Половинка

Двигавшиеся впереди нас спутники оглянулись с улыбками. Кажется, я начинаю привыкать к ним.

– Это правильно, мы сильнее белых, – совершенно серьезно пояснил Хал.

– Почему? – встрепенулась я и, подтянувшись к спинке саней за поручни, приготовилась слушать.

– Мы в чем-то схожи с ними, – поразил меня до глубины души Хал. Затем так же спокойно продолжил: – Белые тоже отчасти элементали. Только приспособились существовать в холоде и находятся на гораздо более низкой ступени развития. Попросту говоря, не имеют четкой грани между формами, застряли где-то в середине между физическим воплощением и энергетическим. По нашим наблюдениям, питаются, как и мы, окружающими потоками; ваше тепло – источник энергии для них, но с которым и перестараться можно.

– Перестараться? – заинтересовалась я.

– Слишком много тепла опасно для белых. – Хал кивнул, не поворачивая головы, поэтому я видела только движение капюшона. – Могут сгореть. А если не торопиться, то можно порадовать себя делика… – Он замолчал, видимо, ощутив мое негодование за причисление людей к обычной еде, вернее, деликатесу, поэтому, запнувшись на слове, поправился: – к примеру, ваши ходячие трупы. Ведь белый, в сущности, хищник, мог бы выпить сразу нескольких, но он еще и разумный, поэтому метит жертву касанием, по-вашему, душу забирает, затем пиявкой присасывается и какое-то время медленно, неторопливо тянет энергию.

– А маги умирают, потому что наша магия неотделима от души, сути, – понуро кивнув, тихо дополнила я, вновь вспомнив сестру.

– Да, – согласился Хал. – У человека без дара белые еще долго тянут тепло, сперва покалечив душу и отравив тело. Вот и бродят те несчастные, пытаясь согреться за счет других… себе подобных.

– Видела их издалека, – хрипло поделилась я, невольно передернувшись.

– Думаю, скоро наступит момент, когда мы не сможем обходить их скопления стороной. И столкнемся, – предупредил Хейго.

– Это так ужасно… неужели мы увидим их?

Хейго, блеснув глазами, продолжил:

– Стоит умереть белому, отметившему людей, они станут свободными. И смогут уйти на перерождение.

– Это еще одна важная причина для того, чтобы мы… вы… чтобы Эйр очистить от белых!

– Вы правы, леди Оливия, ваш мир такой маленький, что его проще делить только двум видам. Третий здесь явно лишний! – ехидно высказался Тьюго.

Я осуждающе посмотрела ему в спину, надеясь, что он в полной мере прочувствует мое возмущение. И тут же почти от всех риирцев к несдержанному соотечественнику протянулись серые нити. Скорее всего, ему высказали за излишнюю разговорчивость. И коль темные делятся со мной знаниями о белых, воспользовалась моментом:

– Лары, а что представляют собой монстры? Наши думают, они созданы изо льда. Ведь погибая, выглядят как груда осколков?!

Серые нити тут же развеялись, Тьюго передернул плечами, ускоряя шаг. Сегодня он вел наш отряд.

Хал продолжил, будто лекцию читал в Академии Магии студиозам:

– Эти твари – стражи. Существа магического происхождения, а не рожденные естественным путем. Загонщики. Белые используют монстров подобно вашим аристократам, охотящимся со сворой собак. Или для охраны территорий. Нам кажется, они подпитываются энергией хозяина, но тоже любят «тепло». Поэтому усердно рвут… добычу на части и рыщут кругом. Хозяева через своих стражей чувствуют чужое живое тепло и быстро собираются в месте его обнаружения.

– Именно по этой причине вы играете с ними в прятки? И не принимаете бой, хотя легко можете уничтожить? – сделала вывод я.

– Да, вы правы, леди Оливия, – снова «кивнул» капюшон Хала. Убьешь стража, его хозяин почувствует чужака и явится следом. А нам лишние встречи ни к чему. Пока.

Какое-то время мы ехали молча, потом я не выдержала вида унылого пейзажа и на короткой остановке, поев, продолжила любопытствовать:

– Простите, лары, мою неучтивость. Могу ли я задать нескромный вопрос: почему вы представились мне коротко, по именам? И в Тартусе король с придворными тоже называли вас лишь…

– Понятно, леди Оливия, – обратил ко мне свою улыбку Хал. – Мы с вами относимся к разным видам разумных существ, и традиции у нас иные. На Риире нет различий по сословиям, как у вас. Мы отличаемся друг от друга исключительно силой. В Риире не используют… не использовали родовые имена. У каждого риирца уникальное имя.

