Половинка

Сани темные затолкнули дальше под мост. Затем мы, задрав головы, смотрели, как из-под ног мертвяков и белых между досками сыплется потревоженный снег. Хейго стоял рядом, положив руку мне на плечо, безмолвно удерживая на месте и предупреждая о молчании. Хотя я и сама была не в состоянии ни пошевелить пальцем, ни издать звука, глядя на шагающий и звенящий ужас.

Леденящая кровь процессия почти прошла, когда один из белых неожиданно остановился, глядя себе под ноги прямо в просвет между досками – на нас. Я видела его глаза, напоминающие ледяные кристаллы, чувствовала чуждую, ненавистную каждому жителю Эйра магию, но не пошевелилась, даже дышать перестала, чтобы не выдать себя теплом дыхания. Не помогло – мертвящий однообразный перезвон разорвал резкий, высокий, ударивший по ушам звук. Это белый подал голос. Впервые на моей памяти один из них «заговорил». Ведь до сих пор они действовали исключительно молча.

Вопль послужил сигналом риирцам. Они стремительно выкатили сани на лед, видимо, посчитав открытое пространство более приемлемым для отпора. А я, не выдержав, тоненько заныла.

– Не бойся, Оли, я с тобой! – Мое плечо сжал Хейго и, поймав взгляд, смотрел на меня, словно делился несокрушимой уверенностью в своих силах.

– Тебе не холодно? – просипела я. Глупее не придумаешь, но подсознание иногда подкидывает сюрпризы.

– С тобой тепло, Ягодка! – услышала я сквозь звон, издаваемый ищущими.

Дальше начался настоящий ад. Риирцы разлетелись полукругом, взметнув руки в плащах подобно крыльям и натянув между собой черную «нить». Мы с Хейго замерли, глядя на них. Монстры опередили ковыляющих мертвецов, но нападать не спешили – видимо, хозяева сдерживали. Два десятка зомбей приближались к нам.

И тут темные поразили меня до глубины души: неторопливо окружив ищущих и снежных тварей, сомкнули черную нить – и в следующий миг вместо нее заполыхало черное пламя. Они направили это страшное оружие перед собой, сжимая, поглощая бывших людей и монстров, попавших в «темную сеть», обращая в пепел, оседающий серой дымкой на снег.

Я обернулась на шум, отвлекшись от ошеломляющего зрелища, и изумленно уставилась на крутившегося черным вихрем Хейго. Рубившего, крушившего остальных монстров и белых. Высокая поджарая фигура в черном, облегающем, непривычного вида костюме, рыжеватые волосы – он походил на смертельно опасный клинок, двигаясь с такой скоростью, что магические мечи в его руках казались размытыми. В какой-то момент забыв о страхе, я восхищенно наблюдала за мужчиной, бившимся будто бог. Темный герой – бесстрашный и беспощадный, защищавший меня, не подпускавший врагов ни на шаг.

В груди дрогнуло, разлилось горячим потоком, как скованная льдом река по весне, щедро наполняя силой мое тело и главное – душу. Даже когда темные расправились с белыми, как обычно, оставшись среди пепла и сморщенных серых трупов, я глаз не могла оторвать от Хейго. С трепетным восторгом признав свои чувства к этому великолепному мужчине, смотрела на него, не в силах оторваться. Одновременно вспомнила о том, что нечто неведомое и заранее пугающее должно будет произойти, когда мы доберемся до дворца, когда завершится путешествие в его горячих руках…

Хейго подошел ко мне после краткого разговора с соплеменниками.

– У тебя все в порядке, моя Ягодка?

– Лучше «милая», – посоветовал появившийся из-за спины обеспокоенного Хейго Хал. – Так нежнее звучит…

– Нет, Тьяна сказала, милая – обычное обращение. Лучше добавлять «родная» или, в подобных случаях, – «маленькая». Некоторые считают, что мужчины предпочитают хрупких женщин, – выразил мнение чересчур любезный, на взгляд риирских судий, Тьюго.

