Победитель должен умереть

— Потому что власть, уничтожающая свой народ, перестаёт быть законной.

— У вас есть доказательства проводимого силовыми структурами правительства геноцида?

Ну конечно есть! Вот фото вскрытых могильников с многочисленными трупами женщин и детей… Вот свидетельства счастливо спасшихся пленников и перебежавших на сторону мятежников солдат правительственных войск, участвовавших в экзекуциях… Вот фотографии расстрелянных, обезглавленных и посаженных на кол жертв. Сожжённые поселения… Поля, перепаханные гусеницами танков, вытоптанные войсками… Видео женщин. Молчаливых стариков. Пристрелянных собак!

Полный набор. Что ещё надо?

— Но ведь вы тоже убиваете?

— Только врагов, которые отказались сдаться в плен.

И новые свидетельства солдат, перешедших на сторону мятежников, которые уверяли, что с ними обращались гуманно с соблюдением всех международных норм, никак не ущемляя их человеческое достоинство.

— Какие цели вы преследуете?

— Спасти от полного уничтожения малые народы, которые просили у меня защиты.

— А после?

— Выполнив свою задачу, я уйду.

— Куда?

— Откуда пришёл.

А откуда он пришёл? Чтобы туда уйти?

На этот вопрос ответа не было. А это интриговало.

Кроме программных вопросов прозвучало несколько провокационных. Они должны были прозвучать.

— Многие уверяют, что ваша политическая карьера началась с участия в террористическом подполье.

— Что есть терроризм — уничтожение безвинных ради запугивания виновных. Но я никогда не воевал с невиновными, наказывая лишь противников нашей веры. Только их! Это не есть терроризм, а святая освободительная борьба за наши ценности и идеалы. За наше будущее. Аллах направлял мою руку, которая карала лишь врагов и изменников.

— Но рассказывают, что ради поддержания дисциплины вы отрезали провинившимся уши и отрубали руки.

— Кто это вам сказал? Если бы я позволил себе нечто подобное, от меня немедленно разбежались бы все солдаты. Возможно, среди моих командиров имели место отдельные злоупотребления, но все виновники разжалованы и строго наказаны. Аллах не допускает насилия над правоверными.

Присутствовавшие на пресс-конференции воины Аллаха дружно закивали безглазыми и безухими головами и зааплодировали культяпками.

— А как же они?

— Это жертвы боев и пыток проправительственных войск. Можете опросить их и вам расскажут, что творится в застенках контрразведки и военных тюрьмах.

Рассказы и показания жертв произвола спецслужб и военной контрразведки, от которых кровь стыла в жилах, были распечатаны, подшиты и заранее розданы всем присутствующим.

— Что вы намерены делать дальше?

— Сражаться за свободу угнетённых народов и племён. И за свободу коренного населения, томящегося под пятой диктаторского режима. Аллах не допускает уничтожения правоверных руками правоверных. А я слуга Аллаха, исполняющий его волю. Пусть здесь воцарятся мир и покой. И ради этого я готов пожертвовать собой и жизнями своих воинов. И да услышит меня Всевышний.

Человек в камуфляже и платке встал и коротко поклонился.

Пресс-конференция была закончена.





* * *


— Чушь какая… — сказал Хозяин известного всем, на холме, дома, досмотрев видео до конца. — Кто писал ему тексты?

— Аналитический отдел Восточного сектора. С поправкой на предназначенную для просмотра аудиторию.

— И они всё это скушали?

— Да. Мы получили очень хорошие отклики. Агент Крюгер имеет серьёзные позиции на Востоке. В настоящий момент мы работаем над сменой его имиджа в сторону смягчения образа для дальнейшего продвижения в большую политику.

— Его?!

— Да. У него очень высокие рейтинги. Самые высокие.


— Или я что-то не понимаю, или мир спятил с ума. Вначале руки рубить, а теперь сопли по экрану мазать. Ладно, не буду делать поспешных выводов. Надеюсь, в наших спецслужбах сидят профессионалы, которые не зря кушают свой хлеб с ветчиной. Что я должен делать?

— Связаться прямой линией с агентом Крюгером…

— Вот с этим?

— Да. Вы должны дать ему определённые гарантии, потребовав взамен более решительные действия. Кроме того, наши службы обеспечат дозированную утечку информации, которая сработает на его имидж и стимулирует выгодные нам политические процессы в Регионе. Нам необходимо опереться на ваш авторитет для усиления наших позиций.

— Ну, хорошо. Вам виднее. Хотя всё это напоминает дешёвую оперетку. Я не хотел бы плясать под чужую дудку… Поэтому прошу подкорректировать сценарий встречи. Например, вот это… Он что, всегда будет в этой тряпке?

— Он дал обет скрывать своё лицо.

