Подмастерье смерти

— Да-да. У меня есть подруга. Грейс Вудворд — она психолог. Но поскольку, когда я подала идею, Уиллоу с Маком очень разозлились и наотрез отказались, Грейс поговорила с девочкой, скажем так, в неофициальной обстановке. Проблемы с контролированием гнева… ну это и так понятно… проблема вымещения гнева… Мы ненавязчиво продолжили вот такие неофициальные психологические беседы, и вроде бы Уиллоу успокоилась и приспособилась к новой жизни. Когда родился Зак, она не обращала на него никакого внимания, стала проводить больше времени с Маком… я ей позволяла.

Янгер поежилась, пару раз прерывисто вздохнула.

— Так было легче всем. Уиллоу никогда не стремилась проводить со мной время как мама с дочкой. Когда я брала ее по магазинам, в салон красоты или на шоу, она воспринимала это как наказание. Так что я перестала пытаться. Убедила себя — у нас разные интересы. Такое вполне нормально. Но на соревнования я продолжала ходить, пока однажды дочь не сказала, что чувствует от меня неодобрение и это ее сбивает. Попросила больше не приходить.

Пибоди принесла Янгер стакан воды. Она прервалась, сделала несколько медленных глотков.

— Я обрадовалась, когда Мак встретил Сюзанн. Было видно, как сильно он ею очарован. И она оказалась такой милой и доброй! Я боялась, Уиллоу и ее отвергнет, но, похоже, этого не произошло. Думаю… откровенно говоря, мне кажется, это оттого, что Сюзанн была… не то чтобы слабой… звучит как осуждение… Мягкой и неприхотливой. Уиллоу вроде бы не расстроилась, когда Сюзанн забеременела. Только у нее начались проблемы в школе. Она отказывалась выполнять задания, хамила учителям, пригрозила одной девочке физической расправой. Мы согласились на психологические консультации при школе.

— С Рене Хатчинс.

— Да. О боже, да, с мисс Хатчинс. И Уиллоу вроде бы опять присмирела. Мак взял ее с собой в охотничью поездку на Запад. Только они вдвоем. Больше никого. И мы все почувствовали — эта поездка убедила ее, что она по-прежнему остается так же нужна и важна для него. А потом Сюзанн погибла. Ужасно тяжелое время для всех нас. Мак потерял свою ненаглядную Сюзанн и долгожданного сына. Они уже назвали его Габриэлем. И вдруг такое горе. Она мне правда очень нравилась. И, надо признать, я надеялась, что их женитьба, рождение второго ребенка — сына, о котором Мак давно мечтал, — смягчит его чувство обиды на меня и на Линкольна. Он очень тепло относился к Заку, а ко мне и к Линкольну всегда обращался с каменным лицом.

— Он когда-либо угрожал вам или вашему мужу?

— О нет-нет. Ничего такого. Только обида и презрение. Я чувствовала его презрение к нам. Хотела пойти на семейную психотерапию, потому что знала — Уиллоу перенимает его настроение.

— Но вы говорите, она ненавидит брата, а Маки к нему хорошо относится.

— Да. — Янгер снова закрыла глаза. — Это правда.

— Что изменилось после смерти Сюзанн?

— Он сорвался. Мак. Да и разве можно его за это винить? Уиллоу хотела больше времени проводить с отцом. Я ей позволяла, потому что чувствовала — они нужны друг другу. Но он стал слишком много пить. Иногда даже приходил ее забирать пьяный. Я сказала им обоим, что, когда он в таком состоянии, я не могу ее с ним отпускать. Заставила дочь вернуться домой. Вот после этого и случилось… со щенком.

— Так вы знали, что она это сделала? — мягко спросила Пибоди.

Янгер закрыла глаза, и слезы закапали с ресниц.

— Я подумала, что это она. Доказать не могла, но да, знала. И она знала, что я знаю. Я успокаивала Зака. Он плакал, я его обнимала, потом оглянулась. Дочь стояла поодаль, смотрела на нас и улыбалась. Посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась. Мне стало страшно.

Женщина сделала еще глоток воды.

— Вот с тех пор я и стала проверять ее комнату. Никогда ничего страшного не находила. Ненавидела себя за то, что это делаю, и все же продолжала регулярно перерывать ее вещи. Я поговорила с Грейс, которая теперь живет в Чикаго, и она сказала, я сама давно знаю, что надо сделать — отправить Уиллоу на регулярную психотерапию. Я не могла.

