Подмастерье смерти

В Маки снова поднялась гордость за дочь.

— Ты права. Не выключай телевизор.



Ева хотя и ненавидела пресс-конференции, умела, когда нужно, удачно ими пользоваться. Она знала, что если Маки и его дочь не смотрят прямую трансляцию, то обязательно увидят один из бесчисленных повторов. Да и потом будут показывать отдельные отрывки, журналистские комментарии.

Так что она не сомневалась — наслушаются сполна.

— Я не вправе разглашать подробности расследования, поэтому описывать, как мы вышли на подозреваемых, не стану. Могу только сказать, департамент полиции Нью-Йорка посвятил этому силы, опыт и время лучших сотрудников сразу же после убийств в Центральном парке.

Один из репортеров вскочил на ноги:

— Правда, что после того, как был убит офицер департамента, расследование стали проводить еще тщательнее и привлекли дополнительные людские ресурсы?

Целых пять секунд Ева не произносила ни слова.

— Элисса Вайман, Брент Майклсон, Алан Маркум… — Она перечислила имена всех жертв в том порядке, как они были убиты. — Убийцы забрали жизни всех этих людей. Сомневаюсь, что они знали их имена, заглядывали в их лица, думали об их семьях. А мы это сделали. Так что приберегите свои идиотские замечания для тех, кто лично не присутствовал на месте гибели семерых ни в чем не повинных людей. Натаниэлю Явицу было всего семнадцать. Он погиб прямо в день рождения. Двадцатитрехлетнего офицера Кевина Руссо застрелили, когда он спешил на помощь Натаниэлю, пытался укрыть мальчика от выстрелов. Рассказать вам подробнее о каждой жертве? Я могу, если вам самим не хватает профессионализма как следует выполнять свою работу. Вообще-то, это ваше дело.

— А мотив известен?

— Мы считаем, Маки нападают на всех, кто так или иначе связан с аварией, в которой погибла Сюзанн Маки. Мы активно прорабатываем эту версию.

— Уиллоу Маки всего пятнадцать. Как вы считаете, отец держит ее в заложниках?

— У нас нет никаких оснований подозревать, что Уиллоу Маки удерживают против ее воли или принуждают к противоправным действиям. Причины, по которым мы пришли к такому выводу, я пока огласить не могу. Оба подозреваемых — опытные, искусные снайперы. Реджинальд Маки обучил свою дочь обращению с оружием и меткой стрельбе. Семь человек убито, более пятидесяти ранено теми, кого мы называем серийными убийцами, стреляющими с дальнего расстояния. Коротко — ДСУ. ДСУ по сути своей — трус. Натренированный, хладнокровный, но трус, который стреляет издалека и видит в своей жертве лишь движущуюся мишень.

— Реджинальд Маки использовал этот навык во время службы в департаменте, — выкрикнул кто-то.

— Да. Но офицеры спецназа — не убийцы. Они не стреляют в невинных людей. Их работа — использовать свои навыки для защиты мирного населения и других офицеров. Преступника обезвреживают силовыми методами. Но приказ сделать это отдается, только если угроза жизни слишком высока.

— Почему склонности Маки не помешали ему поступить на службу?

Не успела Ева раскрыть рот, как вперед вышел Ловенбаум.

— Это вопрос ко мне, — заявил он. — Лейтенант Ловенбаум. Я был непосредственным начальником Реджинальда Маки.

Ева сделала шаг назад. Ловенбаум рассказывал четко, конкретно и обстоятельно. Он терпеливо и в подробностях отвечал на все вопросы журналистов.

Ева долго сдерживалась, однако в конце концов ее терпение лопнуло. Она снова выступила вперед.

— Если вы хотите представить историю так, будто департамент виноват в действиях своего отставного сотрудника, — пожалуйста. Это ваша личная позиция. У нас сейчас двое подозреваемых разгуливают на свободе. Вы знаете их имена, у вас есть их фото. Вместо того чтобы в подробностях делиться с публикой личными переживаниями, вам бы стоило использовать свой трубный глас для скорейшего распространения официальной информации. Возможно, это поможет спасти чью-то жизнь. Мы завершаем встречу. Пора возвращаться к работе — спасать и защищать.





10




Ловенбаум догнал ее по дороге — Ева стремительно шагала по коридору — и взял за руку.

