Победитель должен умереть
Часть 78 из 79 Информация о книге
— Но зачем? Мы же Джандаля и Галиба… И других, чтобы сдержать… — Затем, что капитаны полковниками не командуют. А из штаба виднее. На то им погоны и фуражки дадены. И лампасы на штаны. А нам портянки! Не терзай себя. Мы лишь рядовые на этой войне. Нам приказывают — мы исполняем. Не более того! Всё остальное нас не касается. Не должно касаться. Сказали бежать — беги. Сказали стрелять — стреляй. Сказали убить — убей. Не нашего это ума дела. И не наша ответственность. — А чья? — Их! Вышестоящего командования. Выше тебя и меня стоящего. — Но у нас один командир… — Значит, его ответственность. У него свой шесток, у нас свой. И перепрыгивать не надо, чтобы спинку не сломать! Мы создали инструмент и отвечаем за него. Инструмент вышел добротный, работает как швейцарские часики. Мы его сдали заказчику и на том всё! А как его применять, нас не спросили. Пусть хоть гвозди вколачивают! — Но твой Джандаль… — Нет никакого Джандаля. Джандаль выведен из-под моего подчинения. Не мой он. И не твой. Не наш. И хватит меня за причинные места дёргать. Больно это! И неприлично! Всё равно ничего изменить нельзя. Наша работа там закончена. Все каналы связи, все наработки, все фигуранты переданы по описи. — Кому? — Кому надо. Компетентным органам. Мы окончательно уходим из Региона. Это зона не нашей ответственности. Нам — внутри страны разбираться. — Что будет со мной? — Как обычно. Получишь Регион. — Надеюсь, какой-нибудь поприличнее? — Ага! Баден-Баден. Что, хочется?.. И мне хотелось. Хотя перехотелось. Потому что — перехотели! Не будет тебе Баден-Бадена. К нашему берегу прибивает только дерьмо и палки. Красавиц в купальниках и сундуки с золотом — к другим берегам. — Знаешь? — Знаю. — Скажешь? — Скажу. Самый хреновенький тебе достался Регион. Кавказский. — Значит, ты? Раз назвал. — Значит, я. Но только на дальней подстраховке. Только на самый крайний случай, которого, я уверен, не будет. Ты же знаешь наши правила. — Знаю. — Ты не маленький, как-нибудь сам справишься. Без Серёги. — Справлюсь… Я тебя ещё увижу? — Услышишь и не раз. А вот увидеть — нет, не придётся. Не тебе меня, не мне тебя. Я уйду раньше, чем снимут повязки. Зачем мне твоё новое лицо? Я и прошлое-то забуду. Постараюсь забыть… Ну, это понятно. — Так что, у нас ещё несколько дней. А потом… Потом ясно. Как божий день! Будут будни — новое лицо, новая биография в новом Регионе. И всё закрутится по известной схеме, как сорвавшаяся со стопоров карусель. И всё встанет на круги своя… * * * Два человека. Две, в полумраке коридора, фигуры. Лицо одного не разглядеть под бинтами. И не надо разглядывать. — Завтра на выписку? — Завтра. — Увидишь своё новое лицо, смотри, не испугайся. Или не возгордись. Это смотря что они там накроили. — Постараюсь. Помолчали. Потому что всё уже переговорено. Много в их Организации не болтают. Держат при себе, помня о языке, который враг шеи… — Тогда всё? — Пожалуй… — Скажем друг другу «до свидания»? Нет, не будет у них свидания. Не дано. — Тогда прощай. — И ты прощай. Кивнули. И разошлись. В разные стороны, чтобы уже никогда не встретиться. А если встретиться, то не узнать друг друга. А если узнать, то сделать вид, что не узнали. Два человека. Которые какое-то время были в одной связке и делали одно общее дело. Они сделали всё, что могли. Они сделали больше других. Они сделали то, что не смог бы сделать никто иной. Они победили по всем статьям! И проиграли. На круг. Такая жизнь. Такая служба. Такая судьба… Послесловие А потом не сразу, но шарахнули ракеты по заранее обозначенным целям. И мимо тоже. И взлетела палубная авиация, чтобы отбомбиться по квадратам. И ахнули орудия всех калибров. И куда-то, кромсая землю, покатили танки… Потому чому нужна бескровная победа? Генералам? А как тогда звёздочки на грудь и погоны получать? Политикам? А оно им надо? Народ любит военные баталии, сводки с фронтов, флажки на картах и громкие победы. А тихие победы рейтинги не поднимают. Да и проще с населением управляться, когда на грани, когда почти чрезвычайка, враг у ворот и надо сплотиться в едином порыве. А если ты против, то ты саботажник и агент! Опять же, промышленность. Военная. Которая выпускает с конвейера. Всё выпускает и выпускает. Пачками. И куда это добро девать, если не жечь и не взрывать? И где хранить такую прорву? И как утилизировать? А тут — милое дело. Снаряд сам себя утилизирует. На чужом дворе. Учёные. Этим тоже кушать надо. Придумывать, разрабатывать и испытывать, желательно в боевых условиях. Долетит их изделие, снесёт головы или пропадёт на подлёте? А пусть и вовсе не взлетит, денежки-то выделены и потрачены. А война, она всё спишет! Теперь чиновники, им-то война — мать родна. Сначала купи втридорога, а потом сожги дотла и пепла, который не опознать даже в микроскоп. И поди разберись, чего ты там и за сколько купил, когда этого уже в помине нет! Да и купил ли? Может, и не купил и не сжёг, а только написал в отчёте. А может, купил, да перепродал по дешёвке в третьи страны, потому что каждый снаряд — это видеосистема, а самая плохонькая ракетка — иномарка. И сколько тех снарядов и ракет война кушает каждый день? Да хоть даже тушёнку посчитать, которая составами. И сахар, и муку. То ли их съели, то ли вороги захватили. А после они на рынке всплыли. Журналисты, писатели и прочие деятели… Те на войну, на трупы — как пчелы на мёд. О чем им, если без войны, писать, за что премии получать — за рекордные урожаи и привесы, которых нет? А война — она такую картинку даёт, такую фактуру! Тем более можно на передок не соваться, а где-нибудь в сторонке красиво пострелять и в броннике побегать. Всяк на войне греется и с войны питается. И даже народ не против. На кого им жизнь свою непутёвую списывать? Только на войну. Это причина понятная. И можно ради победы пояса потуже затянуть, перехватив на последнюю дырочку, и терпеть. И гнев свой праведный во вне направлять, а не во внутрь. Да и враг наш… Условный и безусловный. Ему тоже быстрая войнушка не помешает. У них свои генералы, учёные и политики. Свои ракеты и снаряды, которые в арсеналах залежались. И свой народ, который лёгких побед жаждет. Вот и воюем. Все со всеми. И мы, и другие, и там, и здесь, потому что у всех всё одинаково. И раньше было так. И теперь. И впредь! Без вариантов. И потому будут повестки, гробы, похоронки, братские могилы, ордена посмертно, пропавшие без вести, неопознанные трупы, калеки в поездах и на вокзалах, вдовы и сироты. Будут потерянные поколения. Всё это будет! И никуда от этого не деться! Ибо это данность. А всё остальное — лирика.