Янгер стерла ладонями слезы с глаз, с усилием расправила плечи.

— Вы, наверное, считаете, она моя дочь и обязана делать то, что я скажу. Но ее отец отказался меня поддержать. Уиллоу пригрозила, что, если я продолжу настаивать на своем, она обвинит Линкольна в домогательстве. Обратится в суд — в ее возрасте уже можно, — подаст ходатайство о том, что хочет постоянно жить с отцом. Сказала, они вместе с папой напишут заявление в полицию и на Линкольна наложат судебный запрет. Она его уничтожит. Я пыталась ее переубедить. Говорила, мы все вместе пойдем на консультацию. Но все бесполезно. Последние несколько месяцев дочь больше времени проводила с Маком. Я не препятствовала. Оценки у нее стали лучше. Конфликты в школе больше не повторялись. Атмосфера в доме была натянутой, но, по крайней мере, Уиллоу больше на нас не срывалась. Правда, время от времени я, бывало, подниму на нее глаза или обернусь невзначай, а она стоит, смотрит на меня и улыбается. И мне становилось страшно.

Янгер снова расплакалась.

— Простите. Простите, пожалуйста. Не знаю, что я сделала не так или чего не сделала. И что мне делать теперь. Она мой ребенок.

— Мисс Янгер, у вас еще один ребенок есть. Его нужно защитить.

— Да-да. Знаю.

— Ваша дочь — психопат, обученный убивать мастером этого дела.

Янгер зарыдала еще сильнее. Пибоди собралась ее успокаивать, а Ева решительно тряхнула головой.

— Все признаки налицо, все доказательства. Столько убитых… Мы должны остановить вашу дочь и ее отца, пока они не убили снова. Нужно найти ее и оказать помощь, в которой она нуждается. Где они могут скрываться?

— На Аляске.

— Что?

— После смерти Сюзанн Мак говорил, что хочет поехать туда. Он тогда был пьян… или, может, под кайфом. Этим он тоже балуется. Но я поняла, что он всерьез рассматривает такую возможность — уж больно подробно все расписывал. Сказал, они с Уилл (он никогда не зовет ее Уиллоу) уедут на Аляску, как только она окончит школу. Сбегут с Большой земли. Похоже на пьяный бред. Однажды я нашла у дочери на компьютере информацию про Аляску. Она была оформлена в виде доклада, только я поняла, что это не доклад. И когда я в следующий раз стала искать тот файл — его уже не оказалось. Она его удалила.

— Сейчас они не на Аляске, а в городе.

— Я не знаю, где они. Клянусь! — Янгер протянула руки в немой мольбе. — Клянусь. Я была замужем за копом. Они с Маком убили одного копа. Я знаю, чем это может обернуться для моей дочери. Мак сошел с ума, лейтенант. Потеря Сюзанн и их нерожденного ребенка сломала его. Может быть, я не знаю, но, может быть, это всегда в нем сидело, но он держал себя в руках. Уиллоу вот тоже постоянно что-то таит в себе. Мак сломался и умрет ради того, чтобы завершить начатое. Уиллоу пятнадцать. Помните себя в пятнадцать? Свои ощущения в пятнадцать лет помните? Ты совсем не боишься смерти. Умереть во имя чего-нибудь кажется таким романтичным! Ради чего — не так уж важно. Я не хочу, чтобы мой ребенок умер. Я сделаю все, что смогу, расскажу вам все, что знаю.

Она глубоко вздохнула.

— У него трясутся руки.

— У Маки?

— Да, не постоянно, время от времени. Я не видела его уже почти месяц, но в последний раз он был никакой. Больной, весь трясущийся… Я уже давно не живу с копом… и все же сомневаюсь, что он способен стрелять в таком состоянии. Думаю… боже сохрани и помилуй… думаю, он научил Уиллоу и стреляла она.

Янгер опустила глаза.

— Хочется верить, что дочь убивала не по доброй воле, но я знаю, что это не так. Он воспользовался ее любовью, ее обожанием. Заставил думать, что она совершает героический поступок. Что так поступить правильно, ведь это то, что нужно и важно для папы. Уиллоу еще ребенок и не может нести за себя ответственность.