– Мне больше нравятся крупные, – мечтательно возразил Свер. – И чем полнее, тем вкуснее.

– А Лилия требует от Сайло всегда говорить только «любимая»! – неуверенно заметил Кайго, осторожно, словно младенца, взяв мешок с саркофагом. Затем заглянул внутрь, проверить, все ли в порядке с ценным грузом.

– Хватит! – раздраженно прекратил скользкий разговор Хейго. – Я сам решу, как мне называть свою… – замолк, а потом мрачно закончил: – спутницу.

Тяжело вздохнув, после признания самой себе, что безнадежно влюбилась в пришельца, я едва не пустила слезу:

– Я вас очень прошу, лары, даже заклинаю… – А дальше неподобающе сорвалась на визг: – Хватит отвлекать меня подобным способом якобы от истерики и чего еще вы там себе выдумали! Не то я непременно ее устрою!

Капюшоны переглянулись. Хейго поморщился и полез ко мне в мешок.

– Люди… они такие люди… непонятные, – последнее слово осталось за Тьюго.

Скоро я снова ехала, привалившись к крепко обнимавшему меня Хейго и тайком наслаждалась этими объятиями, теснотой и не противилась, когда он легонько поглаживал мою щеку.





***


В одном из ущелий мы сделали короткую остановку, затем темные монстры риирцев вновь покатили по снежной глади сани, увлекая нас в глубь бывшей Цветаны. Вдруг во мне все дрогнуло в предчувствии. Я разлепила глаза, высунувшись наружу, осмотрелась и начала выбираться из объятий и мехов наружу, переполошив Хейго.

Мы спускались в широкую долину, до боли знакомую, уже тянущую тоской в груди, предупреждая о скорой встрече – и расставании. На белоснежном покрове особенно четко выделялись невероятно яркие розовые и сиреневые розаны. Красивые, живые, крепкие деревца тянулись к солнцу.

Сани, слетев с горы, ворвались в дивную розановую рощицу. Здесь полегли самые сильные маги, самые сильные земляне отдали жизнь за родину, спасая свой народ. Даже лютый мороз не смог погубить живые свидетельства их силы. В ледяном мареве разливался аромат. Тонкий, пьянящий, рвущий сердце на части.

– До дворца остался день пути, – прохрипела я, с трудом выталкивая слова из перехваченного спазмом горла, и зарылась лицом в куртку на груди Хейго.

Нельзя, нельзя смотреть на розаны! Я изо всех сил пыталась закрыться от тянущейся ко мне родной магии. Нельзя! Ни в коем случае нельзя откликаться, иначе нас почуют белые. Нельзя провоцировать столкновение, ведь мы почти у цели.

Думала, что мне удалось справиться, но в какой-то момент словно в теплую воду нырнула… Вода приветливо обволокла мое тело, ласкала, проникая в каждую клеточку, омывала потоками силы сердце…

– Папочка! – вырвалось у меня.

– Закрывайте! – командовал Хал. – Плотнее!

А я радостно погружалась в отеческое тепло. Купалась в нем, восстанавливая почти полностью истощенные в этом путешествии силы. Дышала полной грудью, пила… наслаждалась…

– Оли, очнись! Оли, родная моя, закройся! – сквозь толщу вод донесся напряженный голос Хейго. Неохотно открыв глаза, я столкнулась с его все понимающим взглядом, в котором были досада, горечь, нежность. – Оборви сама связь, сейчас же!

Я подчинилась приказу не раздумывая, ведь от этого зависит моя жизнь. Закрылась наглухо от воспоминаний и чувств – всего, что дорого и любимо, что согрело родительской любовью даже сейчас, по прошествии лет.

Следом меня накрыла боль. Сцепив зубы, я приникла к груди Хейго, обвив его шею руками в надежде хоть немного приглушить разрывающее, выворачивающее душу наизнанку горе, и прошептала:


– Я еще вернусь к тебе, папочка! – Смотрела из-за плеча сквозь магическую дымку на огромный, приветственно или прощально шелестевший сиреневыми листочками розан, выросший на месте, где погиб отец, где покоится его тело, и просила: – Только дождись! Я приду…

– Не печалься, Оли, мы обязательно сюда вернемся. Обещаю, – твердо сказал мужчина, стиснувший меня в объятиях.

