Подмастерье смерти

— На кошечках да собачках удобней всего тренироваться.

— Я еще кое-что разузнала о миссис Маки. Может, пригодится, — вставила Пибоди. — Поговорила с родственниками, учителями, работодателями и коллегами. В двух словах: миссис Маки была милой женщиной. Вежливой, обходительной, привлекательной особой. Скорее мечтательницей, чем деятелем. Больших амбиций не питала, карьеру построить не стремилась. Романтик. Все ждала принца на белом коне. Добрая, покладистая, милая, симпатичная и слегка легкомысленная — вот как ее описывают большинство знакомых.

— Хорошо. Трухарт, возьмешь на себя мальчика — сводного брата. Рейнеке, приведите его вместе с отцом. Пусть Трухарт пообщается с мальчиком. Уиллоу могла похвастаться перед братом своими подвигами, а потом запугала его, чтоб никому не рассказал. Пибоди, пойдем со мной. Поговорим с Зоуи Янгер.

— Янгер полная противоположность второй жене, — сообщила Пибоди по пути в опросную. — Строит карьеру. На работе ее ценят. Судя по биографии, она более практичный человек. Свою дочь она, может, и плохо понимает, но мечтательницей ее не назовешь.

— Моложе Янгер… и покладистее. Относилась к Маки как к долгожданному принцу. Все же ясно: торопилась, не глядя по сторонам, выскочила на дорогу — вот и попала под машину. А он не может с этим смириться. Она была его идеалом. Ему просто жизненно необходимо найти виновных.

Ева остановилась возле первой опросной.

— Трухарт ее растрогал. Сыграл на материнском инстинкте. А я надавлю.

Она зашла внутрь.

— Запись. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди начинают допрос Зоуи Янгер по делу номер Н-29073 и делу номер Н-29089. Мисс Янгер, вам зачитали ваши права?

— Мои права? Я не понимаю. Мы… меня же сюда привезли, чтобы взять под защиту.

— Правильно. А также чтобы вы ответили на несколько вопросов о вашей дочери, Уиллоу Маки, и бывшем муже, Реджинальде Маки, которые являются главными подозреваемыми в семи убийствах. Возможно, вы слышали об убийствах на Уоллмен-Ринк и на Таймс-сквер.

— Моей дочери всего пятнадцать. Ее отец…

— Вам зачитали ваши права?

— Нет.

— Пибоди.

— Это просто формальная процедура, мисс Янгер. Вы имеете право хранить молчание.

Пока Пибоди цитировала Правило Миранды, Ева расхаживала кругами по комнате.

— Вы понимаете свои права и обязанности, мисс Янгер? — уточнила Пибоди.

— Да, понимаю. Так, значит, у меня есть право на юридическую поддержку. Я хочу связаться со своим адвокатом.

— Отлично. Пибоди, организуй. Мы закончили.

— Я хочу знать, что вы предпринимаете для поиска моей дочери.

Ева обернулась с каменным лицом:

— Вы не отвечаете на мои вопросы — я не отвечаю на ваши.

— Ей всего пятнадцать. Ее отец…

— Скажете это своему адвокату.

— Я хочу, чтобы меня вернули к мужу и маленькому сыну.

— Мне плевать, что вы хотите. Будете сидеть здесь, ждать адвоката. Вашего мужа вместе с сыном после допроса поместят в безопасное место. А вы останетесь здесь.

— Зачем вы это делаете?

— Зачем я это делаю?! На это я вам отвечу.

Ева выхватила у Пибоди из рук папку с делом, вынула из нее сделанные в морге фотографии семи жертв, разложила их на столе.

— Вот почему.

— О боже! Боже мой!

— Восьмая — в больнице. Еще не скоро встанет на ноги. Кроме того, пятьдесят человек ранены. Среди них мальчик младше вашего. У него сломана нога. Пибоди, когда свяжешься с адвокатом, сообщи мне.

— Да, босс.

— Вы же не думаете, что я в этом замешана?! — Мисс Янгер смотрела полными слез глазами, во взгляде читался ужас. — Не можете же вы думать, что пятнадцатилетний ребенок мог принимать в этом участие.

— Мисс Янгер, я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. Так как вы решили воспользоваться своим правом юридической защиты, сейчас мы не можем больше с вами разговаривать.

— Тогда к черту адвоката!

— Вы отказываетесь от своего права?


— Да-да. Пока да. — Янгер прикрыла ладонями глаза. Такие же зеленые, как у дочери. — Поймите же! Мою дочь похитил ее собственный отец.

Ева присела, застыла в ожидании, внимательно разглядывая мать подозреваемой. Смуглая кожа, темно-зеленые глаза, густая копна темных непослушных кудрей.

И дрожащие губы.

— Вы сами не верите в то, что говорите. Хотите верить, убеждаете себя. Но не верите. Отец был с ней рядом, когда она кинулась на вашего мужа с ножом?

— Я… она не всерьез.

— Со смертельным оружием не всерьез? Отец был с ней рядом, когда она убила щенка, подаренного вашему сыну, и выбросила его из окна?

Янгер вздрогнула.

— Она этого не делала.

— Прекрасно знаете, что делала. Вы поняли по ней. А потом лежали ночами без сна, опасаясь, что она еще может выкинуть. Скажите мне откровенно, глядя в глаза: когда вы в последний раз оставляли дочь одну со своим сыном?

— Она просто безответственная.

— Она ведь его и раньше обижала, так? По мелочи. Сын вам наверняка говорил, что упал, ушиб руку, или выгораживал ее, но вы-то знали… Вы не могли с ней совладать, поэтому решили контролировать все вокруг. Чтобы с этим жить, вам приходилось закрывать глаза на то, что она собой представляет.

