник ушел. А потом вы увидели его на улице, и поэтому закричали? Погодите, а как вы поняли, что это был именно он, если не видели, кто стоял за дверью? — О Господи, ну кто же еще? Я же сказала, он сумасшедший. Он вернулся потому, что забыл в ванной нож. — Какой нож? — Капитан не выдержал, выбил из пачки сигарету, но, покосившись на ребенка в коляске, закуривать не стал. — Очень странный нож. Я не знаю, возможно, он принадлежал моей свекрови, она занимается антиквариатом, и преступник пришел за ним, нашел, отправился умываться в ванную и забыл в спешке. Но, возможно, это его нож, он открывал им шкатулку с драгоценностями. Она была взломана. — И где сейчас этот нож? — Там и лежит, в ванной. Он старинный, дорогой, на ручке инкрустация, и лезвие, как шило, ромбовидной формы. «Оба на!» — рявкнул кто-то в голове капитана. Дело в том, что к ориентировке на серийника прилагалось примерное описание орудия убийства. Речь шла о ноже с ромбовидным лезвием, как у кортика. — То есть лежит в ванной, а у преступника есть ключ от квартиры? — уточнил капитан, вскакивая и вылетая из кабинета. «Ну вот, сейчас пришлют вооруженную группу, — подумала Ксюша, — в квартире устроят засаду. Напрасно. Ножа там уже нет. За это время он мог десять раз успеть». Из сумочки она достала зеркало, взглянула на себя и впервые за последние месяцы самой себе улыбнулась. Вместо всяких чужих злобных безобразных физиономий, которые она привыкла видеть в зеркалах, на нее смотрела она сама, живая, красивая, счастливая. — Что же такое хорошее сегодня у нас случилось? — спросила она веселым шепотом у спящей Маши. — К кому сегодня вечером мы отправляемся в гости? Может, все это не правда, минутный порыв, может, он в очередной раз поссорился с очередной стервой, и звонок пришелся кстати? Даже если так, не важно. — Вы с собой, что ли, разговариваете? — удивился капитан, появившись на пороге. — Нет, с ребенком. — Но она же спит. — Ничего, она и во сне все слышит. А что вы собираетесь делать? — Ловить бандита. Вы не могли бы одолжить ключи от квартиры? — Надеетесь схватить его на месте преступления? — Пожалуйста, дайте ключи. Очень мало времени. Вы посидите здесь еще минут сорок, а потом мы вас проводим домой. Глава 32 Иван Косицкий оставил машину на небольшой площадке у ворот дачного поселка и к дому Солодкиных отправился пешком. Бесшумно открыв калитку, пройдя несколько шагов, он услышал, как на первом этаже звякнуло и распахнулось окно. Вдоль фасада росли высокие кусты сирени, окон не было видно. — Отстань, — донесся хриплый, тяжелый бас, — и закрой, комары налетят. «У него был очень низкий голос», — вспомнил капитан слова официанта, на цыпочках подошел к дому, спрятался за кустами под окном, с большим интересом прослушал разговор между Солодкиным и домработницей и только потом постучал в дверь. Олег даже не потрудился встать с койки, когда в столовую вошел капитан милиции. — Вот, Олежек, это к тебе, — шепотом сообщила Раиса и обратила к капитану испуганные глаза. — Только, пожалуйста, скажите сразу, что случилось? Да вы присаживайтесь, может, вам кофейку? Или вот, морс у нас есть клюквенный. — Спасибо, — улыбнулся ей Косицкий, — от кофе не откажусь, и от морса тоже. Олег Васильевич, — обратился он к бледному, опухшему чучелу на диване, — когда вы в последний раз встречались с Коломеец Лилией Анатольевной? — А в чем дело? — спросил Солодкин без всяких эмоций, однако все-таки сел и спустил ноги с дивана. — Пожалуйста, отвечайте на вопрос. — Нет, ну что случилось? Вообще, кто вы такой и как сюда попали? — Я уже представился. Капитан Косицкий, уголовный розыск. Вот мое удостоверение. — Да к черту удостоверение. Почему вы спрашиваете о Лиле? Что с ней? — Он как будто немного ожил, пришел в себя и уставился на капитана выпуклыми шоколадными глазами. — В ночь с шестого на седьмое июня Лилия Анатольевна Коломеец была жестоко убита в своей квартире. Восемнадцать ножевых ранений. — А-а! — тихо вскрикнула Раиса, застывшая на пороге. — Что с ребенком? — Олег вскочил и подлетел к капитану. — Где девочка? — Сядьте, пожалуйста, — скомандовал Косицкий. — Люся в больнице, в подростковом отделении Института имени Сербского. — Что с ней? Ну не тяните, скажите мне. — Он тяжело упал на стул. — Ее не ранили, не изнасиловали? Прошу вас, не мучьте меня. — Никто вас мучить не собирается, — проворчал капитан и достал сигареты. — Ее не ранили. Ее убедили взять на себя убийство тети. Она все время повторяет, что убила тетю Лилю. А что касается изнасилования, — он прикурил и глубоко затянулся, — ваша дочь была на третьем месяце беременности. В больнице у нее случился выкидыш. — Ой, батюшки, — прошелестел голос Раисы, — я говорила тебе, забери ее оттуда. Олег схватился за виски, губы его посинели, капитан услышал тихую деревянную дробь и не сразу понял, в чем дело. Солодкин дрожал, и ножки стула под ним стучали, словно барабанные палочки. — Мне нужен адрес семейного детдома, в котором жила Люся, — быстро, громко произнес Косицкий. — Ня… лоп, — прохрипел Олег, лицо стало серым, он попытался встать, потерял равновесие, опрокинул стул, попятился к дивану, но не дошел, сел на пол, продолжая трястись так, что был слышен стук зубов. Дышал он часто, хрипло, губы налились синевой, словно он пил чернила. — Ланрус… ня… бол… ся… тру… восемь… два… — повторял он громко и довольно внятно, глядя на капитана бешеными умоляющими глазами. — Вам плохо? — тихо спросил капитан. — Лоп… тру… Руслан…бух… сердце… — Олежек, миленький, что, сердце болит? — бросилась к нему Раиса. — Ну не дрожи так, что сделать, что? — «Скорую» надо, вот что. — Капитан присел у дивана на корточки и посчитал пульс. Не меньше ста двадцати в минуту. Кожа мокрая и холодная. — Есть у вас аптечка? Что-нибудь сердечное, кардеомин, или хотя бы нитроглицерин. Да звоните же, быстрей! Раиса заметалась по комнате, жалко взглянула на капитана и всхлипнула: — Вечно, вечно куда-то закидывает свой мобильный телефон… Не могу найти… — У меня есть. — Капитан вытащил свой сотовый и позвонил «03». Олег трясся, быстро, хрипло дышал, открывал рот, но вместо слов вырывались бессмысленные звуки. — Что я могу сделать до вашего приезда? — спросил капитан диспетчера «Скорой». — У него судороги, холодный пот, губы синие, пульс сто двадцать, сильнейшая одышка и что-то с речью. Он наркоман. Да, я понял, спасибо.