Стыдно! Недостойно отпрыска королевского рода! Принцессы! Но я долго и с надрывом плакала на груди Хейго, по-детски воспользовавшись его заботой и участием.





Глава 14

День восемнадцатый. Ненавижу сюрпризы!




Еле выпросталась из мешка, никак не хотелось покидать теплое, уютное местечко, вылезать на мороз и под присмотром чересчур расторопного и исполнительного Тьюго спросонья плестись за ближайший снежный вал, потому что ночевали мы в чистом поле. Ко всему прочему, чувствовала я себя как никогда опустошенной после вчерашнего перехода через розановый сад: обрезанные связи, тоска и душевная боль угнетали нещадно. Если бы не участие Хейго, не знаю, как бы держалась и вообще переставляла ноги.

Тем временем темные разобрали поклажу и зачем-то часть мешков зарыли в снег. Плюхнувшись на сани, я ожидала дальнейших указаний, наблюдая за сборами. Передо мной на корточки опустился Хейго и сразу потянулся руками к моему лицу. Прикрыв слегка затуманившиеся глаза, в своей излюбленной манере провел кончиками пальцев от лба до подбородка, ловко коснувшись, наверное, каждого кусочка кожи. Затем нырнул пальцами под капюшон, сдвинул шапку, уже обеими ладонями обнимая мои заполыхавшие щеки, потерся носом о мой нос, согревая дыханием.

Теперь я близко-близко видела его сияющие от удовольствия льдисто-голубые глаза, тянулась за ласками. Даже усталость и равнодушие испарились, когда я нечаянно едва коснулась его губ своими. Испугалась и, затаив дыхание, не шевелясь, молча ожидала, что же будет дальше. После того как Хейго вчера разделил со мной горе, поддержал и утешил, я больше не могла осыпать его колкими замечаниями и возмущаться. Мало того, пришла в замешательство от нахлынувших чувств, опасаясь, что он всего-то греется возле меня, а ведь сама привязываюсь к нему и не только…

Наконец Хейго, не скрывая нежелания, словно испытывал боль потери, отстранился и встал с корточек. Теперь перед моим взглядом оказался его пах. Никаких бугров, как шептались замужние дамы в гостиной моей матери, я там не заметила. Что позволило мне облегченно выдохнуть и, кажется, не покраснеть под внимательным изучающим мужским взглядом. Хотя, куда больше краснеть? Между тем я невольно оценила узкие бедра и крепкие мускулистые ноги в облегающих плотных штанах. Чтобы не выдать свой интерес смущением, я тоже поднялась, отвернулась и пробормотала, вглядываясь в белоснежную даль:

– Не понимаю…

Хейго обнял меня.

– Чего именно, Ягодка?

Глянула на него выразительно, без слов предупреждая: «Не слишком ли вы вольно себя ведете, лар хороший», но запал тут же погас. Поэтому, вспомнив о правилах, сказала о тревоживших меня обстоятельствах:

– Почти три недели в пути… Нам постоянно встречались и мертвецы, и монстры, и сами белые, но, по-моему, их мало. Где войска белых? Стоят где-то… правее или левее? Или… Конечно, мы не ищем с ними столкновения. И все-таки, вам известно, где они расположились? Лагеря, кордоны?

И обвела вопрошающим взглядом своих спутников.

– Все гораздо проще, леди Оливия, – начал привычно пояснять Хал. – Дело в том, что Эйр пока слишком не приспособлен для белых. Поэтому сюда прибывают самые сильные, а их, понятное дело, много не бывает. Да и не нужно, в принципе.

– Вы думаете? – опешила я. – Неужели для ведения боевых действий с целью захвата стран не нужны войска?