— Может, они правы.

— Репортеры? Да они в большинстве своем дальше собственного носа ничего не видят.

— Я не разглядел убийцу, Даллас. Он был в моей команде, и я не понял, что он собой представляет.

— Потому что раньше он вел себя по-другому. — Ева очень спешила, однако оставлять Ловенбаума в расстроенных чувствах ей не хотелось. — Если у него изначально были такие склонности, этого не заметили сначала в армии, потом при поступлении в департамент, бывший начальник тоже не увидел… ни одно тестирование не показало ничего подозрительного. Так почему ты-то должен был заметить? Кстати, где твоя жвачка? Ты же с ней никогда не расстаешься.

Озадаченный Ловенбаум на ходу достал из кармана упаковку. Они в это время пробирались по лабиринту эскалатора к отделу убийств.

— Хочешь?

— Нет. Она пахнет как-то странно. Не понимаю, как можно такую жевать.

Ловенбаум вынул из пачки одну подушечку и отправил в рот.

— Я раньше курил.

— А Маки раньше был хорошим копом. Все меняется. Наша задача — его поймать. Дальше с ним Мира будет разбираться.


Ева остановилась возле своего отдела, пристально посмотрела на коллегу и поняла — он испытывает ту же гамму чувств, что и она: гнев, подавленность и нервное напряжение вперемешку с глубочайшим физическим измождением.

— У вашего отдела ведь существуют особые методы предотвращения нападений? Это же и есть ваша главная обязанность?

— Да. Мы следим за подозреваемыми с помощью голограмм со времени первой атаки. Технари прорабатывают все возможные варианты развития событий, пытаясь определить, где и когда произойдет следующее нападение. Ну а мы снабжаем их всей поступающей информацией. И все равно это лотерея.

— Что подсказывает тебе чутье: Маки затаится, когда увидит, что мы вычислили его с дочерью, или продолжит действовать по плану?

— У него было время, чтобы остановиться и подумать. Сейчас он захочет убрать как можно больше намеченных жертв.

— Согласна. Все, кроме троих неопознанных, сейчас находятся там, где он не может до них добраться. Поговори со своими ребятами. Вдруг он упоминал имена…

— Уже говорил. Попробую как-нибудь по-другому поспрашивать.

— Правильно. Отличное решение. Ну а теперь меня люди ждут.

Ева вошла в свой офис, оставив Ловенбаума стоять в коридоре с озадаченным видом.

— Докладывайте. — Все напряженно замерли. — Сначала Янгер. Поехали, — обратилась она к Бакстеру.

— Слава богу, со мной был Трухарт. Помог ее утихомирить. Явилась злющая, как кобра. Давай требовать адвоката, орать, мол, где ее дочь. Трухарт предложил ей самой позвонить своему чаду. Дозвониться она, естественно, не смогла. Вот тут-то гонору и поубавилось. Потом позвонила в школу, но ей там сказали, что Уиллоу Маки больше не числится в данном учебном заведении. Она снова взбесилась и стала поносить администрацию школы на чем свет. Они показали ей заявление, подписанное ею и Маки.

— И как она на это отреагировала?

— Разозлилась и испугалась одновременно. Трухарт снова разрулил ситуацию. Тебе слово, — обратился Бакстер к напарнику.

Трухарт неловко переминался на месте в своих блестящих черных туфлях.

— Она сказала, что ничего не подписывала. Прозвучало вполне убедительно. Считает, что Маки похитил ее дочь. Я проработал эту версию — позвонил в «Амбер Алерт». Тогда она стала еще сговорчивее.

— И что поведала?

— В последний раз она видела дочь три дня назад, перед тем как девочка отправилась к отцу. На тот момент они с Уиллоу не разговаривали. По словам Янгер, такое не в первый раз. В последние несколько месяцев у нее были натянутые отношения с дочерью.

