Подари мне прошлое

— Прости меня, пожалуйста, мама.

Она снова крепко обнимает меня, потом кладет руку мне на плечо и ведет внутрь.

— Это всё в прошлом, родная. Давай сосредоточимся на настоящем и будущем. — В доме пахнет свежим хлебом и шоколадным печеньем. Когда читаю об этом в книгах, то всегда задумываюсь, разве могут все дома родителей так пахнуть. У моих тоже не всегда так было, но мама, должно быть, недавно пекла, потому что аромат в доме восхитительный. И впервые за прошедшую неделю я испытываю легкое чувство голода.

Когда мы добираемся до кухни, папа удивленно поднимает голову, и его лицо озаряется, как рождественская елка. Он отодвигает стул и подходит ко мне, заключая в по-медвежьи крепкие объятия.

— Привет, солнышко. Я так рад тебя видеть. — Мама шмыгает носом и идет к столешнице, откуда исходили все эти аппетитные ароматы.

Мы с папой садимся за стол и повисает неловкое молчание.

— Ты выглядишь немного худой, Виктория. Надо тебя покормить, — щебечет мама. Затем начинает накладывать в тарелку угощения.

— Солнышко, — робко заговаривает папа. — Я так рад, что ты приехала, но похоже, что у тебя веская причина для визита. Что случилось? — Прямо к делу, таков мой отец.

Делаю вдох через нос и громко выдыхаю через рот. Мама садится за стол напротив меня, подвинув мне тарелку, и выжидающе смотрит на меня.

— А вы никогда не думали о людях, попавших в аварию? О парне, который был за рулем грузовика?

Лицо мамы слегка омрачается, и она скользит рукой по столу, чтобы накрыть мою руку рядом с тарелкой.

— Конечно, думали. А почему ты спрашиваешь?

Я слегка откашливаюсь.

— Э-э, я ... встретила человека, который был за рулем. — Мои родители удивленно приподнимают брови, и в их глазах отражается явное сочувствие.

— Он в порядке? — интересуется мама.

— Что значит, в порядке ли он? — рявкаю я. — Разве ты не должна спросить, как я себя чувствую после того, как встретилась с человеком, который убил моих мужа и ребенка?

Выражение на лице мамы смягчается, но она всё еще хмурится.

— Родная, ты так быстро уехала, что даже не знаешь о том, что было после аварии. Ты не должна винить беднягу. Он сам прошел через многое.

— Я рада, что он чувствовал себя виноватым. Это ничто по сравнению с моим горем, — язвлю в ответ.

— Виктория, я в тебе разочарован. — Отец смотрит на меня с укором.

Это очень быстро заставляет меня замолчать, и я съеживаюсь на своем стуле. Всю мою жизнь отец был моим героем и разочаровать его... — это хуже, чем проиграть очень важное дело.

— Никто не виноват в той аварии, но этот парень заплатил за неё. Он перевернулся на своем грузовике и приземлился на крышу одной из других машин. Та машина разлетелась на куски, и несколько железных обломков попали ему в голову. — Я делаю глубокий вдох, образ Чейза, запертого в искореженном куске стали, вызывает боль.

— Какое-то время он находился в коме, — говорит мама. — Затем вынужден был оставаться в больнице, пока не вылечил черепно-мозговую травму.

— Вы знали его? Знали, кто он такой? — не веря своим ушам, шепчу я.

Папа отрицательно качает головой.

— Нет, не лично. Мы навели справки через знакомого нашего знакомого. Я боялся, что в тот день мы потеряли еще одну жизнь.

— Еще одну? — хмурюсь, сдвигая брови на переносице.

— Да, солнышко. Еще одну жизнь. Может, он и не являлся нашей семьей, но был такой же невинной жертвой того несчастного случая, как и все остальные. Его жизнь так же важна, как твоя, Сары или Бена, — папа качает головой, опустив взгляд на стол. — Я хотел связаться с ним, убедиться, что он не живет с чувством вины или переживает, что мы виним его, просто проверить, что с ним всё в порядке. Но мы не хотели навязываться. Поэтому, оставили его в покое.

Я в полной растерянности от их слов. Чувствую, как комната начинает кружиться. Я раздумываю, рассказать им или нет, мои мысли скачут туда-сюда. Мне хочется узнать их реакцию, чтобы почувствовать оправдание своему гневу и негодованию.

— Это был Чейз, — выпаливаю я.

На их лицах застывает одинаковое выражение замешательства.

— Какой Чейз? — спрашивает мама.

— Монро, мам, — коротко отвечаю я. — Чейз Монро, тот парень, с которым вы познакомились на свадьбе.

У мамы отвисает челюсть, а папа выглядит задумчивым. Задумчивым? Да, о чем тут думать? Я спала с человеком, который забрал жизни Бена и Сары.

— Он знал об этом? — спрашивает отец.

— Нет, — признаюсь я, — до прошлой недели он не знал, что это я. Он отвез меня на кладбище.

Мама прикрывает рот рукой.


— Ах, родная, представить не могу, как это было тяжело. Насколько вы оба были расстроены.

И я снова теряюсь. Неужели они не понимают, что происходит?