— Мне плевать на его обеты. Я что, должен приспосабливаться ко всяким идиотам в намордниках, которые вместо ответов мычат? Или мне тоже надеть маску? Как вы вообще видите нашу встречу? Я говорю, а он согласно кивает или, напротив, мотает башкой, ставя меня в глупое положение? Вы всерьёз считаете, что я должен играть в его игры? Не слишком ли много вы от меня хотите? Кто он вообще такой, чтобы навязывать нам правила игры? Игры вполне идиотской. Мне кажется, надо поставить его на место. Наша с вами страна не та страна, которой можно навязывать чужую волю. Если он теперь к нам не прислушается, то и после нас не услышит. Объясните ему, что он не прав. Что серьёзные политики в прятки не играют. И это не моя прихоть или обида, это большая политика, где все должны быть на равных. Кроме тех, кто им не ровня. Мы не можем подстраиваться под навязываемые нам условия, ибо это, в первую очередь, не понравится нашим избирателем. Уступки — это признак слабости. А мы сильны как никогда! А потому правила и порядки должны устанавливаться нами, ибо это есть основа нашей политики и менталитета. Сильный не может уступать слабому, иначе разрушится вся политическая иерархия. — Хозяин дома на холме встал. — Надеюсь, вы сможете донести мою мысль и внушить ему, кто такой президент самой могущественной страны мира и кто такой он. И когда он осознает и проникнется… я готов буду сыграть свою роль. Ради процветания нашей с вами отчизны и благополучия её населения. — Президент нахмурил брови, демонстрируя решимость. Но все же не сдержался. — И где вы только таких типов находите?.. Один другого краше! Скоро с обезьянами предложите мне лобызаться…

А может, ещё и придётся… В политике лучше не зарекаться. Тем более что должность… она обязывает с кем угодно, разнообразно и по первому требованию! Как в самой древней профессии. Потому в этих профессиях себе не принадлежишь. А принадлежишь всем… И ещё обстоятельствам. Которые сложились. В очень замысловатую фигуру…





* * *


Когда где-то громыхает, разносится эхо. Когда громыхает в доме на холме, эхо разносится очень далеко.

— Наши заокеанские «друзья» запросили у нас дополнительную информацию по Галибу.

— Какую?

— Всю имеющуюся, включая наши агентурные источники.

— Они что там, с ума сошли? Но если они сошли, то и нам придётся сойти. Мы в одной упряжке скачем. Отчего только такая суета? Вы, конечно, не знаете. И я не знаю. И никто не знает… Но, может быть, они знают то, чего не знаем мы… Возьмите-ка этого Галиба в плотную разработку. И привлеките наших арабских информаторов. Они должны найти к нему подход.

— Но арабы вряд ли решаться…

— А вы их убедите. Мы не можем плестись в хвосте событий. Если к нам обращаются наши «друзья», значит, им сильно надо. А если им надо, то и нам надо… Чтобы понять, зачем им это надо! Или я сильно ошибаюсь, или мы скоро будем иметь много неприятностей от наших соседей, потому что от соседей всегда имеются одни только сплошные неприятности. Это вам любой жилец коммунальной квартиры скажет. Впрочем, вы не знаете, что такое коммунальная квартира, потому то они «умерли» раньше, чем вы родились. Так я вам скажу, что такое коммунальная квартира. Это — беда. Это такая беда, в которой все со всеми не дружат, а только мотают друг дружке на кулак нервы, потому что не могут ни о чем договориться, чтобы жить в мире и согласии. Так вот эту беду мы будем иметь здесь. И это будет что-то, можете поверить мне! Только с этой «квартиры» нам уже не съехать, так как некуда. Здесь мы прописались все и навсегда. А раз так, то надо как-то договариваться. Со всеми. А для этого узнать, кто, что и из-под кого хочет иметь. Вы всё поняли?

— Так точно.

— Мы маленькая, бедная страна и поэтому должны уметь угодить всем. Чтобы получить больше других. Потому что больше получает не тот, у кого больше, чем у других, денег, а тот, кто умеет лучше остальных торговаться. Таки давайте начинать торговаться… Запросите у наших «друзей» все имеющиеся в их распоряжении сведения по означенному фигуранту в обмен на обещание предоставить в их распоряжение информацию от нас. Но только не всю и не сразу, потому что если сразу, то торга не получится. Всегда нужно что-то немножко оставить на потом…





* * *


— Мы хотим сообщить вам радостную новость… С вами хочет поговорить наш лидер.

«Какой лидер?» — недоуменно промолчал Галиб. Как будто их десять! Лидер он и есть — лидер. В единственном и неповторимом числе.

— Лидер — это наш Президент! Он хочет выйти с вами на видеосвязь. Лично.

Галиб задумался. И никак не выразил своих восторгов и энтузиазма. По причине того, что числясь Галибом, был черт знает кем, хрен знает откуда и не понятно для чего и менее всего хотел беседовать с глазу на глаз с Президентами.

— Галиб очень рад и признателен за оказанное ему высокое доверие! — радостно заверил Помощник.

Галиб, помедлив, согласно кивнул. Ну да, рад.

— Но есть некоторые сложности, — начал аккуратную подводку Советник.

— Какие? — спросил Помощник.

— Я бы хотел объяснить это лично Галибу.

— Ну?..

— Я бы хотел объяснить это тет-а-тет.

А вот это невозможно, потому что обеты, клятвы и зароки. Их нельзя нарушать, чтобы не прогневать Аллаха, ибо он всё видит и слышит. А Аллах — он выше всех. Никак невозможно.

Галиб покачал головой и указал на Помощника.