Трухарт замялся, потом, пожав плечами, продолжил:

— Думаю, на самом деле они не ладили гораздо дольше, а в последние несколько месяцев ситуация обострилась. Мисс Янгер заявила, что Уиллоу идеализирует отца, обижается на отчима, часто затевает ссоры с младшим братом и матерью. Мисс Янгер списывает все на подростковый возраст, она пыталась убедить дочь и Маки собраться всем вместе на семейный совет и помириться. — Трухарт снова начал переминаться с ноги на ногу. — Она сильно плакала, лейтенант. Говорила, что ненавидит одержимость своей дочери оружием (передаю дословно). Но поскольку это единственное увлечение Уиллоу, отдушина, то, что сближает ее с отцом, она не хотела запрещать. Да если бы и захотела — не смогла. У них совместная опека — девочка не всегда находится под ее наблюдением.

— Покороче, пожалуйста.

— Она напугана и продолжает настаивать, что Маки либо удерживает дочь против ее воли, либо просто обманывает. Но…

— Каково твое заключение?

— Думаю… точнее, чувствую, она боится не столько за дочь, сколько ее саму.

— Отличное замечание. Приму к сведению. А что насчет второго раза?

— Ну, мы ее задержали, доставили сюда. Мисс Янгер снова взбесилась, — добавил Бакстер. — Хочет домой. Не нравится ей, что ее удерживают тут насильно, разлучают с мужем и сыном.

— И это тоже учту. Кто занимался Мартой Бек?

— Мы. — Сантьяго переглянулся с Кармайклом.

— Вот, дописываю протокол, — сказал Кармайкл. — Марта Бек помнит Сюзанн Маки, помнит, как услышала об аварии, а потом они вместе с доктором Майклсоном ходили на похороны.

— Даже так?

— Бек говорит, от Майклсона вполне ожидаемо. Когда они выразили свои соболезнования Маки, тот ничего не ответил. Держался холодно, выглядел злым. Бек отнеслась с пониманием. Мы спросили ее о назначенном на тот день приеме миссис Маки. Бек показала нам ведомость. Обычный осмотр — мать здорова, плод развивался нормально. Чуть раньше в тот день у них случилось ЧП — одна из пациенток начала рожать. Акушерка принимала роды, Майклсон ассистировал. В итоге прием сильно задержался. Судя по записям, Маки попала на осмотр на сорок три минуты позже назначенного времени. Ей предложили либо обратиться к одному из помощников, либо переписаться на другой день, но она решила подождать.

— На какое время была назначена ее консультация?

— На двенадцать пятнадцать. В кабинет она попала около часу.

— Пропадает обеденный перерыв, так? Поторопишься тут на работу. Кто допрашивал ее начальника — начальника Маки?

— Она едет, — ответил Дженкинсон. — Мы с Рейнеке допросили Линкольна Штубена — отчима. Он описывает Уиллоу Маки в более неприглядном свете. Говорит, она подлая, взрывная и дерзкая. К тому же лгунья. Рассказал, как она угрожала ему ножом, а потом заявила, что, если он пожалуется матери, она заявит, что он до нее домогался. Сказала, знает, как сделать так, чтоб все поверили. И тогда, мол, ее отец его прикончит.

— Он рассказал жене?

— Нет. Поступил хитрее. Установил на кухне скрытую камеру и спровоцировал девочку повторить угрозы, а потом показал запись матери. Когда ее приперли к стенке, Уиллоу огрызнулась и заперлась в своей комнате. Позже она извинилась, однако Штубен, в отличие от матери, на это не купился. Их брак сейчас трещит по швам. И он боится оставлять сына наедине с девчонкой. Может, в нем обида говорит, но, как бы то ни было, он утверждает, что Уиллоу Маки ни принуждать, ни уговаривать принять участие в убийстве не пришлось бы.

— На день рождения мальчику подарили щенка, — продолжил Рейнеке. — Малыш его обожал, спал с ним, сам водил гулять. Пару месяцев спустя мальчик возвращался из школы, и вдруг, когда он уже был возле дома, из окна третьего этажа вылетел щенок и плашмя упал прямо у его ног — сломал шею. У ребенка началась истерика, прохожие останавливались, пытались помочь. Кто-то даже вызвал полицию. Через несколько минут явилась Уиллоу. Непонятно, как окно оказалось открытым, зачем щенок на него забрался, а потом выпрыгнул наружу, но все выглядело именно так. Вот только Штубен абсолютно уверен, что Уиллоу свернула щенку шею, а потом, увидев, что брат подходит к дому, вышвырнула песика из окна. Затем вышла через черный ход и обошла дом с другой стороны.