— Я ее мать. Не пытайтесь меня убедить, что она чудовище.

— Я вам покажу.

Ева достала из папки копии списков жертв и схему школы.

— Вот этот список ваш бывший муж и дочь составили вместе. А вот этот — ее собственный. Взгляните на имена. Ваш сын числится первым номером. Здесь ваш сын, муж, вы сами, школьный психолог, директор школы и сестра вашего мужа.

— Линда. Линда? Нет!

— А вот это знаете, что такое? План ее школы. Спецназовцы используют подобные схемы и обозначения такие же делают. Она хорошо усвоила науку… Сколько ни в чем не повинных детей, учителей, родителей она могла бы уничтожить?

Янгер скрестила пальцы, пытаясь унять дрожь.

— Это… это отца, не ее. Я проверяю ее комнату и компьютер каждую неделю. Я бы нашла.

— Так же как «нашли» секретный ящик с оружием у нее в шкафу.

— Что? Вы о чем?

— Где вы приобрели шкаф, что стоит у нее в комнате?

— Это… Мак подарил на тринадцатилетие.

— В нем есть встроенный ящик для оружия. У вас в доме бластеры хранились.

— Нет, нет. Я не… мы не разрешаем…

— Вы регулярно проверяете комнату дочери, потому что боитесь ее. Потому что подспудно знаете, на что она способна. Мы нашли этот список не в ее комнате, не в ее компьютере. И не в квартире Маки, где она часто бывала. Он был спрятан в компьютере вашего сына — там, где вы бы не стали искать.

— Зак? В компьютере Зака?

— На котором он делал домашнее задание и играл в игры. Она спрятала план его убийства. Сколько ему?

— Семь. Всего семь лет. Уиллоу его ненавидит. — Янгер закрыла лицо руками. Слезы просачивались сквозь пальцы. — Она ненавидит его. Я по глазам вижу. Он такой милый, забавный, покладистый, но она смотрит на него с затаенной ненавистью. Я носила ее под сердцем. — Янгер опустила руки на живот, а слезы все лились по щекам. — Глотка алкоголя не сделала за всю беременность. Ела здоровую пищу, следовала всем рекомендациям доктора. Так за собой следила! А когда она родилась и я в первый раз прижала ее к груди, я поклялась, что всегда буду хорошо о ней заботиться. Я так ее любила! Кормила грудным молоком, купала, пела колыбельные. Я знала, что Мак хотел мальчика, но с ней он очень хорошо обращался. Очень любил ее, понимаете? Он был хорошим отцом, но потом… перестал быть хорошим мужем. Стал замкнутым, холодным, безразличным. У нас не осталось общих интересов, кроме Уиллоу. Он сказал, нам надо завести второго ребенка. Может, мальчик родится. Я тоже хотела…

— Но не от него.

— Он не хотел, чтобы я работала. Считал, у меня будет оставаться недостаточно времени для Уиллоу. Два года я занималась только ребенком. Посвящала ей всю себя. Бросать работу навсегда мне не хотелось. Я просидела дома еще шесть месяцев, а потом полгода работала неполный день. Вы сами копы, поэтому не понимаете, каково жить с вами.

— Да, мы копы. И прекрасно понимаем… Тяжело.

— Я пыталась. Он вообще не разговаривал со мной, если только тема не касалась Уиллоу, и даже тогда… Я любила своего ребенка, но хотела состояться как личность, а не только как жена и мать. Но я пыталась… сохраняла брак ради ребенка. А когда в конце концов все закончилось, дочка тоже стала на меня злиться. Она обожала отца. А я разрушила нашу семью. На какое-то время все более-менее наладилось. Дочь хотела проводить время только с ним… я не могла им помешать… Потом… ей только-только семь лет исполнилось, когда я узнала, что он учит ее стрелять. Нашла у нее в комнате пистолет. Мы поругались. Мне следовало быть настойчивей. Что-то предпринять. Все, что я сделала на тот момент, — запретила приносить оружие в дом. Признаться, какое-то время думала, оно, может, и хорошо, что у дочери есть увлечение. Она принимала участие в соревнованиях, получала призы. Я сказала себе, что это просто спорт. Ну, не нравится ей бегать, играть с мячом, ходить в спортивные секции. Зато вот стреляет хорошо. Решила, мне не стоит вмешиваться, раз Уиллоу это приносит такое удовольствие.

Мисс Янгер похлопала себя ладонями по лицу.

— Линда. Я с ней работаю. Она моя самая близкая подруга. Я была знакома с Линкольном задолго до того, как мы… Но встречаться мы начали, только когда я окончательно рассталась с Маком. Клянусь, мы никогда… — Она осеклась, закрыла глаза. — Теперь уже совсем не важно. Это правда, но уже не имеет значения… Уиллоу никогда не любила Линкольна, хотя он был добр к ней, пытался найти подход… Я убеждала себя, что она рано или поздно изменит свое отношение, потому что, клянусь вам, он хороший человек. А потом я забеременела Заком. Когда мы ей об этом сообщили, дочь страшно разозлилась. До сих пор не могу забыть, как она стояла, еще совсем малышка (ей тогда едва восемь исполнилось), крепко сжимая кулаки. А в глазах — ледяная ярость. Она сказала: «Одной меня тебе всегда было мало». Сказала… боже… сказала: «Надеюсь, вы оба умрете и я смогу постоянно жить с папой». Можно… извините, можно воды?

— Я принесу. — Пибоди встала и вышла из комнаты.

— Детектив Пибоди покинула комнату для допросов. Мисс Янгер, вы не рассматривали возможность отправить Уиллоу на психологическую консультацию или психотерапию?