— Ну, теперь это уже не имеет значения. Мы расстались, — бормочу я, мое сердце все еще болит от этой мысли.

— Почему? — мама снова накрывает мою руку своей. — Ведь очевидно, что ты его любишь. Думаю, вы могли бы излечить друг друга.

— Я должна идти, — отнимаю руку и встаю.

Мама смотрит на папу, ее глаза бегают между нами, тревога написана на её лице.

— Ты еще вернешься? — угрюмо интересуется отец.

Его вопрос немного смягчает меня, и я киваю.

— Как насчет ужина на следующей неделе?

На их лицах вновь появляется то радостное выражение, с которым они меня встретили. Мама провожает меня до двери и крепко обнимает.

— Я так сильно по тебе скучала, доченька, — шепчет она. — Подумай о том, что я сказала, ладно? Никто не виноват в том, что случилось, только вы двое обвиняете себя.

Я не отвечаю, но обнимаю её и машу рукой, направляясь к своей машине.

Столько мыслей крутится в голове, что, кажется, я взвинчена еще больше, чем, когда приехала к своим родителям. Ясно одно — я ужасно устала. Дорога обратно в город занимает полчаса, и, когда я наконец оказываюсь в своей квартире, то падаю на кровать в комнате для гостей и практически вырубаюсь от эмоционального стресса и недосыпа на этой неделе.

Слышу, как в гостиной звонит телефон, вырывая меня из сна. Это звонок от консьержа. Вздыхаю и смотрю на часы, сейчас восемь вечера. Я не жду никакой доставки. Хмурясь, плетусь к телефону и молюсь, чтобы это был не Чейз, ожидающий внизу, чтобы его пустили. Потом вспоминаю, что он есть в списке гостей, значит, это не он, и вздыхаю с некоторым облегчением.

— Да? — отвечаю хриплым ото сна голосом.

— К вам посетители, мисс Ларкин.

— Гм, кто? — осторожно спрашиваю.

— Это...гм, группа людей. Меня просили передать вам, что они с Белиндой? — Его сообщение заканчивается вопросом, которым он просит разрешения отправить их наверх.

Я сразу же начинаю переживать, что что-то случилось с Чейзом. Говорю консьержу, чтобы пустил их, и расхаживаю перед дверью в ожидании стука. Когда он раздается, так резко открываю дверь, что она ударяется о стену.

— Всё в порядке? Все в порядке? — В моем паническом состоянии слова звучат неразборчиво. Машу им рукой, чтобы они зашли внутрь, и продолжаю тараторить. — Что-то случилось с... С кем-то что-то произошло?

Белинда кладет руку на мое плечо.

— Никто не умер и не попал в больницу, ничего такого. Выдохни и успокойся. — Прислушиваюсь к её совету и следую за ней к дивану, где все остальные уже расселись.

— Никто не пострадал? — уточняю я.

— Я этого не говорила, — начинает Белинда. Она поднимает руку, когда я собираюсь заговорить. — Знаю, это не мое дело, но эта группа — наша семья. Включая тебя и Чейза. И когда кто-то страдает, страдаем мы все.

— Он раздавлен, Тори. Я никогда его таким не видел, — произносит Нейт.

Мотаю головой, отступая назад, потому что не хочу говорить на эту тему.

— Ты не понимаешь ... — Но Белинда продолжает настаивать, взяв меня за руку и не давая убежать.

— Чейз рассказал нам, дорогая. Мы понимаем, с чем вы оба имеете дело, во всяком случае до некоторой степени. Тори, посмотри на меня. — Голос Белинды тверд, и она встает передо мной так, чтобы у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. — Ты уже давно стоишь на пороге принятия, а Чейз еще не достиг этой стадии, хоть и не хочет, чтобы кто-то знал об этом. Но вместе? Вместе вы точно обретёте его.

У меня нет ответа. Я знаю, что Белинда права. Мы были так близки, совершая этот последний прыжок вместе. И где же я теперь? Потерялась.

Билл берет Гленду за руку и встречается со мной взглядом.

— Ты уже поняла, что никогда их не забудешь. Разве ты не веришь, что они хотели, чтобы ты была счастлива?

Я медленно киваю. Да, я начала верить, что Чейз был ключом к моему будущему, тем, кто должен был вернуть меня к жизни. Но разве не он всё у меня отнял?

— Ты никогда не задумывалась, — продолжает Бен, — что это они послали его к тебе? Потому что вы единственные, кто действительно могли бы исцелить друг друга? Единственные, кто мог понять боль друг друга?

Слова моих родителей звучат у меня в голове: «исцелите друг дуга. Никто не виноват, только вы двое продолжаете винить себя».

— Тори, я не была знакома с твоим мужем, — говорит Белинда, — и с твоей дочкой, но я зная тебя, могу представить, что они были сострадательными, любящими людьми. Я права?

Слезы градом катятся по щекам, я шмыгаю носом и киваю.

— Возможно, через тебя они смогут освободить Чейза от чувства вины, тем самым освободить и тебя от твоего бремени.

Белинда кладет руку себе на сердце, слегка надавливая.