– Зачем? – поддержал обсуждение Тьюго, по-кошачьи всеведуще блеснув желтыми глазами. – Если тех, кто здесь есть, хватило, чтобы, не прилагая особых усилий, захватить весь Цветочный полуостров – огромную территорию трех королевств, не самых больших, но вполне сильных? Без многочисленных кровопролитий и боевых действий белые успешно выживают людей шаг за шагом с помощью монстров и караульных разъездов. Они даже так называемых зомби приспособили сторожить границы в качестве устрашения, чтобы отпугивать простой люд и тратить силы человеческих магов. А истощение магов приводит к ослаблению Грани. Ведь вы не в состоянии так же быстро, как риирцы, накапливать энергию природы. Мы пытались донести это до ваших правителей, но никто не захотел прислушаться, что нужно сдерживать свои порывы и не затрачивать столько сил на проявление ненависти, а значит, медленно, но верно вы проигрываете ледяным элементалям.

Пришлось согласиться с их выводами.

– Я… Мы не знали положения дел в целом. Да я сама только когда увидела все собственными глазами, разобралась благодаря вашим объяснениям.

– А другие просто не верят, – пожал плечами Хейго.

– Вы не понимаете! – воскликнула я. Хлебнула ледяного воздуха, и голос сорвался на шепот: – Как трудно поверить, что нам противостоит не армия белых, а небольшие отряды, и мы позорно отступаем, потому что даже с небольшим количеством пришельцев не в силах справиться… Это не каждый сможет осознать.

– За три года можно заметить, – раздражающе спокойным наставительным тоном заявил Хал, в глазах которого словно невозмутимый океан нес свои воды.

Я захлебнулась от обиды, но снова вынуждена была согласиться. И в то же время не заступиться за людей не могла:

– Для вас все видится иначе. А для нас пришельцы на одно лицо. Ведь они как две капли воды, их невозможно различить, соответственно – понять, что завоевателей не тысячи, а сотни, а может, и десятки. Оказывается, возникающие то тут то там отряды белых – это одни и те же твари. Они появляются из снежных порталов так неожиданно и… повсеместно…

– Они чуют вас за милю, леди Оливия. И присущее вам живое тепло, и тем более – одаренных людей. Поэтому белые легко контролируют ваши перемещения, пресекают их на корню и уничтожают небольшие отряды боевых магов, лишая даже маломальской защиты. А ваши короли упрямо продолжают стягивать к границе новых магов, которые непременно станут очередными жертвами захватчиков.

– Наверное, вы правы, лар Хал, но что еще нам остается? Как сдержать их нашествие? – выдохнула я в отчаянии.

– По нашим наблюдениям, – неожиданно вмешался Кайго, – белые целенаправленно меняют Эйр под себя, постепенно замораживая все живое. Холода ледяного мира не хватает на быстрый эффект, но он медленно и верно стремится через портал сюда и превращает зеленые долины и даже огромный океан в ледяную пустыню. Совсем скоро процесс станет необратимым! И пока белые действуют методично и без особых усилий, опять повторюсь, не спеша истребляют тех, кто способен дать им отпор в будущем. Ваших магов! И люди, сами того не понимая, активно помогают в этом врагам. Ведь вы привыкли полагаться на боевых магов, и обыватели лишь наблюдают за гибелью своего мира, не вдаваясь в подробности военных действий и не догадываясь о перспективах. Просто верят в чудо и ваших богов!

– Чтоб они все сдохли, эти белые! – прорычала я в бессильной ярости и горечи за свой народ. За весь Эйр.

– Мы с вами полностью солидарны в этом желании, – усмехнулся Хал.

Его поддержали улыбками остальные темные.

– Тогда в путь? – кивнула я с душевным подъемом.

– Да, но придется вас немного расстроить, – поймав мой решительный взгляд, сообщил Хал, видимо, проявляя эту навязшую на зубах непременную заботу о моем настрое, и осторожно продолжил: – В санях дальше нельзя – остается слишком глубокий след, а дворец недалеко.

– И… как же мы пойдем? – удивилась я, но уже догадалась об ответе.