«Так-то оно так, но сейчас не об этом речь», — подумала Ева.

— У них есть любимый ресторан или пиццерия? Место, куда они часто заходят?

— Не знаю.

— Вы говорили, она участвовала в соревнованиях, завоевывала призы. Не знаете, куда они ходили отмечать победы?

— Не знаю. Меня она не звала, не хотела разделить со мной… Подождите-ка! Кафе «Дивайн».

— Мороженое, — вставила свое слово Пибоди. — У них еще замороженные десерты есть и йогурт.

— Да, Уиллоу любила это место. Ей нравилось у них сливочное мороженое с карамелью. Цены там, правда, кусаются, и ждать свободного столика, бывало, чуть не по часу приходилось. Мы с Маком водили ее в это кафе, когда она была еще совсем маленькой, и… думаю, они продолжали туда ходить — праздновали важные события.

— Пибоди, отправь патрульного Кармайкла и офицера Шелби в «Дивайн» с фотографиями и рисунками.

— Да, босс! — Пибоди покинула комнату для допросов.

— Вам что-нибудь еще казалось странным? Может, у них были особые ритуалы, они делали что-то необычное?

— На полигоны ездили… в Бруклине, не знаю, как называется. И еще одно место есть в Нью-Джерси. Там и в закрытом помещении стрелять можно, и на открытом воздухе.

Ева покачала головой:

— Может, какое-то неспециализированное место?

— Он возил ее на Запад. В Монтану. Они ездили на Запад без моего ведома. А я и спрашивать перестала — они бы все равно соврали. А Уиллоу бы нарочно так ответила, чтобы я поняла, что она врет. У вас есть дети, лейтенант?

— Нет.

— Тогда вы не сможете понять, каково это, чувствовать себя плохой матерью. — Янгер сокрушенно отвела взгляд. — Я не знаю, как ее теперь спасти.

— Мисс Янгер, мы сделаем все, чтобы найти ее и доставить сюда в целости и сохранности. Постараемся остановить вашу дочь, пока она не причинила еще больше вреда. То, что вы рассказали нам, очень поможет. Вас воссоединят с семьей и всех вместе поместят в безопасное место до тех пор, пока мы не найдем Уиллоу.

— Когда вы ее задержите, я смогу увидеть, поговорить с ней?

— Да.

«Только, скорее всего, она с вами разговаривать не захочет», — подумала на это Ева.





11




У Евы совсем не было времени выслушивать истерики. Уже через десять секунд после того, как она пришла допрашивать Элис Эллисон, крепко пожалела, что не доверила это Дженкинсону с Рейнеке.

— За что он хочет меня убить?! — пронзительный вопль Эллисон сверлом врезался в мозг Евы. — Я ничего дурного не сделала! Никого не обидела! И вдруг меня хотят убить!

— Мисс Эллисон…

— Ни с того ни с сего ко мне в дом врывается полиция! Я даже ужин доесть не успела! Люди подумают, меня арестовали! Я ни в чем не виновата! А меня в любую секунду могли убить!

Эллисон со стенаниями металась по комнате. Поначалу размахивала руками, потом вдруг резко остановилась и обхватила ими свое тощее тело, словно пытаясь не дать ему окончательно рассыпаться. Глаза, обведенные яркой синей подводкой, казалось, готовы были выпрыгнуть из орбит. Густо накрашенные блестящей красной помадой губы дрожали.

— Присядьте и успокойтесь.

— Что?! Посмотрела бы я, как вы спокойно сидели, если бы ваша жизнь была в опасности!

— Дамочка, я коп и рискую жизнью каждый божий день! Тем не менее я могу просто сесть и успокоиться. И вас научу. Вот, смотрите.

Ева демонстративно опустилась за стол.

— Так вам и платят за риск! А меня пытаются убить!

— В данный момент — нет. Так что сядьте, черт возьми! А ну, села! — рявкнула Ева.

— Вы не имеете права со мной так разговаривать. — Глаза Элис наполнились слезами — два океана меж блестящих берегов. — Я гражданка США!

— Вы сейчас отнимаете у нас время, которое мы могли бы потратить на расследование серии жестоких убийств. Успокойтесь, сядьте или убирайтесь отсюда!