– Но ведь поколений, наверное, очень много. Можно забыть и…

– Нет, Тьма не позволит. Она помнит все и всех! Для нее каждый из нас неповторим и дорог. Родители дарят имя своему ребенку, но в момент обретения второй формы Тьма может сменить ему имя. Посоветует…

– Посоветует? – потрясенно выдохнула я.

– Скажем так: однажды кто-то из нас ощущает острую потребность изменить свое имя, – вмешался в разговор Кайго, который денно и нощно стерег саркофаг, – взять другое.

– Это произошло с вами? – Я впилась в него слишком заинтересованным взглядом, надеясь на продолжение рассказа.

– Да.

Кажется, синеглазый риирец смутился от моего пристального внимания и интереса. Обычно он говорил немного, видимо, предпочитая слушать. Поэтому я вновь обратилась к более разговорчивому Халу с безобидным вопросом:

– А как долго вы живете?

Моментально переплелись серые нити – темные советуются. Наконец Хал ответил:

– Это сложный вопрос.

– Почему? – расстроилась я.

– Потому что мы считаем возраст иначе, чем вы, люди. Риирцы учитывают возраст до развоплощения, мы пока не можем сказать с уверенностью, сколько это будет в ваших годах. По нашим меркам, до десяти лет. Затем отсчет прожитых лет продолжается после обретения риирцем своей… э-э-э половинки.

– Почему? – в полном недоумении повторилась я.


– Потому что в ипостаси элементаля мы не растем, не меняемся физически. Мы накапливаем опыт, умения, наращиваем силу. Потом, встретив половинку, обретаем полноценное физическое тело. А с момента обретения продолжается отсчет возраста риирца. Если учитывать именно этот возраст, то прожить можем, по нашим предварительным подсчетам, как и ваши маги, до трехсот лет. Может, чуть больше… лет на сто.

– То есть… – я ошеломленно взирала на собеседников, переводя взгляд с одного на другого, – если вы в форме духа не встретите свою половинку тысячу лет, например, то и проживете столько же? А потом, найдя ее, еще лет триста?

– Не пугайте меня ужасающими предположениями, – неожиданно попросил Хал, удивив меня еще больше, потому что его голос прозвучал недовольно. – Тысячу лет прожить в одиночестве, в холоде – страшная участь, которой никому не пожелаешь.

– Насколько я знаю, такое случалось в нашей истории, – задумчиво отозвался Хейго, пока я пыталась определиться с реалиями риирцев. – Правда, паре этой несчастной сначала пришлось какое-то время приручать ее разум, потом долгое время отогревать. Но той риирке повезло: несмотря на сложный случай, она обрела любовь. Терпение у ее половинки оказалось невероятное.

– Это была женщина? – удивилась я.

В отсутствие перед глазами представителя другого пола иномирцев мне казалось, что такой вот суровый вид может быть только у элементалей мужского пола. А оказывается, «женщины-духи» в жутковатом облике существовали. Мало того, их любили.

– Да, история была об элементале с женской сутью, – подтвердил Хейго.

Сразу припомнилось важное обстоятельство, о котором я поинтересовалась, смущаясь напоминать об обещании дать мне приют:

– Вы не могли бы рассказать о двух подданных вашего нового королевства? Не вашей расы.

– Тьяна и Лилия – половинки двух наших соплеменников, – ответил Хейго.

«Неужели возможно обрести в их лице супруга?» – Я не просто озадачилась – сгорала от любопытства, но спросить не посмела. Три года назад, наверное, подобная новость удивила бы и повеселила. А теперь я подданная Риира, одинокая девушка с вечно голодным псом и без каких-либо радужных перспектив. Пусть тайно, в глубине души, несмотря ни на что мечтающая о семейном счастье с достойным мужчиной, который сможет полюбить про́клятую всеми принцессу.

Теперь и самого королевства нет. Принцесса Несуществующего королевства. Бедная леди Оливия Малина – единственный выживший потомок древнейшего рода, которому не хочется остаться последним и одиноким. Но кому такая нужна? По большому счету – бесприданница, хоть и наделенная сильным даром, потому что владение небольшим поместьем и домиком в дармашской столице под большущим вопросом. Надеюсь, король Бариус сдержит обещание заботиться о Пушистике.

