Поцелуй меня в Нью-Йорке

Он исчезает в ресторане «Au Bon Pain», и я думаю о том, что даже у Санты любовная история лучше моей.

Я качаю головой и велю себе заняться делом. Но я была в «Мэйсис» всего дважды, причем один раз ровно восемь минут, потому что миссис Лоуренс вытащила нас оттуда, заметив своего школьного приятеля, прячущегося среди рядов сумочек. Прошло тридцать лет, но она до сих пор совершенно уверена, что он все еще не может ее забыть. Кажется, он даже добавил ее на Facebook с выдуманного аккаунта, в котором использовал свое второе имя. Жутковато.

Хорошо, что завтра я улечу на другую часть света, ведь я точно не столкнусь с Колином в британском супермаркете. Никогда! Я же должна считать это удачей, правильно?

Только теперь я осознаю, что Энтони мне что-то говорит, шагая к стенду с цветной картой «Мэйсис». Я догоняю его и извиняюсь. Он постукивает по карте, указывая на эскалаторы, которые, по его словам, спустят нас на седьмой этаж. Только когда мы встаем на один из них, я замечаю, что все эскалаторы здесь сделаны из дерева и издают какой-то странный звук, из-за которого я начинаю опасаться, что вся эта конструкция вот-вот рухнет. Но мне все равно нравится, как оригинально Нью-Йорк переносит детали прошлого в настоящее, словно упрямого пожилого родственника, убедившись в том, что вся остальная семья о нем не забудет. И это напоминает мне о доме, потому что Лондон точно такой же. Может быть, именно поэтому я так легко вписалась в этот огромный потрясающий город.

Но теперь это все неважно.

Как только мы спускаемся на седьмой этаж, я осматриваюсь в поисках свободного консультанта. Здесь гораздо оживленнее, чем на восьмом этаже. Нас окружают самые настоящие «Ходячие мертвецы»[20] в реальной жизни, занятые рождественскими покупками. В каждой части этого этажа, кажется, стоит продавец, со всех сторон атакуемый клиентами. Если бы я не знала, в чем дело, то решила бы, что какая-то группа людей окружает человека, чтобы напасть на него.

— Все консультанты заняты, — говорю я Энтони.

Он кивает:

— Полагаю, это означает, что мы сами по себе.

Мы подходим к ближайшему столу, на котором сложена пирамида из черных джинсов. Я уже собираюсь взять одни, когда замечаю ценник. Сто шестьдесят пять долларов? Второй шаг может стать для нас проблемой.

— Не волнуйся об этом, — раздается голос Эн-тони.

Я смотрю на Энтони и вижу на его лице напряженную улыбку. Он, скорее всего, был бы довольно красив, если бы улыбался по-настоящему. Но пока мне не удалось подтвердить свое предположение: Энтони, похоже, не из тех, кто много улыбается.

— Сто шестьдесят пять долларов! За джинсы!

— Не волнуйся об этом, — повторяет парень.

Я достаю из сумки книгу и пролистываю ее.

— Что ты делаешь? — спрашивает Энтони.

Я останавливаюсь на втором шаге и говорю ему:

— Ищу, где в этой книге говорится, что нет ничего страшного в магазинной краже. Но нет, тут такого не написано!

И теперь Энтони улыбается по-настоящему, и я вижу, что была совершенно права — он очень красив, когда не напряжен.

— Я не это имел в виду. У меня есть кредитная карта «Мэйсис». Поэтому, что бы мы ни купили сегодня, я смогу вернуть это после праздников. Бесплатное преображение.

Покупать одежду всего на один день — на несколько часов! — не похоже на меня. Но я не могу сопротивляться: купить что-то дорогое, не заботясь о деньгах, довольно приятно. Я уже собираюсь согласно кивнуть, но тут же съеживаюсь от новой мысли, пришедшей мне в голову.

— Здесь, должно быть, очень строгие правила возврата. А на улице холодно и снег. Мы не сможем сохранить вещи в идеальном состоянии.

Энтони в ответ лишь закатывает глаза:

— Хватит вести себя как настоящая британка! Ньюйоркцы не всегда следуют правилам. Тебе придется смириться с этим, если ты хочешь быть одной из нас. — Энтони идет мимо меня к эскалатору. — Я пойду на пятый этаж, чтобы быстренько выбрать что-нибудь для себя. Встретимся тут минут через десять?