Душа опять заныла, но мне всего двадцать один, может быть, и мне судьба даст шанс обрести счастье! Ведь сердце неистово просит о чуде, о любви, о сказке. Чего в моей жизни еще ни разу не случалась!





***


К вечеру удручающий окружающий пейзаж обрел краски. Закат окрасил небеса в фееричные цвета: розовый смешал с алым, добавил нежно-сиреневый. Раньше от подобной красоты дух захватывало, но не сейчас. Слишком знакомое место!

Белоголовка!

Мы пересекли границу Шандара и Цветаны.

Впереди, куда бы я ни взглянула, вздымались земляные валы, засыпанные снегом. Чужак решил бы, что это просто холмистая местность, но я-то знаю, что когда-то здесь была большая зеленая равнина. Бескрайние поля, луга, сады…

Я неуклюже вскарабкалась на вершину холма и, выпрямившись, вновь осмотрелась, чувствуя, как горло сковывает спазм, а глаза наполняются слезами. Внизу, среди заснеженных холмов, мерцающих в закатных лучах разноцветными искрами, раскинулся небольшой розово-сиреневый сад. Розаны… Розовые – на месте гибели женщин и сиреневые – мужчин. Разные: совсем кривые и маленькие, уже начинающие чернеть и засыхать кустики; сильные и красивые, с широкими кронами деревца, как на могиле Алекс.

– Что это за место? – тихо спросил Кайго, подтягивая сани на вершину холма.

– Белоголовка! Здесь мы… последние маги Цветаны вели бой. Тоже последний! Пытались выиграть время для жителей города, чтобы те убежали отсюда подальше. Здесь Алекс… моя сестра и первая наследница непосредственно столкнулась с белым. Она сильная, характером в отца. Возглавила оборону и отступление после его гибели. Мы защищали свой народ… А потом… Александра умирала, долго и мучительно замерзая душой.

– Мы сочувствуем вашей утрате, – в тихом голосе появившегося рядом со мной Тьюго не было ни единой нотки иронии.

– В этой долине остались почти все земляне, видите, сколько розанов? Здесь умирали и совсем юные маги, и умудренные опытом вояки. Выжить удалось единицам. – Я всхлипнула, а потом зло добавила: – Трусам, подобным Шарлю, да редким везунчикам, как сама. Мы с мамой на себе вытаскивали раненую Алекс из гущи бойни.

Мотнула головой, отворачиваясь от дивного розового сада, и шепнула в пустоту своей души:

– Больше никто не назовет меня Оли-Ягодка, она тоже умерла здесь.

– Полагаю, через город нам идти не следует? – прошелестел над ухом голос Хейго.

– Да, думаю, там слишком много народа осталось, – кивнула я, начиная спускаться и по колено проваливаясь в снег.

– Осторожнее, леди Оливия, не переломайте ноги, – предупредил Хейго. – Садитесь лучше в сани.

Хал подкатил сани и помог сесть. Дальше мы скользили, лавировали мимо заснеженных холмов, огибая то одно препятствие, то другое. Встречая очередной розан и чувствуя отголоски магии погибших землян, я вновь прощалась с ними, ощущая, как дрожит от напряжения собственная суть, обрывая старые связи.

– Вы должны закрыться, леди Оливия. Вы создаете энергетическое возмущение, которое мы с трудом скрываем, – неожиданно жестко приказал приблизившийся к саням Хейго.

И действительно, мой серый клубящийся защитный кокон потемнел и уплотнился, а я и не заметила, предаваясь печали и воспоминаниям.

– Простите меня, пожалуйста, – сипло шепнула я, обернувшись назад и увидев, как у розанов появляются стаи монстров, рыщущих в поисках добычи.

К счастью, вернее, благодаря темным, нам удавалось ускользать от опасности. Пришлось брать себя в руки и отрезать свой дар от окружающего мира. Вцепившись в спинку саней и разглядывая тварей, я выпалила то, что недавно осознала:

– Никто из людей не смог бы пройти этот путь без вашего участия. Никто! Ведь нас почуяли бы сразу, еще у границы. У нас нет ничего против белых…

– Да, вы правы, леди Оливия, – согласился Хейго, без пафоса, высокомерия или снисходительности. Просто признал очевидный факт.