Но кое-что в книге привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь и иду вслед за ним к эскалатору, не давая парню спуститься.

— Нет, на пятый этаж пойду я.

— Почему?

— Потому что… — Я показываю ему текст, который поясняет второй шаг. — «Позвольте другу выбрать для вас новый образ, так вы сможете понять, каким вас видят другие люди». К тому же, если я буду сама себе вещи выбирать, мы тут до Пасхи застрянем. Тебе будет гораздо проще выбрать что-нибудь для меня.

Энтони делает шаг и встает прямо передо мной. На секунду мне кажется, что он собирается оттащить меня за руку от эскалатора.

— Ну уж нет, это ужасная идея, — говорит он. — Посмотри на меня. Я ничего не смыслю в моде.

Я пытаюсь не пялиться на рубашку в желто-кремовую клетку, которая совершенно точно не подходит к коричневой парке, не желая показать, что полностью с ним согласна.

— Это будет несложно, — говорю я. — Просто выберешь то, в чем хотел бы меня увидеть.

Ох, это прозвучало как-то неправильно. Я краснею? Кажется, я краснею! Я быстро разворачиваюсь к Энтони спиной и начинаю спускаться по эскалатору, бросая через плечо, что сделаю для него то же самое.

Ох да, я определенно краснею.



17:25

Я вполне уверена в вещах, которые выбрала для нового образа Энтони. Но по выражению его лица, когда он спускается на эскалаторе на пятый этаж, сразу становится понятно, что он в своем выборе совсем не уверен. Он прижимает к груди стопку вещей, словно младенца, которого боится уронить.


— Ну что, ты готова?

— Ты выглядишь так, словно мы должны обменяться деньгами и наркотиками, а вовсе не одеждой, — шучу я.

Улыбка озаряет лицо Энтони, и его глаза загораются. Он изображает из себя полицейского:

— У меня здесь все твои вещи, девочка, но тебе лучше поспешить, пока эти свиньи не заняли все свободные кабинки.

Я опускаю взгляд в пол, чтобы парень не заметил глупой улыбки у меня на лице. Затем мы как можно более незаметно обмениваемся одеждой, и оба разражаемся смехом. Жаль, я не слишком хороша в импровизации, иначе мы смогли бы и дальше продолжить нашу веселую ролевую игру.

Но у меня с этим делом все совсем худо. Я с трудом получила четыре с минусом, занимаясь в драмкружке.

Я вижу знаки, указывающие на то, что женские и мужские примерочные находятся в противоположных сторонах.

— Встретимся здесь? — предлагаю я.

Энтони кивает:

— Да, давай.

Мы бросаем друг на друга прощальный взгляд, словно мы собираемся спрыгнуть с обрыва или что-то в этом роде. Молча смотреть друг на друга довольно неловко, поэтому я отворачиваюсь от Энтони и иду в сторону женских примерочных, стараясь не думать о том, что мы занимаемся какой-то ерундой.

Только в примерочной я наконец раскладываю вещи и рассматриваю то, что Энтони выбрал для меня. Узкие, слегка потрепанные черные джинсы, черная футболка с черепом, синий шарф и… черная кожаная куртка.

И кем он решил меня нарядить? Джессикой Джонс?[21]

Ну, Энтони, по крайней мере, задумался и о моем комфорте, а не только о «сексуальности». Надо сказать, что Колин как раз судил все, что я ношу, именно по этому критерию. С другой стороны, мы с Энтони «приятели на один день», и вряд ли ему придется показываться со мной перед друзьями и знакомыми. Но вообще, главное не то, что он обо мне думает.

Мое преображение только для меня, а не для Энтони.

И это довольно приятно.

Две минуты спустя я, переодевшись в джинсы и футболку, рассматриваю себя в зеркало. Джинсы немного тесноваты, и я втиснулась в них с трудом, но надо признать, что смотрятся они на мне весьма неплохо. Череп на черной футболке выглядит так, словно уставился на себя в зеркало, ожидая какой-то реакции. Волосы у меня темные, и поэтому странно, что я не выгляжу во всем этом как заядлый гот. Я завершаю образ шарфом и кожаной курткой, ожидая увидеть в зеркале нелепую, совсем не похожую на себя Шарлотту.

Но все оказывается не так уж плохо. Я похожа на… бруклинскую девушку, наверное. Ну, или, по крайней мере, на то, как я их представляю. Довольно сурово. Сурово не как «девушка, которая ввязывается в драки», скорее как «девушка, которой не нужно ввязываться в драки, потому что все и так знают, что к ней лучше не соваться».

И мне нравится эта девушка. Мне интересно, что во мне заставило Энтони выбрать именно этот наряд. И по какой-то причине я думаю о книге «Десять шагов», как будто в ней может скрываться ответ. Что-то беспокоит меня… Я вынимаю книгу из сумки и открываю ее на странице с содержанием. Мой взгляд сразу цепляется за девятый шаг…



9. Взгляните на себя чужими глазами

Зеркала зачастую лгут. А зеркала в нашем сознании — это эмоциональный эквивалент зеркал из комнаты смеха, сделанных из волшебного стекла, которое мы можем изменить всякий раз, когда хотим познать себя. В глазах других мы можем увидеть части себя, которые зачастую сознательно игнорируем.



Не знаю, можно ли засчитать этот шаг как выполненный, но я решаю посмотреть, что будет дальше. Если мне будет комфортно в этом снаряжении, возможно, Энтони и впрямь что-то во мне увидел…

Я кладу свою старую одежду в сумку, выхожу из примерочной и встречаю Энтони там, где мы и договорились. На нем то, что выбрала я: стильные классические клетчатые брюки и синий джемпер. Похоже, ему неловко. Его плечи — моя подруга Амелия называет такой вид «опусгорб» — одновременно опущены и сгорблены. Свой красный рюкзак Энтони держит в руке.

— Тебе очень идет, — говорю я. И я не вру. Парень хорошо выглядит… Если не считать, «опус-горб».

— Это на меня не похоже, — бормочет он.

Я закатываю глаза:

— Ты ведь понимаешь, что значит преображение, правда? Это значит, ты выбираешь для своего образа что-то такое, что тебе несвойственно.

— Ты уверена, что я не похож на ботаника? — спрашивает Энтони, поднимая свободную руку, чтобы потереть затылок.

Я знаю, что он делает так, когда нервничает. Я уже видела это несколько раз за сегодня. И если честно, это необычно для меня. Я зачастую годами не замечаю такие мелочи в повадках своих друзей.

— Ой, да перестань, — говорю я, игриво ударяя Энтони по руке и разворачивая его лицом к зеркалу, которое показывает нас обоих в полный рост. Я встаю рядом с ним, и мы оба разглядываем наши отражения. — Ты выглядишь отлично.

Как и я. Я также замечаю, насколько разные мы выбрали образы друг для друга. Я получилась суровой и решительной, он — классически-стильным.

Мы встречаемся глазами в отражении, вроде как смотрим друг на друга, но в то же время и нет. И такой взгляд кажется даже более волнующим, чем обычный. Словно зеркало — третий человек в нашем разговоре, который в любой момент может оборвать наш зрительный контакт.

— Тебе просто нужно носить эту одежду, как будто это настоящий ты, — говорю я Энтони, кладя одну руку ему на плечо, а другую — на спину, чтобы выпрямить ее. — Уверенный человек может выглядеть прекрасно в любой одежде.

Я задеваю пальцами ремень на брюках Энтони и замираю, радуясь тому, что я больше не смотрю на него в зеркало и не вижу, как он сейчас удивленно рассматривает меня. Слава богу, волосы хоть частично скрывают мое лицо, потому что я уверена на все сто, что краснею.

«Твой поступок будет странным, если только ты сделаешь его таковым, — убеждаю я себя. — Это же преображение… Нет ничего необычного в том, что ты касаешься его одежды, так поступают все профессиональные стилисты».

Я внезапно осознаю, что, хотя я уже некоторое время обдумываю свой поступок, касаться я парня не перестала. Поэтому я делаю вид, что обеими руками разглаживаю несуществующие складки на его джемпере.